Украинизация Поволжья. Почему "кулаки-украинцы и русские шовинисты" выступали против
14 декабря 1932 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР было принято постановление "О хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и в Западной области", а спустя два дня на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) был рассмотрен вопрос "Об украинизации в Дальневосточном крае, Казахстане, Средней Азии, Центрально-Чернозёмной области и других районах СССР". Эти решения были направлены на свёртывание процесса украинизации в РСФСР. Среди прочих к русскому языку образования и делопроизводства возвращались ряд районов Нижне-Волжского края России.
Данное административное образование включало в себя территории бывших Саратовской, Сталинградской, Астраханской губерний, а также Калмыцкой автономной области, АССР Немцев Поволжья, части Самарской губернии. В украинской историографии территории компактного проживания соотечественников на Нижней Волге зачастую именуются как "Жёлтый клин".
По состоянию на 1929 г. здесь официально проживало почти 473 тыс. граждан украинской национальности. Среди макрорегионов Европейской части России Нижнее Поволжье имело третью по величине украинскую общину (после Северного Кавказа и Центрального Черноземья).
В самом же Нижнем Поволжье украинцы составляли немногим более 10% жителей. Украинская община входила в число крупнейших этносов в пяти районах области. А в трёх из них (во Владимирском районе близ Астрахани, в Николаевском районе на территории современной Волгоградской области и в Самойловском районе неподалёку от Саратова) украинцы численно преобладали (составляли 90%, 81% и 52% жителей соответственно).
Первая волна переселения малоросов в Поволжье была зафиксирована ещё в XVI в., после покорения Русским царством Казанского и Астраханского ханств. Многие искали убежища у волжских казаков от трагических событий в Поднепровье XVII в.
Весьма поспособствовало складыванию волжских украинских общин строительство Царицинской сторожевой линии по указу Петра I. На её возведении трудились казаки слободских полков. В 1717 г. император распорядился селить "у той линии черкас".
Украинские крестьяне занимались в Поволжье земледелием, скотоводством, рыбной ловлей и различными промыслами. Заметную роль в освоении Нижнего Поволжья сыграло переселение чумаков.
Оно началось в середине XVIII в., когда на озере Эльтон в заволжской степи была введена государственная монополия на разработку соли. Для добычи пищевого продукта и его транспортировки привлекались выходцы из Малороссии. Они активно селились вдоль соляных трактов. Так были основаны Покровская слобода (ныне город Энгельс), Николаевская слобода, слобода Царевка и др.
Добыча соли Эльтоне имела промышленный характер до конца XIX в., после чего здешние чумаки стали возвращаться на историческую родину, но многие остались на Волге.
Миграцию украинцев в Поволжье стимулировала аграрная реформа Петра Столыпина. В Саратовскую губернию в ходе неё переселилось до 27-ми тысяч малороссийских крестьян.
К моменту революционных потрясений 1917 г. украинцы Жёлтого клина проживали преимущественно в сельской местности. В городах же происходила быстрая русификация украинцев, в связи с чем удельный вес национальной интеллигенции был ничтожно мал.
Роль выразителя украинских национальных чувств в Поволжье на себя пытались брать национальные объединения военнослужащих бывшей имперской армии в Саратове, Царицыне, Камышине и других городах. Во время утверждения власти Центральной Рады в Киеве они демонстрировали ей свою поддержку.
Ещё одна крупная волна крестьянского переселения с Украины на Нижнюю Волгу произошла уже при советской власти. В 1923 - 1929 годах только в Пугачёвский округ прибыло 30 тыс. человек.
Начало украинизации Нижнего Поволжья, как и многих других регионов России положил XII съезд РКП(б).
В 1923 г. при отделах национальных меньшинств губернских исполкомов возникли украинские бюро и подотделы, а при отделах народного образования появились должности украинских инспекторов. Перед местными властями ставилась задача открытия украинских школ в районах компактного проживания украинского населения.
Однако к концу года энтузиазм по поводу украинизации образования натолкнулся на суровые жизненные реалии. "Украинские" структуры в административных органах стали жертвами сокращения штатов. Переход общего образования на украинский язык тормозился отсутствием педагогических работников, владеющих им.
В 1924 г. Москва требовала возобновления политико-культурной работы с украинцами, но в ответ из Саратова и Сталинграда поступали донесения подобного характера:
"Специальной работы среди украинского населения Саратовской губернии в настоящее время не ведется потому, что украинское население украинского языка не понимает. Потребность украинского населения в обслуживании его культурных запросов незаметна".
Нарекания по поводу такого хода дел на Нижней Волге высказывались официальным Киевом.
20 мая 1925 г. в газете "Вісті ВУЦІК" вышла статья "Поволзькі земляки і ложка дьогтю" ("Поволжские земляки и ложка дёгтя"). В ней указывалось на стихийный характер просвещения украинцев, без должной поддержки государственных органов.
Сторонникам украинизации действительно было из-за чего переживать. Как показала инспекторская поездка уполномоченного от Совета по национальным меньшинствам Шафрана, в Поволжье в 1925 г., отношение местных чиновников к данному курсу было настороженным.
"При дальнейшей длительной агитационной работе по популяризации украинского языка за счет великорусского, возбуждая национальные чувства украинцев... можно добиться такого положения, что украинское население согласится на введение украинского языка в школах и учреждениях, но от этого Президиум Укома иных результатов, кроме вреда, не видит" - говорилось в резолюции Камышинской уездной конференции коммунистов по украинскому вопросу в сентябре 1925 г.
Шафран докладывал, что саратовские региональные руководители полагали, что украинцы утратили бытовую и языковую аутентичность и что работа на их родном языке будет тормозить в целом их же культурное развитие.
Похожее мнение высказывали и сталинградские коммунисты. Кроме того, местные большевики опасались возникновения "самостийнецких" настроений.
Украинизация встречала неоднозначное отношение и у самих крестьян из числа этнических украинцев.
"Зачем нам украинская школа, когда все среднее и высшее, общее и специальное обучение ведется на русском языке. Нам при таком положении не будет "ходу" - высказывалось мнение в ходе одного из сельских сходов по случаю перехода школы на украинский язык обучения.
В переписке центральных и региональных партийных органов сохранилось сообщение Нижне-Волжского крайкома партии следующего содержания:
"часто именно по вопросу об украинизации позиции кулака-украинца и великодержавного русского шовиниста совпадают, хотя по разным мотивам, но и те и другие выступают против украинизации".
Одним из мотивов, объединявшим более обеспеченные слои населения, партийные чиновники считали стремление перейти на "лёгкий хлеб" - дать своим детям образование агрономов, фельдшеров, учителей и т.п.
Отношение к украинизации у местных чиновников стало резко меняться в 1929 г. при переходе к политике сплошной коллективизации. На специальном совещании Совнацмена в Москве рассматривались "Очередные задачи работы среди украинцев Нижне-Волжского края", где отмечалось, что украинизация должна проводится "на основе четкой классовой линии в нацвопросе, решительной борьбы как с недооценкой проблемы украинизации и великодержавного шовинизма".
Показательна резолюция Нацпартсовещания Нижне-Волжского края от 1929 г.:
"Учитывая наличие большого количества украинцев... что приток украинцев ежегодно усиливается, в том числе и за счет новых переселенцев из Советской Украины; что в рамках установившихся административных границ имеются районы с преобладанием в них украинцев, а главное то обстоятельство, что язык Н.-В. украинцев значительно отличается от русского языка и ближе к настоящему украинскому, чем к русскому,— считает необходимым приступить немедленно к проведению украинизации".
"Недочёты и ошибки" прежних лет в области украинизации школы региональные власти осудили, был утверждён пятилетний план перевода на украинский язык начального образования в местах компактного проживания украинцев. В ходе "культпоходов и бросков" проводилась активная разъяснительная работа среди местного населения на предмет преимуществ обучения на украинском языке.
В Балашове и Николаевске на базе педагогических техникумов были открыты украинские отделения на 45 чел., подобные отделения появились в Саратове и Покровске.
К началу 1931 – 1932 учебного года в Нижне-Волжском крае уже сформировалась сеть школ первой ступени с украинским языком обучения. К 1933 г. планируется расширить в украинских районах сеть школ второй ступени.
Гораздо более скромных результатов удалось достичь в сфере украинизации советского аппарата.
По состоянию на начало 1930 г. на территории Нижне-Волжского края функционировало 215 сельсоветов с украинским языком делопроизводства. С точки зрения авторов брошюры "Проблема украинизации и белоруссизации в РСФСР", выпущенной при содействии ВЦИК, такого количества украинизированных сельсоветов было явно недостаточно. Региональным чиновникам вменялся в вину саботаж создания украинских национальных районов Нижнем Поволжье.
Создание украинских национально-административных образований на Нижней Волге, как и учреждение в Саратове университетской кафедры по украиноведению, намечалось на 1931 - 1932 годы. Однако эти задачи так и не были выполнены в связи с возвратом всего народного просвещения и делопроизводства в РСФСР с украинского на русский язык.
Таким образом, как и в других регионах Советской России процесс украинизации в Нижне-Волжском крае был обусловлен политическими мотивами, проводился под давлением центральных властей и тормозился региональными структурами. Общими проблемами украинизации являлись: дефицит материальных ресурсов, нехватка кадров, владеющих украинским языком, высокая степень русификации местных украинцев. Как и в других российских регионах свёртывание процесса украинизации не вызвало в Нижне-Волжском крае какой-либо протестной активности.
Тем не менее, на территории "Жёлтого клина" были и свои региональные особенности. Украинский вопрос в Поволжье оказался в тени решения национально-культурных и административных запросов немецкого, татарского, мордовского населения. На этом фоне русско-украинские культурные различия воспринимались как не такие уж и существенные.
Лояльность местных чиновников к украинизации снижалась наплывом в Нижнее Поволжье выходцев из Украинской ССР на протяжении 1920-х годов. По мнению многих административных работников, украинизация являлась не столько запросом местных "хохлов", давно живущих в регионе и плохо понимающим литературный украинский язык, сколько "понаехавших" мигрантов с Советской Украины. Украинизация образования и особенно административного аппарата воспринималась в таких условиях и как снижение собственного влияния на подконтрольный регион.
