От встречи в Минске ожидали многого и не ожидали ничего. Была масса предположений относительно нюансов предстоящих переговоров, относительно позиций и намерений участников, даже относительно процедуры и «внутренних» встреч. Но практически все эксперты были единодушны в том, что сколько-нибудь значимых результатов от встречи можно не ждать.
Ситуация отчасти осложнялась тем, что минские переговоры должны были быть посвящены прежде всего экономическим вопросам, а именно проблемам взаимодействия стран Таможенного союза с Украиной после подписания последней ассоциации с ЕС. В то же время наиболее острые вопросы сегодняшней повестки дня лежат отнюдь не в экономической плоскости: это вопросы войны на Донбассе, жертв среди мирного населения, гуманитарной катастрофы. То, что эти очевидно важнейшие вопросы не вынесены в «заголовок» встречи, как раз и наводило на пессимистические мысли относительно результатов переговоров.
Давайте посмотрим, кто и с чем подошёл к этой встрече. Евросоюз свою позицию выразил в рамках визита канцлера Германии Ангелы Меркель в Киев. Эта позиция явно разочаровала Порошенко. По итогам встречи со стороны Меркель не прозвучало никаких претензий в адрес России, кроме предложения разместить на российско-украинской границе наблюдателей ОБСЕ (собственно, не разместить, а увеличить их численность: разместили их ещё после четырёхсторонних консультаций министров иностранных дел, однако лишь на двух пропускных пунктах).
Заявление канцлера Германии о необходимости двустороннего соглашения о прекращении огня России никоим образом не касается: РФ не является стороной конфликта, участницей боевых действий и никаких соглашений по этому поводу заключать не может. Это заявление германского канцлера было недвусмысленно адресовано отнюдь не России, а Киеву.
При этом были сделаны неприятные сигналы уже в адрес Украины.
Так, Меркель неожиданно солидаризировалась с недавним высказыванием собственного вице-канцлера о необходимости федерализации Украины. Правда, уточнила, что речь идёт о «федерализации в виде децентрализации», а это вроде бы предусмотрено «мирным планом» президента Порошенко. Однако на дипломатическом языке заявление «федерализация — это децентрализация» означает стремление Меркель скорректировать именно позицию Порошенко и Киева. Это ведь официальный Киев постоянно заявляет, что никакой федерализации не будет никогда. Меркель дала понять, что время для терминологических игр прошло: называйте хоть так, хоть эдак, а подразумевается всё равно одно и то же.
В итоге своего визита Меркель подчеркнула: никакого прорыва минская встреча не принесёт. Надо встречаться, надо говорить, надо работать… Все эти обтекаемые фразы свидетельствовали об очевидном недовольстве канцлера.
Следовательно, Порошенко не принял предложенные условия — в первую очередь, того, что касалось переговоров с представителями ополчения. Предложение Порошенко России «забрать людей с территории, чтобы был мир» явно не способствует достижению консенсуса, поскольку является косноязычно переиначенной традиционной формулой украинских националистов в адрес русского и русскоязычного населения: «Чемодан-вокзал-Россия».
Порошенко отверг условия Меркель (которые многие наблюдатели называли ультиматумом). Однако ситуация, в которой находится Киев, не позволяет ему, как говорится, качать права.
Незадолго до этого киевские власти поставили себя в глупое положение, пытаясь затянуть доставку российской гуманитарной помощи в Луганск.
Россия использовала этот казус, отправив «белый конвой», не дожидаясь окончательного соизволения Киева, чтобы продемонстрировать: в том, что касается помощи мирному населению, РФ готова действовать резко, без учёта пустого политеса и других формальных условностей. Никаких нарушений действия РФ не содержали, поскольку все формальности были соблюдены, и вопрос касался исключительно безопасного маршрута прохождения конвоя; то, что конвой осуществил доставку и вернулся максимально быстро и без каких-либо неожиданностей, стало лучшим аргументом в пользу российской «нетерпеливости».
Более того: накануне минской встречи МИД РФ заявил о намерении отправки второго конвоя. Нота, направленная Украине, не может быть отклонена, необходимо доставлять гуманитарную помощь и спасать население. С вашим согласием или без него.
Параллельно с этим ударом по самодовольству Киева (который безуспешно попытался представить доставку гуманитарки «актом агрессии», чем вызвал серьёзное недоумение в Европе) началось контрнаступление ополчения. И без того украинские военные действовали абсолютно безуспешно, теряя технику и силы. А тут буквально за пару дней армейцы, Нацгвардия и карательные батальоны получили сразу несколько новых «котлов».
При этом всё, что смог сделать Киев, так это в привычно истеричной форме обвинить РФ в «открытии нового фронта» и «вторжении десантников». Последнее, помимо несколько не очень грамотно организованных фейков, немедленно опровергнутых как Россией, так и ополчением, подтверждалось допросом якобы захваченных на украинской территории российских десантников, которые, судя по всему, оказались патрульным пограничным отрядом, похищенным украинскими спецслужбами.
В общем-то вся ситуация была достаточно прозрачной: полностью проиграв инициативу на фронтах ополчению и осознавая угрозу не только «котлов» под Иловайском, Еленовкой и Амвросиевкой, но и наступления на Мариуполь, Киев попытался сформулировать хотя бы какие-то дополнительные «аргументы» к минской встрече, чтобы Порошенко мог предъявить Путину дополнительные претензии.
Неубедительность этих претензий прекрасно осознавала сама украинская сторона. Министр иностранных дел Климкин прямо заявил: Минск будет «сложным». После чего заверения в решительном настрое Порошенко выглядели простой попыткой спасти лицо.
Украина подошла к минской встрече с крайне неблагоприятным бэкграундом по внутренней ситуации и с пессимистичным фоном по настроениям не только РФ, но и Евросоюза. Последний был всерьёз озабочен собственными интересами, страдающими из-за поддержки Украины (газ, санкции и т.д.), и укрепился в подозрениях относительно недоговороспособности Киева, слишком очевидно зависимого от позиции США.
Под угрозой находится перспектива транзита российского газа в Европу (там хорошо помнят, как Украина любит несанкционированный отбор); негативные последствия обоюдных санкций сказываются на Евросоюзе гораздо сильнее, чем предполагали даже российские инициаторы «ответного удара». В общем, позиция ЕС была явно не в пользу нынешней линии Киева.
И вот встреча состоялась.
Порошенко, выступавший на русском языке (вполне очевидный сигнал «готовности к диалогу», который после громких антироссийских заявлений прошлых месяцев выглядит едва ли не капитулятивно), сосредоточился на «мирном плане урегулирования кризиса». Все остальные — на экономике. Этот очевидный диссонанс показал, что никто из участников встречи не намерен принимать повестку дня, предлагаемую украинским президентом.
Объясняется это очень просто: данная повестка бессодержательна, «мирный план» не содержит ни механизмов, ни даже конкретных предложений — лишь общие цели и намерения.
Самое главное — обсуждать какой-либо мирный план должны две стороны конфликта. Ни Россия, ни Евросоюз в конфликте официально не участвуют. Путин подчеркнул: силовой сценарий бесперспективен. Необходим мирный диалог с представителями Юго-Востока и учёт их интересов. Россия же ни малейшего отношения к сторонам конфликта не имеет. Она будет делать всё для достижения мира, заявил Путин уже после встречи, но не может выдвигать никаких условий, так как не участвует в конфликте.
Более конкретно ожидания «Евразийской тройки» в отношении конфликта на Донбассе озвучил президент Казахстана: необходимо перемирие для оказания гуманитарной помощи. Прозвучавшее в унисон заявление премьер-министра ДНР Захарченко о том, что после тяжёлого поражения Киева на восточном фронте говорить о федерализации бессмысленно, и Новороссия согласна только на независимость от Киева, довершило ощущение того, что Киеву поставлен жёсткий ультиматум, отвертеться от которого апелляциями к «российской агрессии» Украина не сможет. Условия Киеву будут выдвигать ополченцы. Да чего там будут: уже выдвигают.
Всё. Более ничего о войне Украины и Новороссии сказано не было. Нежелание Порошенко отступать от прежней агрессивной линии («мирный план» не является таким отступлением, он обращён неизвестно к кому) вызвало нежелание РФ, Белоруссии и Казахстана говорить на эту тему более подробно. Путин вскользь коснулся темы пленённых десантников, подчеркнув, что детали ему неизвестны и знаком он лишь с версией случайного попадания на территорию Украины пограничного патруля. Остальное — об экономике.
При этом Порошенко даже не упомянул о «разрывающих» все украинские СМИ шокирующих достижениях СБУ в виде поимки и уничтожения российских десантников, диверсантов и бронетехники. После мимолётного высказывания Путина стало ясно: бессмысленно. Поскольку ни одно громкое обвинение в адрес России не получает доказательств за пределами украинского телевидения, РФ попросту продолжит игнорировать эти обвинения. То, что Порошенко понял это и не стал прибегать к публичному шантажу на международной встрече, фактически означает признание поражения на этом участке политического фронта.
Кстати: Крым вообще не был упомянут на встрече. «Прощавай, Крим»! — следовало бы воскликнуть украинским патриотам после Минска.
Результаты скудно обсуждённой военной линии таковы: назначены консультации по вопросам контроля границы. И всё. Порошенко, правда, посчитал, что «мирный план наконец-то поддержан лидерами всех стран-участниц переговоров». Однако это — внутренний продукт, для украинского телевидения, которое давно уже существует вне связи с реальным миром.
На деле Порошенко оставили один на один с сегодняшней ситуацией: успешное контрнаступление ополчения, массовые потери и паническое бегство частей АТО, чётко заявленная позиция РФ. Это называется: проигрывай, как знаешь.
Куда подробнее обсуждали экономические вопросы. Обсуждение было не только подробным, но и однозначным, так что нет нужды домысливать или выискивать зерно истины в недоговорённостях и околичностях. Вот какие экономические проблемы обсуждались, и вот какие результаты были достигнуты.
1. Ущерб странам ТС от ассоциации Украины и ЕС: только для экономики РФ он составит 100 миллиардов рублей, по словам президента Путина. Потери будут и у Белоруссии, и у Казахстана. Необходимо наращивание интеграции и взаимодействия ТС и Украины, но оно невозможно из-за ассоциации с ЕС. Соответственно, РФ продолжит принятие компенсационных мер, которые, вне всяких сомнений, ударят и по ЕС, и по Украине;
2. Украина не желает терять рынок СНГ, заявил Порошенко. Несмотря на оговорки и призывы оценивать «реальный, а не гипотетический ущерб», очевидно: время демаршей наподобие выхода Украины из СНГ и полного разрыва производственно-торговых связей безвозвратно прошло. Помощи от ЕС Киеву ждать не приходится, а экономический крах грозит вывести народ на майданы и баррикады по всей стране уже без каких-либо организационных стимулов Запада, и эта угроза, очевидно, пугает Киев;
3. Евросоюз очень боится остаться без российского газа из-за действий Украины. Россия дала понять, что по газу создаётся тупиковая ситуация, что может привести к прекращению поставок газа всем — и ЕС, и Украине. Украина, продолжающая восклицать о реверсных поставках и о том, что РФ должна ей кучу газа за Крым, признаёт: без российского газа не выживет.
Результат — продолжение трёхсторонних газовых консультаций, на которых Украина будет играть очень и очень простую роль: кивать головой в знак согласия с ультиматумами РФ и ЕС. Угрозы Киева «прекратить российский транзит газа» тщательно упакованы в дальний тёмный угол, чтобы о них никто не вспомнил: теперь Киев заявляет, что поставки газа в Европу зависят «только от Газпрома».
С экономическим блоком вопросов всё очень напоминает медленную капитуляцию. С военным вопросом сложнее, поскольку воевать Киев собирается и далее. Однако нет нужды напоминать: громкие заявления украинского телевидения и военспикеров никак не связаны с действительностью.
Куда важнее, например, такая незначительная деталь, как изменение позиции профессионального политфлюгера Кравчука. В апреле-мае он говорил, что немедленно возьмёт оружие и пойдёт защищать Украину. А сегодня он заявляет, что основанием для взрыва на Донбассе был диктат Киева. Это — маркер. Киев будет пытаться договориться с Новороссией.
А пока инициатива в руках ополчения, которое наносит украинским войскам поражение за поражением, понятно, что диктовать условия договорённости будет именно Новороссия. Впрочем, о непредсказуемости и иррациональности поведения Киева тоже не нужно забывать: пример Берлина 1945 года всё ещё свеж в исторической памяти.
На сегодня можно утверждать только одно: Евросоюз постепенно дрейфует в сторону нейтралитета по конфликту на Донбассе, тогда как позиция РФ неизменна. Что делает положение Киева весьма незавидным.
