Ранее официальный представитель МИД РФ Мария Захарова заявила, что деэскалации на Украине можно добиться отзывом оттуда западных военных инструкторов, вывозом иностранных вооружений и отказом от учений с НАТО. Одновременно с этим информационная кампания о «российском вторжении в Украину» постепенно сходит на нет.
- Петр, пойдут ли они хотя бы на эти условия, тем более, что это можно сделать незаметно?
— Нет, но это могут просто снизить градус этой риторики, что уже и происходит. Что касается инструкторов, то никто их оттуда забирать не будет. Их туда только подвозят. Их не так много, но если они свернут эту кампанию, то это будет воспринято как их однозначная уступка России. Они столько раз кричали, что Россия нападет, что они просто не могут прекратить поставку касок и переброску канадских инструкторов.
Запад будет смягчать свою риторику, но это все будет сопровождаться словами, что Россия пошла нам на уступки, вывела войска из Белоруссии или отвела войска от границы с Украиной. Это позволит Западу ослабить накал информационной кампании. Но от самой Украины тут ничего не зависит. Она как была объектом в противостоянии России и Запада, так и остается.
- Учитывая дипломатическую активность Макрона, слова Байдена об автономии для Донбасса и поездки западных журналистов в ДНР/ЛНР, сейчас заговорили о возможности выполнения Минских соглашений. Может тут что-то поменяться?
— Нет. Вся возня вокруг «Минска» сводится к тому, кто эту повестку оседлает. Поэтому Макрон предлагает, чтобы Киев как-то пошел по пути выполнения договоренностей. Но никто в это не верит. Даже если Верховная Рада примет какой-то закон, который можно будет трактовать как частичное выполнение «Минска», то ничего из этого не выйдет. При нынешней украинской элите невозможно не то что примирение, но и нормальный переговорный процесс между Киевом и Донбассом.
Так что все это закончится игрой, когда Запад скажет, что раз Киев двинулся по пути выполнения «Минска», то Россия должна сбавить давление и отвести войска, а Москва потом обвинит Запад, что он не давит за Украину, чтобы она выполняла договоренности.
Никаких перспектив у «Минска» нет, кроме пропагандисткой риторики с обеих сторон.
- Если говорить однозначно, то «Минск» выгоден России, потому что мы получили инструмент воздействия на Украину, или он нам не выгоден, потому что они получили формальный повод вводить против нас санкции за его невыполнение и окончательно запутались в своей позиции на украинском направлении?
— Санкции они вводили бы в любом случае. Что касается воздействия на Украину, то это так, но вообще Минские соглашения — это временный этап на разворот Украины в нашу сторону. Они могут давить на нас в части «Минска», но мы можем давить на них более конкретно. Потому что сам их текст позволяет нам указывать, какие конкретные пункты не выполняются Украиной. Но к реальной борьбе за Украину это не имеет никакого отношения.
Борьба за Украину будет вестись на геополитическом уровне в контексте толкания России и США, России и Европы, а также в контексте внутренней украинской политики и украинских элит.
«Минск» — это только прикрытие. Дипломатия — это не только военные маневры и закулисные торги. Дипломатия — это еще и публичная риторика, мол, вы выполняете, а вы не выполняете.
- Просто есть аргумент, что если нам придется останавливать ВСУ на Донбассе, то это будет выглядеть как вторжение на Украину, потому что мы ДНР/ЛНР не признали.
— Это вообще не имеет значения. Мы подстраховались в том смысле, что в случае гипотетического вторжения на Донбасс будет работать другая логика. Мы будем апеллировать к тому, что на Донбассе живет около миллиона российских граждан, и Россия должна будет защищать их в любом случае. Минские соглашения тут вообще не будут играть никакой роли.
- Сегодня исполнилось 15 лет мюнхенской речи Владимира Путина, которую он произнес в 2007 году. Какие у вас сейчас впечатления, какие его прогнозы оправдались, какие нет?
— Там не было прогнозов. Там была просто констатация факта, что система не работает, и она действительно не работает. Путин говорил это за год до мирового экономического кризиса 2008 года, который показал, что планы глобализации и планы Запада собрать весь мир под свой идеологический контроль провалились. Так вот Путин за год до этого сказал, что однополярный мир невозможен, что его не будет, и его действительно нет.
Путин все правильно говорил. Другое дело, что переход от уже тогда несостоявшегося однополярного мира очень долгий. Конечно, хотелось бы, чтобы процесс шел быстрее, но он идет. И все эти 15 лет мы видим, как это происходит.
Англосаксы, конечно, с этим не согласны, но иной альтернативы у них все равно нет. Поэтому Китай и Россия исходит из того, что нужно их подталкивать к тому, чтобы они осознали, что организованная перегруппировка сил лучше для всех, чем обвал всей этой конструкции.
Обвала этой конструкции не хотят ни мы, ни они. Но боданием с нами по целому ряду вопросов (включая Украину), они затягивают переход от однополярного мира к многополярному, тем самым провоцируя большие риски.
