Сторонники объединения Молдавии и Румынии наконец-то придумали, что делать с непокорным, находящимся в блокаде Приднестровьем — отдать Украине в обмен на часть ее территорий, особенно памятных для румын. Звучит это смешно, но на практике подобная политика способна взорвать всю Восточную Европу.
В Молдавии сторонники объединения с Румынией выступили с предложением отдать Украине Приднестровье в обмен на юг Бессарабии и часть Буковины, которые входят в состав Одесской и Черновицкой областей. Об этом заявлено на состоявшемся в Кишиневе съезде «Сфатул Цэрий — 2» — неофициального парламента из 101 депутата, который учрежден для разработки стратегии и документации по слиянию в одно государство с румынами.
«Румыния должна начать переговоры с Украиной об обмене территориями. Мы должны уступить Приднестровье в обмен на юг и север Бессарабии», — сказал один из учредителей «Сфатул Цэрий — 2», редактор газеты Союза писателей Молдавии «Литература ши арта» («Литература и искусство») Николае Дабижа. По его словам, объединение необходимо осуществить к марту 2018 года, когда исполнится 100 лет после того, как в 1918 году на территорию современной Молдавии были введены румынские войска и молдавское собрание «Сфатул Цэрий» проголосовало за объединение с Румынией. Теперь эта дата используется как повод для новых выступлений под тем же лозунгом.
Организатором съезда стала гражданская платформа Actiunea 2012 («Действие-2012»), включающая НКО обеих стран. Они же и «Сфатул Цэрий — 2» организовали шествие в центре Кишинева, которое сопровождалось соответствующими лозунгами и, что особенно трогательно, скаканием (в прямом смысле слова) под речовки, до боли напоминавшие «кто не скачет, тот москаль». Ничего нет нового в подлунном мире. Особенно — в Восточной Европе.
Первый «Сфатул Цэрий» во время гражданской войны в России в 1917-1918 годах был странным органом псевдовласти, в котором доминировали меньшевики и анархисты. Румынские войска вошли в Бессарабию без сопротивления и под актуальным предлогом «борьбы с анархией», оккупировали ее, а затем вынудили «Сфатул Цэрий» «решить вопрос» о вхождении Бессарабии в состав Румынии. Немногочисленные большевистские части были опрокинуты, а депутаты зачастили в Яссы и Унгены на переговоры с румынским командованием. Бои происходили кровавые и за явным преимуществом румынской армии. Например, депутаты-евреи были расстреляны сразу (в том числе единственная женщина-депутат Надежда Гринфельд), а противники вхождения в Румынию, пытавшиеся бежать в сторону России, убиты на берегу Днестра.
Румыния оказалась едва ли не главным бенефициарием Первой мировой войны и распада четырех империй. Никакая другая страна так не разрослась в размерах, как это марионеточное королевство. При этом прежде Румыния никогда не владела Бессарабией, а Молдавия как государство — куда как старше и «историчнее», чем валашские княжества, получившие независимость в ходе нескольких русско-турецких войн. В реальной политике она должна была бы считаться абсолютным вассалом России, как Болгария, но религиозное и имперское чувство поздних Романовых сделало из этих пасынков Карпат отдельную нацию.
Румыны забрали себе Буковину и Герцу — южную часть современной Черновицкой области Украины, тогда населенную, в основном, евреями и никакого отношения к румынскому народу не имевшую. Как апофеоз и в качестве компенсации за участие в войне против так называемой Венгерской народной республики имени Белы Куна Бухарест завладел также Трансильванией (Семиградьем), которая по площади более чем в 2 раза превышала изначальную территорию страны.
Несмотря на все это, Бухарест сохранил территориальные претензии практически ко всем странам вокруг. От Болгарии требовалась (и требуется до сих пор) Добруджа. У новообразованного Королевства сербов, хорватов и словенцев оспаривался Джердап на Дунае и даже венгеронаселеннный Нови-Сад. От Чехословакии требовали частично румыноговорящих частей современного украинского Закарпатья (Тячев, Вышково, Хуст и даже Виноградов). Это уже не говоря о том, что Одесса официально объявлялась «румынским городом», а граница с Венгрией не была закреплена.
СССР никогда не признавал оккупацию Бессарабии. В противовес ей была создана Молдавская ССР на территории современного Приднестровья. И «отжатие» у Румынии обратно в 1940 году Бессарабии, Буковины и Герцы воспринималось в то время как историческая реституция у зарвавшегося провинциального нахала. Практически одновременно по так называемому Венскому арбитражу Бухарест лишился и Трансильвании (по-венгерски — Секей), которая была возвращена историческому владельцу — Венгрии. То есть все румынские пиратские захваты периода гражданской войны и окончания Первой мировой были нивелированы. Венгрия заодно получила другую свою историческую территорию — Закарпатье вместе с замком клана Ракоци в Мукачево. А Болгарии вернули Добруджу.
Считается, что все эти бесконечные обмены территориями послужили основным аргументом при втягивании Румынии в войну против СССР на стороне Германии, но таким же образом была втянута в войну и Венгрия. При этом, действительно, едва ли не все северное побережье Черного моря Берлин отдал на откуп румынским войскам, которые посчитали эту землю своей — и Одессу, и Николаев, и Крым, и Таганрог. В отличие от венгров, склонных к стихийному проявлению героизма и вандализма, румынские войска в целом воевать не хотели и вели себя по отношению к местному населению относительно лояльно.
Разница в менталитете между венграми и румынами предопределила и последовавшие за поражением Германии обмены территориями. Достаточно сказать, что лидеры будущей сталинистской Венгрии (в первую очередь Матьяш Ракоши) были обменяны на венгерские знамена, хранившиеся в музеях СССР со времен подавления венгерского восстания 1848 года Николаем I — «жандармом Европы». Для венгров военная честь — обязательный ежедневный атрибут, и исторические знамена были дороже политики и даже взаимоотношений с Германией.
Мало того, Ракоши, Герё и Фаркаш — лидеры венгерской компартии, обменянные на знамена — были евреями по национальности, их было проще отдать немцам. В Румынии же для того, чтобы выкрасть из тюрьмы лидера местной компартии Георге Георгиу-Дежа, надо было найти уголовника-малолетку, который передал деньги охране в Тыгру-Жиу уже в 1944 году, когда знамена разбитых в перья румынских армий можно было менять хоть на короля. Так страна получила своего лидера — Николае Чаушеску.
Бескомпромиссное сопротивление Венгрии на фоне сдачи Румынии, словацкого восстания и пассивного поведения Болгарии продиктовало дальнейшую географию. Румынии вновь отдали Трансильванию, за Болгарией закрепили Добруджу, а Закарпатье абордажным крюком затянули в СССР, передав Украинской ССР, хотя — по аналогии с Восточной Пруссией — можно было бы закрепить и в составе РСФСР, что отчасти отвечало бы чаяниям русинов — национального большинства этой территории.
В любом случае, именно Румыния оказалась государством, которое в стиле калейдоскопа перманентно меняло свои границы и национальный состав. Позиции Польши все-таки определялись ее этническими границами, а переселение на конфискованные у Германии земли Померании и Силезии велось за счет репатриации из уже формально «украинской» (по факту — советской) Галиции и Западной Белоруссии. Вроцлав (бывший Бреслау) — самый галицийский город Польши, его население чуть ли не на 100% состоит из потомков переселенцев из Львова. Эта трогательная история тоже иллюстрирует странности того подхода к перекройке границ, который сейчас демонстрирует «Сфатул Цэрий — 2».
Эта организация представляет собой собрание интеллектуалов прорумынской ориентации, будто бы застывших в своем развитии на уровне перестроечных времен. Ее основным органом остается «Литература ши арта», как это и было в конце 80-х годов, когда литературные кружки и писательские профсоюзы в национальных республиках превращались в основные пропагандистские структуры, а порой и в альтернативные органы власти на местах.
Сейчас времена изменились, за интеллектуалами стоят НКО, но Молдавия и Румыния — это последние в этом ряду страны, которые могли бы говорить об обмене территориями или о чем-то относительно напоминающем этническое и историческое размежевание. Дело даже не в том, что такого рода процессы в Восточной Европе катастрофичны по сути своей. Просто именно эти две страны даже в угоду мифической общности не могут претендовать на историчность своего союза. Молдавия в плане преемственности неотделима от Приднестровья, а Румыния в принципе не располагает достоверными юридическими подтверждениями на две трети своих земель. Ей бы о своей судьбе подумать, а не Молдавию поглощать.
Этот рецидив провинциального мышления, как ни парадоксально, в теории способен похоронить несколько признанных мировым сообществом государств Восточной Европы. Венгрии только дай волю — она вспомнит и про Трансильванию, и про Словакию, и про Закарпатье. Она и так о них периодически напоминает. Странные идеи об обмене территориями по принципу «махнемся не глядя» не работали даже во время румынской оккупации Одессы. Так что сотрудников литературных журналов, когда они образуют альтернативные парламенту структуры, подчас полезно бить по рукам. Хотя, возможно, и не стоит: они ведь не ведают, что творят, а будет увлекательно.
Евгений Крутиков
