Напомню: в целях якобы борьбы с «этнической преступностью» полиция города Коломыя в Ивано-Франковской области затребовала от местной еврейской общины списки её членов, а также студентов еврейской национальности в вузах региона. Сообщая об этом факте, «Таймс» обращает внимание читателей, что во время Второй мировой войны на Украине немецкими войсками было убито более миллиона евреев. «Хотя избранный в прошлом году президент Владимир Зеленский стал первым евреем, возглавившим государство на постсоветском пространстве, ультраправые организации в стране — хотя и малочисленные — занимают активную и непримиримую позицию», — мельком замечает лондонское издание.
Тезис о «малочисленных ультраправых» весьма характерен. Однако нуждается в уточнении — действительно ли они не влиятельны; по отношению к кому и какую непримиримую позицию они занимают; кто поддерживает и финансирует ультраправые группировки? И здесь начинаются ответы, которые сами по себе опровергают оброненную ради требований объективности ремарку «Таймс».
Во-первых, ультраправые на Украине весьма заметны и влиятельны — и в политической сфере, и в информационной; они тесно сотрудничают со спецслужбами, занимаются рейдерством, а многие их представители являются официально избранными руководителями местного самоуправления. Например, мэр областного центра Ивано-Франковска Руслан Марцинкив является членом ВО «Свобода» — ультранационалистической партии, имеющей широчайшее представительство в местном самоуправлении по всей Западной Украине. Недавно Марцинкив прославился тем, что попытался устроить депортацию местных цыган за пределы своего региона, а зимой принимал личное участие в похоронах эсэсовца Михаила Мулыка.
Контролируя многие регионы, националисты, к которым надо относить не только ультраправых, но и ксенофобов из других партий, переименовывают улицы в честь запятнанных кровавыми преступлениями предшественников, понуждают детей поклоняться их памятникам, участвовать в массовых мероприятиях с русофобским подтекстом.
Когда говорят о невлиятельности ультраправых в украинской политике, подразумевается, что их партии не прошли в парламент. Но это ни в коей мере не означает, будто они не оказывают влияния на внутриполитическую жизнь, не курируют образовательные программы, не формируют информационную повестку дня. Тому способствует значительная инфильтрация сочувствующих националистическим идеям активистов в органы власти, радикальные воззрения многих сотрудников правоохранительных органов и СМИ, а также продуманная стратегия самих ультраправых, покровительство олигархата, поддержка диаспоры — как правило, организаций бандеровского толка.
Всё это помогает украинским ультраправым выстраивать структуры, влияние которых простирается значительно шире формального количества участников. Например, известный ультраправый бренд «Азов» подразумевает не только одноименное официальное подразделение МВД Украины (отлично вооруженное и вымуштрованное), но и политическое крыло в виде партии «Национальный корпус», отряды «Национальной варты» (дополнительный силовой ресурс из сочувствующих уличных бойцов и «ветеранов АТО»), а также «Юнацький корпус», курирующий целую сеть «военно-патриотических» лагерей для подростков.
Тот же «Юнацький корпус» ведает семью лагерями. В Киевской области («Азовец»), в Харьковской («Слобожанин»), в Черниговской («Северный корпус»), в Черкасской («Джура», русск. — оруженосец), в Запорожской («Сичевик»), в Днепропетровской («Днепровец») и в Закарпатье («Спасатель»). Для летнего отдыха в них по весьма умеренной цене приглашаются дети из обычных семей, которые на целые недели оказываются под безграничным влияниям воспитателей-«азовцев». Подросткам читаются лекции по «истории Украины» (в ее бандеровском понимании), их учат рукопашному бою, спортивному ориентированию, иным военно-прикладным дисциплинам. Полученный человеческий материал становится мобилизационным ресурсом для пополнения «Азова» и его структур.
Аналогичные «военно-патриотические» лагеря имеют ВО «Свобода» и прочие группировки, причём некоторые базы функционируют уже пару десятилетий — с конца 90-х годов. Нынешний многотысячный костяк националистического движения обкатан и проверен делом в двух Майданах, протестных акциях между ними, а теперь ещё и боевыми действиями на востоке страны. С ними активно сотрудничают пришедшие на волне госпереворота власти и многочисленные НКО, а потому рассуждать об их малозначимости (на что вскользь намекает «Таймс») никак не приходится. Более того, нарративы бандеровского движения, которые исповедуют украинские ультраправые, фактически стали официальной идеологией всей постмайданной Украины и отныне в них целенаправленно взращиваются миллионы людей.
По признанию бывшего соратника «белого вождя» Андрея Билецкого, Назария Кравченко, расходы на содержание только одного «Нацкорпуса» весьма значительны: «До 2018 года ежемесячные расходы на деятельность партии (зп ячейкам и т.п.) — примерно 300—400 тыс. грн. (Это без зп охраны Андрея, без зп службы безопасности, группы Боцмана). На акции, когда надо было свезти ячейки со всей страны, расходы достигали до 3 млн грн» [орфография автора].
Понятно, что скромными партийными взносами тут не обойтись. Периодическое рейдерство, скорее всего, призвано ликвидировать возникающий иногда дисбаланс, но очевидно, что основные средства украинские ультраправые получают от заинтересованных в их бойцах олигархов, а также от различных форм бюджетного финансирования «патриотических проектов», контрабанды и зарубежного вспомоществования. Например, в создании «Нацкорпуса» и его структур принимал самое активное участие выходец из националистической диаспоры, сотрудник американских спецслужб Роман Зварыч.
На основании опубликованного списочного состава участников полка «Азов» социологи Севастопольского государственного университета сделали анализ социального происхождения бойцов этого, прямо скажем, неонацистского формирования. В его состав по большей части входят лица от 25 до 35 лет, из Киевской области (141 человек, или 22,2%), затем — Донецкой (60 чел., или 9,4%), Днепропетровской (50 чел., или 7,9%), Харьковской (48 чел., или 7,6%), Полтавской (47 чел., или 7,4%), Черкасской (39 чел., или 6,1%), Львовской (36 чел., или 5,7%), Луганской (32 чел., или 5%), Волынской (31 чел., или 4,9%), Житомирской (31 чел., или 4,9%), Ивано-Франковской (19 чел., или 3%), Запорожской областей (16 чел., или 2,5%) и Крыма (14 чел., или 2,2%).
Как видим, география самая широкая, и русскоязычные регионы (если считать с Киевом) дали «Азову» не менее 50% бойцов. Связано это, видимо, с тем, что западноукраинские рекруты в большинстве тянутся к «своей» привычной ВО «Свобода», нежели к появившемуся относительно недавно «Азову». Кроме того, «Азов» изначально вырос из неонацистской матрицы, предполагающей идею превосходства всей «белой расы», а не только украинского этноса. Это подразумевает большую возможность для карьерного роста в рамках своей структуры русскоязычных граждан Украины и даже иностранцев. В данном отношении широта охвата потенциальных сторонников — а значит и перспективы роста — у структур Билецкого выглядят предпочтительней, нежели у моноэтнических проектов.
И наконец, кто же эти малочисленные (если верить западной прессе), а на самом деле весьма организованные, многочисленные и мотивированные отряды? Каков их социальный состав? Согласно тому же исследованию севастопольских социологов, списочный состав подразделения «Азов» представлен в основном уроженцами «сельской местности или посёлков городского типа <…> которые зачастую являются неблагополучными территориями в социальном, материальном, профессиональном плане. В этой связи вступление в подобные организации для молодого человека позволяет достичь социального статуса и достойного финансового уровня». И часто это самый простой вариант выбраться в «большой мир».
Улучшения условий жизни в данных кластерах украинского общества нет и не предвидится. Следовательно, долговременная стратегия ультраправых ведёт к дальнейшему увеличению их численного состава и усилению уже имеющегося влияния на многие сферы жизни Украины.
