— Илья, что происходило в Казахстане в советское время, как республика встретила Перестройку и как отреагировала на распад СССР?
— Мой личный опыт проживания этих событий сводится лишь к тому, что на момент распада Союза я ходил в детский сад, поэтому буду оперировать лишь фактическими данными, которые при желании могут быть перепроверены любым, кого не забанили в гугле.
К началу Перестройки Казахская ССР была уже развитой индустриальной республикой, производившей практически весь спектр товаров — от резиновых калош до авиационной аппаратуры. За годы независимости в Казахстане усиленно формировался стереотип о том, что Казахская ССР была «сырьевым придатком» в составе СССР. Но на самом деле доля нефтедобывающей промышленности в ВВП КазССР составляла 0,6%, угольной промышленности — 0,8%, черной металлургии — 1,6%, цветной металлургии — 2,5%, электроэнергетики — 1,3%.
А вот машиностроение давало уже 3,1%, легкая промышленность давала 5%, пищевая промышленность — 7,2% от ВВП. Лидерами же были строительство (9,2%), сельское хозяйство (29,5%) и сфера услуг (34,8% от ВВП).
Что касается политических пертурбаций, приведших в результате к распаду СССР, то достаточно известны события в Прибалтике, Закавказье, но за пределами Казахстана уже мало кто помнит события декабря 1986 года в Алма-Ате, хотя, по сути, именно они были отправной точкой, с которой начало трескаться и рушиться советское здание. При этом достаточно много фактов и свидетельств очевидцев, позволяющих прийти к выводу, что это было не стихийное выступление против «тоталитарного Центра», а заранее подготовленное и спланированное мероприятие. Возможно, когда-нибудь историки будущего, не скованные политической конъюнктурой, найдут в архивах документы, которые позволят пролить свет истины на эти события и расставить все точки над «i».
Хорошо известно, что Казахстан был последней республикой вышедшей из состава СССР. 94 процента жителей КазССР проголосовали за сохранение СССР на Всесоюзном референдуме 1991 года, хотя руководство республики и своевольно изменило формулировку вопроса, тем самым поставив под сомнение легитимность его результатов. Но, как оказалось, результаты референдума вообще ни на что не повлияли и судьба Союза была уже в других руках.
— Насколько тяжело Казахстан пережил «лихие девяностые» по сравнению с другими постсоветскими республиками?
— Смотря с кем сравнивать. В Казахстане не было гражданской войны, как в Таджикистане, или чего-то похожего на Карабахский или Южноосетинский конфликты, но разрыв экономических связей и «невидимая рука рынка» привели к тому, что в 1992 индекс потребительских цен составил 1614%, в 1993 — 1758%, в 1994 — 1977%.
Всем хорошо знакома фраза про «300 сортов колбасы», которые дала нам рыночная экономика. А вот я довольно хорошо помню, что как раз после 91-го года колбаса из рациона нашей семьи (как, впрочем, и многих других) исчезла на долгое время. Веерные отключения электричества, домашние задания при свечке, многочисленные ларьки на каждом углу, в которых, тем не менее, ничего нельзя было купить по причине отсутствия денег. В 1997 году наш город Кокшетау вообще умудрились заморозить — на протяжении нескольких недель в январе месяце в разгар зимы целые районы города оставались без тепла.
Закрытые предприятия, разруха, безработица. Массово уезжают люди: родственники, друзья, знакомые. Соседа на втором этаже убили и ограбили — виновных так и не нашли. Помню кучу отстрелянных автоматных гильз, которую кто-то однажды высыпал в кусты перед нашим домом, мы с друзьями делали из них брелоки для ключей.
Рост цен более-менее стабилизировался к 1998 году, хотя всплески случались и позже. Раскручивание ценовой спирали остановить удалось, но ценой тотального обнищания населения и деградацией реального сектора экономики.
— В какой мере Казахстану удалось воспользоваться «тучными нулевыми»?
— Да, действительно, с марта 2002 года пошёл рост цен на нефть и в казахстанскую экономику потекли невиданные доселе деньги, которые позволили на какое-то время перейти от выживания к развитию.
Нефтедоллары помогли заткнуть многие дыры, часть сверхдоходов оседала в Фонде национального благосостояния, который был недавно «распечатан» в связи с мировой пандемией коронавируса. Какие-то крохи от нефтепирога косвенно перепадали и населению, в связи с чем Казахстан на фоне других среднеазиатских соседей выглядел поприличнее. Произошёл переход к кейнсианской модели развития экономики, когда государство стимулирует спрос, снижая налоги и увеличивая бюджетные расходы.
В теории увеличение доходов населения должно было увеличивать и спрос, способствуя росту производства. Однако не был учтён один важный фактор: кейнсианская модель работает при кризисе, вызванном перепроизводством и вытекающими из него снижением деловой активности и растущей безработицей. В Казахстане же при внешне похожих признаках в виде спада производства, сниженной деловой активности и зашкаливающей безработицы была совсем другая первопричина: стремительная деградация производственных мощностей, особенно в перерабатывающем секторе. В итоге меры по стимулированию спроса не увенчались успехом, так как экономика не могла обеспечить предложение.
В это время добывающий сектор рос как на дрожжах, и структура казахстанской экономики стремительно менялась так, что Казахстан превращался в самый настоящий «сырьевой придаток», только не СССР, а стран Запада.
— Сколько русских людей покинули республику за все это время и какова была их основная мотивация (социально-экономическая или боялись притеснений по национальному признаку)?
— Почему же в таком случае вы, ваша семья и еще много людей остаются в республике?
— Наша семья осталась в Казахстане, поскольку мой отец был погружён во внутриполитическую борьбу в стране. Он стоял у истоков русского движения в Казахстане, был активным участником оппозиционных Назарбаеву партий РНПК и ДВК. Отступать было не в его духе.
Что касается миллионов оставшихся, то тут повлиял целый комплекс факторов: кто-то сумел неплохо устроиться здесь, создал свой бизнес, и пока им позволяют получать прибыль, их вполне устраивает ситуация в стране, кто-то просто побоялся сорвать с насиженного места в неизвестность, кто-то ждал и ждёт наиболее подходящего момента, «сидя на чемоданах». Ну и многих, конечно же, отпугнуло то, как приняла Россия их родственников, знакомых, друзей. То, что для сотен тысяч Россия оказалась не матерью, а мачехой: когда люди годами не могли получить гражданство, устроить детей в школы, найти работу и жильё — всё это было ушатом холодной воды для имевших «чемоданные» настроения русских казахстанцев.
— Нурсултан Назарбаев в разные годы делал разные заявления по поводу советского периода, распада СССР и перспектив евразийской интеграции. Есть ли у него какая-то единая позиция на этот счет?
— Назарбаев — политик и всегда озвучивал то, что он считал, хотели от него услышать, да и в целом людям свойственно меняться, особенно под влиянием обстоятельств. Назарбаев конца 80-х, середины 90-х и начала 20-х — это три разных Назарбаева. Свою нынешнюю публичную точку зрения о распаде Союза он озвучил в эфире канала «Россия 24», кому интересно, может посмотреть, хотя и никаких откровений там не найдётся. Он едва ли сожалеет о том, что СССР прекратил существование, а вот вступление Казахстана в ЕАЭС было вполне обдуманным шагом, когда стало ясно, что экспортно-сырьевая модель экономики себя исчерпала.
— Дмитрий Медведев ранее говорил, что большинство современных молодых людей при советской системе просто не смогли бы жить, и выразил мнение, что не стоит идеализировать времена СССР. Вы, как молодой человек, что можете сказать по этому поводу?
— Мой сознательный период жизни в СССР ограничен всего пятью годами, поэтому, что бы я ни сказал, это может быть опровергнуто универсальным комментарием «не жил — не знаешь — не говори». На мой субъективный взгляд, СССР — это государство, обогнавшее своё время. Мы видим, как мир всё больше разворачивается в сторону тех идей, принципов и характера производства, на которых был основан Советский Союз. Только оказалось, что на это потребовалось на сто с лишним больше лет, чем ожидалось. В этом отношении молодцы китайцы — у них НЭП растянулся почти на век, и они особо не волнуются и не торопятся.
— Было известное высказывание Владимира Путина: кто не жалеет распада СССР, у того нет сердца, кто хочет вернуть — у того нет головы. Как вы его понимаете?
— Понимаю вполне буквально. Распад СССР — это трагедия и катастрофа мирового масштаба. Кроме того, это ещё и преступление, за которое и по сей день так никто и не ответил, но это уже другая история. А вернуть СССР, конечно, невозможно — поэтому те, кто в это верят, не совсем дружат с головой. Мировая экономика так или иначе в будущем безусловно перейдёт на социалистические рельсы, но это уже будет принципиально иная система, совсем не похожая на то государство, которое шесть преступников похоронили в Беловежской пуще 30 лет назад.
