Хорват был этническим сербом и до перехода на русскую службу являлся подданным Австрийской империи. В Габсбургсгой державе он служил на границе с Турцией, пока там не начались непопулярные среди сербских гранычар (пограничников) реформы.
Осенью 1751 г. тогда ещё полковник Хорват прибыл во главе группы сербских офицеров для поселения в Российской империи и продолжения пограничной службы. Планировалось, что балканцы привлекут в Россию ещё несколько тысяч соотечественников, из числа которых будут сформированы этнически однородные полки.
Бестужев-Рюмин, ставший вдохновителем проекта сербского переселения, считал целесообразным размещение южных славян в Поволжье «от Самары до Ставрополя, от Саратова до Камышинки». Здесь планировалось построить до двадцати крепостей для прикрытия региона от набегов степняков.
Однако сербы желали укорениться поближе к родным Балканам, на территории Малороссии, в районе Батурина. В результате личного вмешательства в эту дискуссию императрицы Елизаветы Петровны возобладал «украинский вектор». Однако Новая Сербия расположилась не на Левобережье, а на правом берегу Днепра.
Данный регион, соответствующий северной части современной Кировоградской области, оспаривался Османской империей и Польшей, был вновь присоединён к России по итогам русско-турецкой войны 1735-1739 годов.
Административным центром Новосербской провинции стало местечко Новый Миргород (современный город Новомиргород). Колонисты, селившиеся в его окрестностях, первоначально формировали два полка (гусарский и пехотный), каждый из которых делился на 20 рот. Последние являлись первичными административными единицами провинции. Каждая рота занимала свою территорию с укрепленным поселением в центре.
Для прикрытия Новой Сербии от татарских набегов к югу от нее возвели крепость Святой Елизаветы (впоследствии — Елизаветград, Кировоград ныне — Кропивницкий).
Военные поселения зачастую создавались на территории существовавших населённых пунктов малороссов, но это не мешало присваивать им сербские названия: Вуковар, Сомбор, Чонград и др.
Первоначально селиться в Новой Сербии разрешалось «выходцам только из Молдавии, Валахии, Македонии, Сербии», а «не из других каких народов». Тем самым проживание на территории полков уроженцев Малороссии, Запорожья и внутренних губерний России запрещалось. Украинские крестьяне могли находиться в провинции лишь в статусе офицерских денщиков. Этим активно пользовались командиры, легализуя, таким образом, работников в своих хозяйствах.
Иностранные переселенцы — военнослужащие получали жалование, земельные наделы, субсидии на обзаведение хозяйством. Они имели существенные льготы по налогам и многим повинностям. Государство финансировало развитие инфраструктуры: строительство церквей, административных зданий и т.п. Поселяне могли вести беспошлинную торговлю и промыслы.
Указ об учреждении Новой Сербии был опубликован императрицей 22 января 1762 г. Провинция получала элементы автономного статуса: она находилась в прямом подчинении Сената (минуя военную коллегию), Хорват мог передавать чин полковника в гусарском полку своим детям (что означало наследственную власть над регионом).
Полный титул Хорвата звучал так: «Его высокопревосходительство господин генерал-лейтенант при гусарских полках Новосербского корпуса главный командир и первого гусарского полка непременный полковник».
В упомянутой записке на имя канцлера Хорват развивал идею автономного обустройства провинции на крайнем юго-западе Российской империи.
По его мнению, представлять колонистов перед русской властью должен был «паладин» — верховный гражданский чиновник. Предлагалось предоставить поселянам право выбора этого должностного лица из своей среды с последующим утверждением победившей кандидатуры царским указом. При «паладине» рекомендовалось создать региональную канцелярию.
За счёт присвоения графских титулов офицерам, отличившимся в организации переселения, предлагалось формировать местную аристократию.
Региональную судебную инстанцию Хорват видел в качестве коллегии из 12-ти присяжных, избираемых в провинции. Также он предлагал выбирать регионального епископа, кандидатура которого подлежала утверждению в имперском Священном Синоде. Местную власть в поселениях предлагалось вручить выборным магистратам.
Политический проект Хорвата обосновывался тем, что данная административная система якобы позволит привлечь в Новую Сербию до ста тысяч переселенцев.
Эти предложения не были отвергнуты российскими властями, но их инициатору указывалось на то, что предоставление столь широкого самоуправления возможно лишь после заселения провинции многочисленным населением. На переходный период гражданская власть в Новой Сербии была разделена между Хорватом и комендантом Елизаветградской крепости, генерал-майором от артиллерии Иваном Глебовым. Правда, Новосербская канцелярия в Новомиргороде всё же была учреждена.
Русский генерал командовал всеми несербскими войсками в провинции, представлял интересы Новой Сербии в Сенате, контролировал контакты Хорвата с сопредельными государствами. Такая модель административного сопровождения местных властей широко практиковалась в тот же период в ряде казачьих областей России.
В деле переселения на Днепр соотечественников Хорват сразу же столкнулся с серьёзными трудностями.
Процесс осложнялся территориальной отдалённостью Западных Балкан, логистическим трудностями, плохой обустроенностью провинции в начале 50-х годов, довольно суровым (по крайней мере по сербским представлениям) климатом Поднепровья.
Однако главным сдерживающим фактором было противодействие сербскому переселению в Россию со стороны Австрии и транзитных государств.
Австрия опасалась потери большого числа лояльных подданных. Габсбургские чиновники задерживали и высылали команды новосербских офицеров, отправлявшиеся на Балканы для вербовки соплеменников. Польские магнаты и простые шляхтичи беззастенчиво грабили переселенцев на соответствующем участке их следования. Османская империя и её вассалы на Дунае также препятствовали этой кампании.
В этих условиях основной упор в пополнении новосербских полков был сделан на иммиграцию из Молдавского княжества. «Ко двору» в Новом Миргороде пришёлся молдавский шляхтич Манолакий Замфиракович, явившийся к Хорвату в 1752 г. и предложивший организовать переселение «в службу и вечное подданство» большого числа соотечественников.
Данное предложение входило в противоречие с российско-османскими договорённостями о взаимной передаче беглых.
Петербургские чиновники задумались над этим вариантом заселения пограничья, зато сербский командующий без проволочек принял молдаванина на службу. Своей властью Хорват позволил выводить желающих мигрировать молдаван и волохов тайно через территорию Польшу. Приведенные таким путем иммигранты становились для российских властей выходцами не из Турции, а из Польши. Лишь через некоторое время официальные власти России согласовали такую «схему».
Правительство подвластного туркам Молдавского княжества очень опасалось массового исхода своих подданных в Россию. В связи с этим молдавский господарь активно протестовал против планов создания Новой Сербии.
Тем не менее, в 1752-1754 годах под Новый Миргород переселилось 620 семейств молдаван, волохов и болгар. Основная часть молдавских переселенцев шла из междуречья Прута и Днестра, а также из Подолии. На фоне весьма скромных темпов миграции сербов и македонцев это привело к формированию романского этнического большинства в провинции.
В декабре 1754 г. население Новой Сербии составляло 2225 мужчин и 1694 женщин. 76% мужского состава составляли молдаване и волохи. Однако командные должности в провинции занимали лишь сербские офицеры. Численность мужского сербского населения в тот период составляла 257 человек, македонцев — 124, венгров — 79, болгар — 57.
Численность молдаван в составе Новосербского корпуса продолжала расти. К примеру, в 1764 г. романцы показали наибольший прирост среди этнических общин провинции (если не учитывать украинцев и русских) — 721 человек.
Однако, к том году взошедшая на российский престол Екатерина II сняла ограничение на переселение в Новую Сербию восточных славян. На Правобережье Днепра устремились малороссийские казаки, русские дворяне, перемещавшие в свои здешние поместья крестьян из внутренних губерний. В том же году население Новой Сербии почти удвоилось за счёт 5234 великорусских и 4193 малороссийских переселенцев.
Война 1768 — 1774 годов с Турцией внесла сильные коррективы в этническую картину Елизаветградской провинции недавно образованной Новороссийской губернии. Последний крупный набег крымских татар на русские земли (1769 г.) опустошил территорию провинции. Степняки увели на невольничьи рынки около 20 тыс. пленников, уничтожили 150 селений.
Через три года российские власти разместили у Елизаветграда новую крупную группу молдаван — около 15,5 тыс. человек обоего пола, а в 1773 г. ещё 1,1 тыс. человек. Это были подданные Молдавского княжества, перешедшие в ходе войны на сторону России. Так молдавская община на некоторое время вновь стала самой многочисленной в окрестностях Елизаветграда.
Однако, в последующее мирное столетие население Елизаветградского уезда быстро росло за счёт славян и к концу XIX в. доля молдаван сократилась до 6% жителей (свыше 44 тыс. человек).
История административного образования Новая Сербия прервалась в 1764 г. в силу целого ряда причин, в т.ч. финансовых злоупотреблений Хорвата. Однако определяющее значение имела слишком высокая финансовая цена и низкая эффективность иностранной колонизации. Новая Сербия была упразднена как отдельная административная единица и включена в состав созданной Екатериной II Новороссийской губернии.
В связи с этим возникает вопрос: мог ли Хорват в принципе добиться заявленной им в политическом проекте стотысячной численности своей провинции в случае интенсивного переселения сюда молдаван из Пруто-Днестровья?
Ответ позволяет дать анализ численности населения Молдавского княжества того времени.
Итак, к середине ХVIII в. общая численность населения Молдавии составляла менее 600 тыс. человек, из которых в междуречье Прута и Днестра жили лишь около 125 тыс. человек. Ещё около 30 тыс. молдаван проживали на левобережье Днестра в османских и польских владениях. Таким образом, для сосредоточения в Новосербской провинции до ста тысяч переселенцев из Пруто-Днестровья следовало переместить на Днепр не менее половины здешних подданных господаря, что являлось в условиях середины ХVIII в. нереализуемой задачей.
Сопоставимую по масштабу цель по переселению нескольких десятков тысяч молдаван в Херсонскую губернию Петербург смог решить лишь в начале XIX в., когда ни султан, ни господарь уже не могли помешать этому проекту.
