https://ukraina.ru/20250327/1062092873.html
Тимофей Ермаков: Когда-нибудь мы расскажем не только о погибших военкорах, но и обо всех павших бойцах
Тимофей Ермаков: Когда-нибудь мы расскажем не только о погибших военкорах, но и обо всех павших бойцах - 27.03.2025 Украина.ру
Тимофей Ермаков: Когда-нибудь мы расскажем не только о погибших военкорах, но и обо всех павших бойцах
Террористическое воздействие Украины как раз направлено на то, чтобы мы прекратили информационное освещение СВО, а потом впали в состоянии апатии и паники. Этого допустить нельзя, уверен военный корреспондент, автор телеграм-канала "Синяя Борода" Тимофей Ермаков
2025-03-27T14:54
2025-03-27T14:54
2025-03-27T14:54
интервью
украина
белгородская область
купянск
поддубный
ростислав журавлёв
семен пегов
вооруженные силы украины
минобороны
информационная война
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e8/0b/01/1058536740_122:36:809:422_1920x0_80_0_0_05ec01d287ba0e667334ce65456c2dad.jpg.webp
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.руЗа последнюю неделю в зоне СВО погибли четыре сотрудника российских СМИ. Так, в минувший понедельник, 24 марта, стало известно о смерти корреспондента "Известий" Александра Федорчака, оператора "Звезды" Андрея Панова и водителя съемочной группы Александра Сиркели. Еще одной жертвой ВСУ стала журналист Первого канала Анна Прокофьева, она погибла 26 марта.- Тимофей, то, что произошло – трагическое стечение обстоятельств? Или результат целенаправленной охоты врага за нашими журналистами?- Это немного разные истории.Ребята из "Известий" погибли под Купянском от "Хаймарсов", которые, скорее всего, целенаправленно наводили на них, как это в свое время было с группой моего погибшего товарища Ростислава Журавлева. Там тоже был шрапнельный "Хаймарс".А гибель Анны Прокофьевой в Белгородской области – это трагическое стечение обстоятельств. Она мне напомнила гибель еще одного моего товарища, молодой девушки Земфиры Сулеймановой, которая погибла, когда автомобиль с ее группой подорвался в автомобиле. Это было под Донецком. Они поехали на закрытый полигон, который то ли ВСУ дистанционно заминировали, то ли наши забыли разминировать.Потому что "Хаймарс" можно навести только на конкретную цель, а дистанционно поставить мину специально под военкора невозможно.Вечная им память и соболезнования родным.- Насчет специального наведения "Хаймарсов". Неужели противнику не жалко тратить на военкоров такой дорогостоящий боеприпас?- Не жалко. Наоборот, Украина считает гибель каждого нашего военкора серьезным для себя результатом. Все-таки информационная боевая единица воздействует на большее количество людей и приносит больше пользы для российской армии. В том смысле, что штурмовик или водитель БМП выполняют узкую задачу на определенном участке, а корреспондент воздействует на всю аудиторию.Вы же знаете, что Украина серьезно и грамотно подходит к информационно-психологическим операциям. Ее этому серьезно подготовил Запад. Я бы даже сказал, что киевский режим ставит когнитивную войну важнее войны горячей, поскольку информационными снарядами можно накрыть гораздо больше людей, чем от обычных снарядов на поле боя.Поэтому Украина давно объявила охоту на наших военкоров. Известны точные расценки на Коца, Пегова и Поддубного. За менее известных военкоров они тоже готовы заплатить серьезные деньги в 20 тысяч долларов. И снарядов им не жаль.- Насчет когнитивных войн. Нужно ли нам посылать военкоров на передовую, если Украина на фронт военкоров не пускает, но при этом за счет публикаций в телеграм-каналах умудряется нашей аудитории капать на мозги?- Военкоров посылать все равно нужно. Террористическое воздействие Украины как раз направлено на то, чтобы мы прекратили информационное освещение СВО, а потом впали в состоянии апатии и паники.Кстати, на Украине свои военкоры тоже есть, просто они не так представлены. У них нет людей калибра Коца, Пегова и Поддубного, которые сами по себе являются передвижным СМИ, к которым тянется миллион подписчиков. У них информационная повестка взята под серьезный контроль. Поэтому они делают упор не на военкоров с серьезным опытом и репутацией, а делают ставку на СМИ и телеграм-каналы.Этому их научили западники. Потому что управлять системой проще, чем одним человеком.- Если говорить о технической стороне работы военкора, то в какой степени он представляет обузу для военных?- На штурмовых мероприятиях военкор точно не нужен. Во-первых, это опасно и для самого журналиста, и для бойцов, которые вынуждены на него отвлекаться. Во-вторых, репортаж о штурме просто дает красивую картинку, но не несет в себе никакого информационного наполнения. Там нет истории.На мой взгляд, единственный, кто качественно снял штурм — это режиссер-документалист Максим Фадеев в своем фильме "У края бездны" о сражении за Мариуполь. А корреспондент должен доносить информацию.Это можно сделать в виде репортажа "по местам боевой славы" (об освобождении Авдеевки или операции "Труба" под Суджей). Это можно сделать во время посещения передовой, когда активных боев нет. А тащить военкора на штурм – это глупо.Конечно, в любой момент журналист может попасть под обстрел. Но это его работа, которая связана с серьезным риском. В этом смысле он рискует так же, как рискует пожарный или милиционер, которые иногда гибнут на работе. Это трагедия, но такова жизнь.Но надо продумывать процесс работы так, чтобы свести такие происшествия к минимуму. Например, не надо устраивать пресс-туры, когда из разных СМИ собирают людей и толпой везут их на передовую. Да, так проще, но простота хуже воровства. Потому что враг отметит любое скопление легкой техники и попытается ее поразить.Когда ты сидишь в легковой машине, ты себя чувствуешь как в консервной банке. Никакой защиты, никакой безопасности.Давайте распределять съемочные группы: одна едет с пресс-офицерами в один день, другая – в другой. Может быть, надо расширить штат пресс-службы Минобороны, чтобы они могли сопровождать журналистов на разных участках фронта.- Я с этим согласен. Но нет ли в ваших словах сакрализации профессии военкора? Почему мы должны беспокоиться о них и оплакивать их больше, чем простых бойцов?- Сложно сказать.На самом деле сакрализация профессии и военного, и военкора у нас произошла уже давно. Более того, когда мы всех подряд называем военкорами – это неправильно. Военный корреспондент – это профессиональный офицер пресс-службы Минобороны, который целенаправленно обучался этой специальности. А все остальные – это специальные корреспонденты, которые работают в горячей точке по редакционными людьми, будучи гражданскими людьми.Конечно, важны все, кто работает на войне. И гибель любого человека – это трагедия. Просто отношение к профессиональным военным и гражданским людям на фронте все равно будет немного разное.А что касается погибших бойцов, то сейчас мы просто не можем рассказать обо всех и всех оплакать. Потому что раскрывать потери во время войны было бы вредно в плане информационной войны.- Насколько у нас в целом сбалансированно ведется информационная работа? Не делаем ли мы перегибов в сторону бравурных репортажей для телевидения или в сторону откровенного нытья в телеграм-каналах?- Я бы сразу отметил, что оперативное освещение событий бывает крайне опасно. Это как раз показала гибель Ани Прокофьевой, которая выехала на место, где предположительно был прорыв ВСУ.В целом репортажей из зоны СВО у нас достаточно. Вопрос в том, что мы этим хотим добиться. Просто информационное освещение – это одно. Воздействие на врага – это другое. Работа с гражданским населением, которое проживет на подконтрольной противнику территории – это третье. Тут у нас единого понимания нет. Не знаю, кто этим руководит и руководит ли вообще.Где наше ЦИПСО? Где пропаганда наших идей (кстати, а какие у нас идеи). С этим у нас серьезные проблемы.Кстати, в скором времени Украина.ру запустит радиостанцию "Новороссия сегодня". Это хорошая идея. Когда ты бываешь в новых регионах, ты замечаешь, что туда до сих пор прорывается украинское радио. Наше радио тоже должно звучать в Харьковской и Днепропетровской областях, а также в оккупированных районах конституционных территорий.А с оперативным освещением СВО у нас все в порядке.Также по теме - в материале Павла Котова - Цель №1: Украина продолжает убивать российских журналистов
https://ukraina.ru/20250227/1061382787.html
https://ukraina.ru/20231027/1050549586.html
украина
белгородская область
купянск
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2025
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, украина, белгородская область, купянск, поддубный, ростислав журавлёв, семен пегов, вооруженные силы украины, минобороны, информационная война, военкор, журналисты, военные преступления
Тимофей Ермаков: Когда-нибудь мы расскажем не только о погибших военкорах, но и обо всех павших бойцах
Террористическое воздействие Украины как раз направлено на то, чтобы мы прекратили информационное освещение СВО, а потом впали в состоянии апатии и паники. Этого допустить нельзя, уверен военный корреспондент, автор телеграм-канала "Синяя Борода" Тимофей Ермаков
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
За последнюю неделю в зоне СВО погибли четыре сотрудника российских СМИ. Так, в минувший понедельник, 24 марта, стало известно о смерти корреспондента "Известий" Александра Федорчака, оператора "Звезды" Андрея Панова и водителя съемочной группы Александра Сиркели. Еще одной жертвой
ВСУ стала журналист Первого канала Анна Прокофьева, она погибла 26 марта.
- Тимофей, то, что произошло – трагическое стечение обстоятельств? Или результат целенаправленной охоты врага за нашими журналистами?
- Это немного разные истории.
Ребята из "Известий" погибли под
Купянском от "Хаймарсов", которые, скорее всего, целенаправленно наводили на них, как это в свое время было с группой моего погибшего товарища
Ростислава Журавлева. Там тоже был шрапнельный "Хаймарс".
А гибель Анны Прокофьевой в
Белгородской области – это трагическое стечение обстоятельств. Она мне напомнила гибель еще одного моего товарища, молодой девушки Земфиры Сулеймановой, которая погибла, когда автомобиль с ее группой подорвался в автомобиле. Это было под Донецком. Они поехали на закрытый полигон, который то ли ВСУ дистанционно заминировали, то ли наши забыли разминировать.
Потому что "Хаймарс" можно навести только на конкретную цель, а дистанционно поставить мину специально под военкора невозможно.
Вечная им память и соболезнования родным.
- Насчет специального наведения "Хаймарсов". Неужели противнику не жалко тратить на военкоров такой дорогостоящий боеприпас?
- Не жалко. Наоборот, Украина считает гибель каждого нашего военкора серьезным для себя результатом. Все-таки информационная боевая единица воздействует на большее количество людей и приносит больше пользы для российской армии. В том смысле, что штурмовик или водитель БМП выполняют узкую задачу на определенном участке, а корреспондент воздействует на всю аудиторию.
Вы же знаете, что Украина серьезно и грамотно подходит к информационно-психологическим операциям. Ее этому серьезно подготовил
Запад. Я бы даже сказал, что киевский режим ставит когнитивную войну важнее войны горячей, поскольку информационными снарядами можно накрыть гораздо больше людей, чем от обычных снарядов на поле боя.
Поэтому Украина давно объявила охоту на наших военкоров. Известны точные расценки на Коца,
Пегова и
Поддубного. За менее известных военкоров они тоже готовы заплатить серьезные деньги в 20 тысяч долларов. И снарядов им не жаль.
- Насчет когнитивных войн. Нужно ли нам посылать военкоров на передовую, если Украина на фронт военкоров не пускает, но при этом за счет публикаций в телеграм-каналах умудряется нашей аудитории капать на мозги?
- Военкоров посылать все равно нужно. Террористическое воздействие Украины как раз направлено на то, чтобы мы прекратили информационное освещение СВО, а потом впали в состоянии апатии и паники.
Кстати, на Украине свои военкоры тоже есть, просто они не так представлены. У них нет людей калибра Коца, Пегова и Поддубного, которые сами по себе являются передвижным СМИ, к которым тянется миллион подписчиков. У них информационная повестка взята под серьезный контроль. Поэтому они делают упор не на военкоров с серьезным опытом и репутацией, а делают ставку на СМИ и телеграм-каналы.
Этому их научили западники. Потому что управлять системой проще, чем одним человеком.
- Если говорить о технической стороне работы военкора, то в какой степени он представляет обузу для военных?
- На штурмовых мероприятиях военкор точно не нужен. Во-первых, это опасно и для самого журналиста, и для бойцов, которые вынуждены на него отвлекаться. Во-вторых, репортаж о штурме просто дает красивую картинку, но не несет в себе никакого информационного наполнения. Там нет истории.
На мой взгляд, единственный, кто качественно снял штурм — это режиссер-документалист
Максим Фадеев в своем фильме "У края бездны" о сражении за
Мариуполь. А корреспондент должен доносить информацию.
Это можно сделать в виде репортажа "по местам боевой славы" (об освобождении
Авдеевки или операции "Труба" под
Суджей). Это можно сделать во время посещения передовой, когда активных боев нет. А тащить военкора на штурм – это глупо.
Конечно, в любой момент журналист может попасть под обстрел. Но это его работа, которая связана с серьезным риском. В этом смысле он рискует так же, как рискует пожарный или милиционер, которые иногда гибнут на работе. Это трагедия, но такова жизнь.
Но надо продумывать процесс работы так, чтобы свести такие происшествия к минимуму. Например, не надо устраивать пресс-туры, когда из разных СМИ собирают людей и толпой везут их на передовую. Да, так проще, но простота хуже воровства. Потому что враг отметит любое скопление легкой техники и попытается ее поразить.
Когда ты сидишь в легковой машине, ты себя чувствуешь как в консервной банке. Никакой защиты, никакой безопасности.
Давайте распределять съемочные группы: одна едет с пресс-офицерами в один день, другая – в другой. Может быть, надо расширить штат пресс-службы
Минобороны, чтобы они могли сопровождать журналистов на разных участках фронта.
- Я с этим согласен. Но нет ли в ваших словах сакрализации профессии военкора? Почему мы должны беспокоиться о них и оплакивать их больше, чем простых бойцов?
На самом деле сакрализация профессии и военного, и военкора у нас произошла уже давно. Более того, когда мы всех подряд называем военкорами – это неправильно. Военный корреспондент – это профессиональный офицер пресс-службы Минобороны, который целенаправленно обучался этой специальности. А все остальные – это специальные корреспонденты, которые работают в горячей точке по редакционными людьми, будучи гражданскими людьми.
Конечно, важны все, кто работает на войне. И гибель любого человека – это трагедия. Просто отношение к профессиональным военным и гражданским людям на фронте все равно будет немного разное.
А что касается погибших бойцов, то сейчас мы просто не можем рассказать обо всех и всех оплакать. Потому что раскрывать потери во время войны было бы вредно в плане информационной войны.
- Насколько у нас в целом сбалансированно ведется информационная работа? Не делаем ли мы перегибов в сторону бравурных репортажей для телевидения или в сторону откровенного нытья в телеграм-каналах?
- Я бы сразу отметил, что оперативное освещение событий бывает крайне опасно. Это как раз показала гибель Ани Прокофьевой, которая выехала на место, где предположительно был прорыв ВСУ.
В целом репортажей из зоны СВО у нас достаточно. Вопрос в том, что мы этим хотим добиться. Просто информационное освещение – это одно. Воздействие на врага – это другое. Работа с гражданским населением, которое проживет на подконтрольной противнику территории – это третье. Тут у нас единого понимания нет. Не знаю, кто этим руководит и руководит ли вообще.
Где наше
ЦИПСО? Где пропаганда наших идей (кстати, а какие у нас идеи). С этим у нас серьезные проблемы.
Кстати, в скором времени Украина.ру запустит радиостанцию "Новороссия сегодня". Это хорошая идея. Когда ты бываешь в новых регионах, ты замечаешь, что туда до сих пор прорывается украинское радио. Наше радио тоже должно звучать в Харьковской и
Днепропетровской областях, а также в оккупированных районах конституционных территорий.
А с оперативным освещением СВО у нас все в порядке.
