https://ukraina.ru/20231219/1052198503.html
Роман Алехин: Россия в 2024 году выбьет ВСУ из Одессы, если не вляпается в "психологический Артемовск"
Роман Алехин: Россия в 2024 году выбьет ВСУ из Одессы, если не вляпается в "психологический Артемовск" - 19.12.2023 Украина.ру
Роман Алехин: Россия в 2024 году выбьет ВСУ из Одессы, если не вляпается в "психологический Артемовск"
Ментальная война всегда непредсказуема. И Одессу мы можем взять в следующем году. Это не шапкозакидательство. Если мы возьмем Авдеевку, на фронте будет все совсем по-другому
2023-12-19T07:12
2023-12-19T07:12
2023-12-19T10:56
интервью
россия
всу
украина
пропаганда
управление
авдеевка
сво
армия
ресурсы
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/08/01/1048404404_99:13:867:445_1920x0_80_0_0_fd3ca11c323a0f46a55dae5dfe6ca639.jpg
Сработает принцип противодействия: «они не смогли, а мы сможем». Это будет сильнейший удар по боевому духу ВСУ. Их конструкция может рухнуть. И нам будет легче, чем сейчас, считает социальный технолог и военный волонтер Роман Алехин.Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.— Роман, вы у себя в телеграм-канале написали, что прогнозы о скором поражении Украины должны нас не убаюкивать, а добавлять энергии, чтобы ещё ускориться и быстрее победить. Это больше публицистический ход? Или вы имели в виду что-то конкретное?— Сейчас идет гибридная война, когда информационные технологии становятся инструментом ментальной войны, чтобы создать для человека неадекватную картину мира, которая необходима для заказчика.Дело не в том, что человека много нагружают простой информацией. По нему ведется комплексное воздействие в виде простой информации, введения в заблуждение и материального подтверждения этой манипуляции. Человек просто перестает видеть реальную картину мира.На Украине была проведена качественная ментальная война. Их картина мира крайне неадекватна. Но они это уже начинают понимать.В частности, недавнее исследование Института Гэллапа показало, что прямую линию с Владимиром Путиным посмотрели 75% пользователей интернета на Украине. Причем не просто посмотрели и бросили. Глубина просмотра составила около 50%. Прямая линия длилась 4 часа. То есть украинцы минимум 2 часа смотрели выступление российского президента. Это показатель, что у украинцев появляются сомнения в адекватности их картины мира. Это уже хорошо.Но вернемся к ментальным войнам. Враг очень силен в этой области. Но и мы не лыком шиты. Мы тоже кое-чему научились.Вы же помните, какую качественную психологическую операцию провел Евгений Пригожин в Артемовске. Каждый раз, когда Украина начинала говорить, что «этот город не имеет стратегического значения», Пригожин сразу же выступал с гневными заявлениями в духе: «Где снаряды? У нас большие потери. Нас сейчас разобьют. Я не буду воевать в таких условиях». И каждый раз после этого Украина снова подтягивала силы в Артемовск, где мы их уничтожали.Короче говоря, нам важно не попасться на ту же удочку, которую мы сами закидывали для противника. Надеюсь, что за два года наша разведка шагнула вперед. И мы понимаем, что враг задумал на самом деле. Действительно ли США отказываются от финансирования Украины? Или это хитрая игра.Другое дело, что мы с вами об этом не узнаем. По крайней мере, мы об этом не узнаем, если боевые действия будут вестись по правилам ведения хитрой войны.Напомню древнекитайский военный трактат «Тридцать шесть стратагем». Стратагема — это длительный акт из нескольких приемов. И каждая стратагема таит в себе опасность для стратагемщика. Потому что в стратагеме всегда можно перехватить инициативу и сделать так, что твой противник будет идти по стратагеме, которая нужна тебе.Надеюсь, мы эти риски учитываем.— Вы сказали о прозрении украинцев. Может быть, это как раз и плохо? В том смысле, что они перестанут нас забрасывать шапками и станут еще сильнее с нами биться.— Такого точно не будет.Посмотрите, как после прямой линии с Путиным заговорили украинские пропагандисты. Их впечатлил синий фон в студии, желтые бейджики и желтая папка в руках российского президента. Это же взрыв мозга. Сами украинцы стали задаваться вопросом, что было бы, если бы Зеленский выступил на бело-сине-красном фоне. Короче говоря, мы их столкнули с неожиданностью.И после столкновения с неожиданностью любой человек начинает понимать: «Так. Если я столкнулся с неожиданностью, возможно, что моя картина мира не вполне верна».Затем украинцев ошарашили острые вопросы, которые выводились на большом экране. Их аккуратно транслировали нарративчиками. «Мы вроде как бьемся за демократические ценности. А вы можете представить, чтобы Зеленскому можно было бы задать такие же вопросы? У нас бы сразу за такое посадили». А в якобы авторитарной России такое возможно. У нас президент даже может пошутить, чтобы показать, что он человек из народа.И самое главное, что сказал Путин об Украине. Он сказал, что русские и украинцы — братья, между которыми идет гражданская война. Мы один народ. Это не так, как было в Советском Союзе, когда был «старший брат» РСФСР, который опекал «младшего брата» — Украинскую ССР. Украина — это просто наш родной брат. Мы единый русский народ. Всем будет хорошо и все мы станем великими, если мы будем едины вместе с ними. Это была жирная точка всего выступления Путина.Так что я не согласен с вами, что украинцы перестанут нас шапками закидывать и начнут более грамотно воевать. Они начнут прозревать. Они поймут, что Россия не агрессор, которая хочет их взять в плен и унизить. Мы говорим: «Мы с вами одной крови. Переходите на нашу сторону». И эта мысль должна продвигаться как главный наш нарратив.Может быть, российские военные и могут называть вэсэушников хох…ми. Но всегда надо пояснять, кого именно мы имеем в виду. А имеем мы в виду тех, о ком говорил персонаж Зеленского в фильме «Слуга народа», когда он произносил речь о том, как украинец превращается в «х…а». Только сначала в украинцев превратились русские, а из украинцев эти русские превратились в «х…ов».И мы хотим, чтобы эти «х…ы» снова стали русскими, которые разделили бы с нами наши общие ресурсы, технологии и возможности, добавив бы сюда свои силы, а вместе мы бы снова стали единой страной.Русский в плен не сдастся. Русский не предаст Родину. Но русские Украины должны и могут перейти на сторону России. Пусть они вспомнят, кто они на самом деле.Повторюсь, если мы начнем продвигать этот нарратив, нам будет проще закончить СВО.— Можно ли все-таки украинцев чем-то ошарашить на фронте? Потому что они теперь продвигают новый нарратив. Они говорят, что хитрый Залужный обманул американцев, не пошел ни в какой контрнаступ, а сохранил технику, чтобы сберечь армию и в новое наступление перейти.— Этот нарратив из той же серии, что украинцы ложками выкопали Черное море.За время контрнаступа потери ВСУ составили под сотню тысяч человек. А сколько было сожженной техники? Это слишком много для хитрости. Это откровенная глупость.Да, противник продвигает этот нарратив. Но дело не в том, что в него верят украинцы. Это киевская пропаганда для нас пытается преподнести это таким образом, будто бы украинцы в него верят.На самом же деле даже наши бойцы на фронте говорят, что в рядах противника есть определенная деморализация. ВСУ не сдаются только потому, что они русские, а русские не сдаются. Но в эту чушь про психологический контрнаступ они явно не верят.— Как же продолжить эту деморализацию?— Нам надо уходить от применения отдельных психологических инструментов и проводить целые спецоперации.Да, мы учимся делать дипфейки. Но это все равно инструмент. А если бы мы, например, во время наступления завалили бы украинские позиции листовками, заглушили бы РЭБом им связь и голосами их командиров по рации призывали сложить оружие, тогда это была бы комплексная операция по деморализации противника.Понятно, что успехи на фронте нам нужны. Понятно, что Авдеевка очень важна. Но если мы хотим взять Авдеевку, нам надо показывать успехи на других направлениях. Может быть, нам тоже нужно заслать свои ДРГ, чтобы они захватили какой-то населенный пункт в Сумской области и удерживали его на какое-то время. Надо показать Украине — наши войска везде.Если таких информационных поводов в рамках ментальных операций будет очень много, они дадут результат.Кстати, мне (думаю, вам тоже) не нравится качество информационной работы с украинскими военнопленными. В прошлом году у меня был к ним допуск. Мы с ними прекрасно общались. Они приводили мне свои аргументы, я приводил свои. Но в конечном итоге только один из шести пленных в конце беседы не признал, что он русский.Так что надо показывать пленных не на фоне стенки в рамках допроса, а долгие разговоры с ними. Поверьте, там есть, что транслировать.— Мне в информационной работе с пленными больше всего не нравится, что наша пропаганда раскручивает их заявления в духе: «Командование нас бросило, у нас нет боеприпасов». Это создает в российском обществе неверное представление о силе противника.— Конечно.Россия ведет тяжелую войну. Мы же понимаем, откуда на Украину идут снаряды и технологии. А когда страна воюет, нужно, чтобы воевало все общество. Даже если тебя не забрали на фронт, ты должен приложить максимум усилий для победы на своем рабочем месте. Ты должен повысить производительность своего труда и свою эффективность в жизни.А такие показания пленных только расслабляют общество. Мол, мы их уже победили, когда мы стояли на этой ступени. Зачем нам дальше развиваться?Любой кризис и любая война — это всегда возможность нового развития. И если Россия как государство и каждый ее гражданин упустит возможность развиваться, это будет очень плохо. Мы все должны расти над собой.— Готова ли наша армия к тому, чтобы сочетать боевые действия с проведением качественных психологических операций?— Конечно. Наша армия стала кратно сильнее. Даже по управлению. Да, я по-прежнему критикую низкое качество управления в подразделениях. Но я имею в виду, что оно низкое по сравнению с тем, каким оно могло бы быть.Есть же известная фраза, что генералы всегда готовятся к прошедшей войне. Поэтому мы должны добавить в нашу систему военного управления элементы бизнеса. Потому что хороший предприниматель всегда смотрит вперед. Он ищет нишу на рынке, которая может открыться лет через пять.Вот и нам надо думать, какая война может быть через пять, десять или тридцать лет. И тогда мы станем непобедимы.Конечно, уровень командования изменился. Но ложь на местах еще есть. Я не понимаю командиров роты, которые докладывают вышестоящему начальству неверные данные. Оно же не может пойти и перепроверить. Это же не твой личный магазин, куда ты можешь прийти и посмотреть, все ли в порядке с товаром и усердно ли работают продавцы. И вышестоящее командование принимает решения, руководствуясь заведомо ложной информацией. А дальше эта информация доходит до начальника Генштаба.Но Герасимов не может и не должен постоянно быть на передовой. Потому что ВСУ по нему сразу же попытаются запустить десятки «Хаймарсов». Следовательно, надо настроить систему таким образом, чтобы к нему приходила достоверная информация, и на основе этой информации он мог спокойно заниматься стратегическим планированием.Что касается технологий, то мы тоже в разы усилились по сравнению с весной 2022 года. Причем прогресс идет каждый день. Мы запустили этот шар, а этот шар катится, набирая скорость. У нас появляется больше беспилотников, ракет и планирующих бомб. У нас даже появляются новые патроны.Самое главное, что у ВСУ пока по многим позициям нет противоядия нашим образцам. А потенциал у нас очень большой.— Если продолжить вашу мысль о внедрении в армейское управление элементов из бизнеса. Говорят, что хороший предприниматель должен подсчитать не количество потраченных средств на его дело, а то, какую прибыль оно принесет. Уместно ли применительно к армии говорить о заработке?— В бизнесе есть такое понятие: деньги — это ресурс, который надо приумножать. А в армии мы имеем дело с человеческим ресурсом.Войну выигрывает солдат. Поэтому мы должны делать армию более профессиональной. Как в узкой специализации бойцов, так и с точки зрения управления.Армия — это ресурс, который государство должно грамотно использовать. А эффективность — это когда мы в рамках имеющихся ресурсов добиваемся максимального результата. Поэтому я и говорю, что в армию надо внедрять бережливые технологии из гражданской жизни. Надо максимально убирать все потери: человеческие, технические, финансовые и временные.И такой подход должен быть во всем: начиная от эвакуации подбитой техники в тыл для ремонта и заканчивая планированием сложной наступательной операции. Надо предлагать разные варианты относительно того, как реализовать этот замысел с минимальными потери.С августа я внедрял связь на уровне трех бригад. Я пытался настроить в подразделениях внутренний менеджмент. У меня не все получилось. То куратор был занят, то были какие-то кадровые перемещения. Но у меня получилось попробовать элемент проектного управления, когда есть команда, которая работает.Эта команда состояла из представителей разных подразделений. А руководил ей не профессиональный связист, а управленец, который закончил РАНХиГС. Мы создали идеальную архитектуру связи.Я говорю этому генералу: «Смотри, что у нас получилось. Надо это внедрять дальше». И про Клаузевица, и про бережливые технологии ему рассказал. Он отвечает: «Надо. Но я не сделаю, а тебя не допустят, потому что это доступ к государственной тайне». Так что это должно быть решение сверху.Мы же недавно создали Главное управление инновационного развития при Министерстве обороны (ГУИР). Оно может разработать обалденные дроны и ракеты. Но если оно не сможет управлять системой, то это оружие превратится в железки. А оружие — это инструмент. Если мне сейчас прикажут прооперировать человека, то даже если мне дадут лучший в мире скальпель, то я все равно этого человека убью. Потому что я не хирург. То же самое здесь.Надо научить армию бережливым технологиям и проектному менеджменту. Управлению надо обучать уже в военных училищах, где воспитывают офицеров, которые могут командовать подразделениями от взвода до батальона. И тогда потенциал армии вырастет в разы.— Чего вы ожидаете в следующем году? Российской стратегической наступательной операции? Боевых действий в прежней интенсивности? Или временного перемирия, после чего все начнется снова?— Конечно, я хочу нашей полной победы. Но противник будет всячески нам противодействовать.Нам необязательно захватывать все украинские регионы. Пусть Галиция идет в Польшу. Но Украины как государства быть не должно. В то же время чем больше украинских граждан мы сохраним, тем лучше будет для нас в перспективе пяти-десяти лет.Но против этого будет все. Потому что если Россия усилится большим берегом Черного моря, ресурсами и плодородными землями (мы по зерну просто монополистами станем), и покажет, что с нами лучше жить в мире, а не воевать (лет через пять все бывшие советские республики сами скажут: «Мы хотим домой»), для Запада это будет тяжелый удар.С другой стороны, ментальная война всегда непредсказуема. И Одессу мы можем взять в следующем году. Это не шапкозакидательство. Если мы возьмем Авдеевку, на фронте будет все совсем по-другому. Сработает принцип противодействия: «Они не смогли, а мы сможем». Это будет сильнейший удар по боевому духу ВСУ. Их конструкция может рухнуть. И нам будет легче, чем сейчас.Кстати, сейчас Украина пребывает в состоянии начала 1917 года. В марте у нее президентские выборы. Поэтому я не исключаю новой февральской революции. Война закончится в конце 2024 года, Киев подпишет акт о безоговорочной капитуляции, мы обнимемся и будем строить новую жизнь.
https://ukraina.ru/20231117/1051081628.html
https://ukraina.ru/20231218/1052163961.html
https://ukraina.ru/20231214/1052097879.html
https://ukraina.ru/20231212/1052008831.html
россия
украина
авдеевка
армия
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, россия, всу, украина, пропаганда, управление, авдеевка, сво, армия, ресурсы, владимир путин
Сработает принцип противодействия: «они не смогли, а мы сможем». Это будет сильнейший удар по боевому духу ВСУ. Их конструкция может рухнуть. И нам будет легче, чем сейчас, считает социальный технолог и военный волонтер Роман Алехин.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Роман, вы у себя в телеграм-канале написали, что прогнозы о скором поражении Украины должны нас не убаюкивать, а добавлять энергии, чтобы ещё ускориться и быстрее победить. Это больше публицистический ход? Или вы имели в виду что-то конкретное?
— Сейчас идет гибридная война, когда информационные технологии становятся инструментом ментальной войны, чтобы создать для человека неадекватную картину мира, которая необходима для заказчика.
Дело не в том, что человека много нагружают простой информацией. По нему ведется комплексное воздействие в виде простой информации, введения в заблуждение и материального подтверждения этой манипуляции. Человек просто перестает видеть реальную картину мира.
На Украине была проведена качественная ментальная война. Их картина мира крайне неадекватна. Но они это уже начинают понимать.
В частности, недавнее исследование Института Гэллапа показало, что прямую линию с
Владимиром Путиным посмотрели 75% пользователей интернета на Украине. Причем не просто посмотрели и бросили. Глубина просмотра составила около 50%. Прямая линия длилась 4 часа.
То есть украинцы минимум 2 часа смотрели выступление российского президента. Это показатель, что у украинцев появляются сомнения в адекватности их картины мира. Это уже хорошо.
Но вернемся к ментальным войнам. Враг очень силен в этой области. Но и мы не лыком шиты. Мы тоже кое-чему научились.
Вы же помните, какую качественную психологическую операцию провел Евгений Пригожин в Артемовске. Каждый раз, когда Украина начинала говорить, что «этот город не имеет стратегического значения», Пригожин сразу же выступал с гневными заявлениями в духе: «Где снаряды? У нас большие потери. Нас сейчас разобьют. Я не буду воевать в таких условиях».
И каждый раз после этого Украина снова подтягивала силы в Артемовск, где мы их уничтожали.
Короче говоря, нам важно не попасться на ту же удочку, которую мы сами закидывали для противника. Надеюсь, что за два года наша разведка шагнула вперед. И мы понимаем, что враг задумал на самом деле. Действительно ли США отказываются от финансирования Украины? Или это хитрая игра.
Другое дело, что мы с вами об этом не узнаем. По крайней мере, мы об этом не узнаем, если боевые действия будут вестись по правилам ведения хитрой войны.
Напомню древнекитайский военный трактат «Тридцать шесть стратагем». Стратагема — это длительный акт из нескольких приемов. И каждая стратагема таит в себе опасность для стратагемщика. Потому что в стратагеме всегда можно перехватить инициативу и сделать так, что твой противник будет идти по стратагеме, которая нужна тебе.
Надеюсь, мы эти риски учитываем.
— Вы сказали о прозрении украинцев. Может быть, это как раз и плохо? В том смысле, что они перестанут нас забрасывать шапками и станут еще сильнее с нами биться.
Посмотрите, как после прямой линии с Путиным заговорили украинские пропагандисты. Их впечатлил синий фон в студии, желтые бейджики и желтая папка в руках российского президента. Это же взрыв мозга. Сами украинцы стали задаваться вопросом, что было бы, если бы Зеленский выступил на бело-сине-красном фоне. Короче говоря, мы их столкнули с неожиданностью.
И после столкновения с неожиданностью любой человек начинает понимать: «Так. Если я столкнулся с неожиданностью, возможно, что моя картина мира не вполне верна».
Затем украинцев ошарашили острые вопросы, которые выводились на большом экране. Их аккуратно транслировали нарративчиками. «Мы вроде как бьемся за демократические ценности. А вы можете представить, чтобы Зеленскому можно было бы задать такие же вопросы? У нас бы сразу за такое посадили». А в якобы авторитарной России такое возможно. У нас президент даже может пошутить, чтобы показать, что он человек из народа.
И самое главное, что сказал Путин об Украине. Он сказал, что русские и украинцы — братья, между которыми идет гражданская война. Мы один народ. Это не так, как было в Советском Союзе, когда был «старший брат» РСФСР, который опекал «младшего брата» — Украинскую ССР. Украина — это просто наш родной брат. Мы единый русский народ. Всем будет хорошо и все мы станем великими, если мы будем едины вместе с ними. Это была жирная точка всего выступления Путина.
Так что я не согласен с вами, что украинцы перестанут нас шапками закидывать и начнут более грамотно воевать. Они начнут прозревать. Они поймут, что Россия не агрессор, которая хочет их взять в плен и унизить. Мы говорим: «Мы с вами одной крови. Переходите на нашу сторону». И эта мысль должна продвигаться как главный наш нарратив.
Может быть, российские военные и могут называть вэсэушников хох…ми. Но всегда надо пояснять, кого именно мы имеем в виду. А имеем мы в виду тех, о ком говорил персонаж Зеленского в фильме «Слуга народа», когда он произносил речь о том, как украинец превращается в «х…а». Только сначала в украинцев превратились русские, а из украинцев эти русские превратились в «х…ов».
И мы хотим, чтобы эти «х…ы» снова стали русскими, которые разделили бы с нами наши общие ресурсы, технологии и возможности, добавив бы сюда свои силы, а вместе мы бы снова стали единой страной.
Русский в плен не сдастся. Русский не предаст Родину. Но русские Украины должны и могут перейти на сторону России. Пусть они вспомнят, кто они на самом деле.
Повторюсь, если мы начнем продвигать этот нарратив, нам будет проще закончить СВО.
— Можно ли все-таки украинцев чем-то ошарашить на фронте? Потому что они теперь продвигают новый нарратив. Они говорят, что хитрый Залужный обманул американцев, не пошел ни в какой контрнаступ, а сохранил технику, чтобы сберечь армию и в новое наступление перейти. — Этот нарратив из той же серии, что украинцы ложками выкопали Черное море.
За время контрнаступа потери ВСУ составили под сотню тысяч человек. А сколько было сожженной техники? Это слишком много для хитрости. Это откровенная глупость.
Да, противник продвигает этот нарратив. Но дело не в том, что в него верят украинцы. Это киевская пропаганда для нас пытается преподнести это таким образом, будто бы украинцы в него верят.
На самом же деле даже наши бойцы на фронте говорят, что в рядах противника есть определенная деморализация. ВСУ не сдаются только потому, что они русские, а русские не сдаются. Но в эту чушь про психологический контрнаступ они явно не верят.
— Как же продолжить эту деморализацию?
— Нам надо уходить от применения отдельных психологических инструментов и проводить целые спецоперации.
Да, мы учимся делать дипфейки. Но это все равно инструмент. А если бы мы, например, во время наступления завалили бы украинские позиции листовками, заглушили бы РЭБом им связь и голосами их командиров по рации призывали сложить оружие, тогда это была бы комплексная операция по деморализации противника.
Понятно, что успехи на фронте нам нужны. Понятно, что Авдеевка очень важна. Но если мы хотим взять Авдеевку, нам надо показывать успехи на других направлениях. Может быть, нам тоже нужно заслать свои ДРГ, чтобы они захватили какой-то населенный пункт в Сумской области и удерживали его на какое-то время. Надо показать Украине — наши войска везде.
Если таких информационных поводов в рамках ментальных операций будет очень много, они дадут результат.
Кстати, мне (думаю, вам тоже) не нравится качество информационной работы с украинскими военнопленными. В прошлом году у меня был к ним допуск. Мы с ними прекрасно общались. Они приводили мне свои аргументы, я приводил свои. Но в конечном итоге только один из шести пленных в конце беседы не признал, что он русский.
Так что надо показывать пленных не на фоне стенки в рамках допроса, а долгие разговоры с ними. Поверьте, там есть, что транслировать.
— Мне в информационной работе с пленными больше всего не нравится, что наша пропаганда раскручивает их заявления в духе: «Командование нас бросило, у нас нет боеприпасов». Это создает в российском обществе неверное представление о силе противника.
Россия ведет тяжелую войну. Мы же понимаем, откуда на Украину идут снаряды и технологии. А когда страна воюет, нужно, чтобы воевало все общество. Даже если тебя не забрали на фронт, ты должен приложить максимум усилий для победы на своем рабочем месте. Ты должен повысить производительность своего труда и свою эффективность в жизни.
А такие показания пленных только расслабляют общество. Мол, мы их уже победили, когда мы стояли на этой ступени. Зачем нам дальше развиваться?
Любой кризис и любая война — это всегда возможность нового развития. И если Россия как государство и каждый ее гражданин упустит возможность развиваться, это будет очень плохо. Мы все должны расти над собой.
— Готова ли наша армия к тому, чтобы сочетать боевые действия с проведением качественных психологических операций?
— Конечно. Наша армия стала кратно сильнее. Даже по управлению. Да, я по-прежнему критикую низкое качество управления в подразделениях. Но я имею в виду, что оно низкое по сравнению с тем, каким оно могло бы быть.
Есть же известная фраза, что генералы всегда готовятся к прошедшей войне. Поэтому мы должны добавить в нашу систему военного управления элементы бизнеса. Потому что хороший предприниматель всегда смотрит вперед. Он ищет нишу на рынке, которая может открыться лет через пять.
Вот и нам надо думать, какая война может быть через пять, десять или тридцать лет. И тогда мы станем непобедимы.
Конечно, уровень командования изменился. Но ложь на местах еще есть. Я не понимаю командиров роты, которые докладывают вышестоящему начальству неверные данные. Оно же не может пойти и перепроверить. Это же не твой личный магазин, куда ты можешь прийти и посмотреть, все ли в порядке с товаром и усердно ли работают продавцы. И вышестоящее командование принимает решения, руководствуясь заведомо ложной информацией. А дальше эта информация доходит до начальника Генштаба.
Но Герасимов не может и не должен постоянно быть на передовой. Потому что ВСУ по нему сразу же попытаются запустить десятки «Хаймарсов». Следовательно, надо настроить систему таким образом, чтобы к нему приходила достоверная информация, и на основе этой информации он мог спокойно заниматься стратегическим планированием.
Что касается технологий, то мы тоже в разы усилились по сравнению с весной 2022 года. Причем прогресс идет каждый день. Мы запустили этот шар, а этот шар катится, набирая скорость. У нас появляется больше беспилотников, ракет и планирующих бомб. У нас даже появляются новые патроны.
Самое главное, что у ВСУ пока по многим позициям нет противоядия нашим образцам. А потенциал у нас очень большой.
— Если продолжить вашу мысль о внедрении в армейское управление элементов из бизнеса. Говорят, что хороший предприниматель должен подсчитать не количество потраченных средств на его дело, а то, какую прибыль оно принесет. Уместно ли применительно к армии говорить о заработке?
— В бизнесе есть такое понятие: деньги — это ресурс, который надо приумножать. А в армии мы имеем дело с человеческим ресурсом.
Войну выигрывает солдат. Поэтому мы должны делать армию более профессиональной. Как в узкой специализации бойцов, так и с точки зрения управления.
Армия — это ресурс, который государство должно грамотно использовать. А эффективность — это когда мы в рамках имеющихся ресурсов добиваемся максимального результата. Поэтому я и говорю, что в армию надо внедрять бережливые технологии из гражданской жизни. Надо максимально убирать все потери: человеческие, технические, финансовые и временные.
И такой подход должен быть во всем: начиная от эвакуации подбитой техники в тыл для ремонта и заканчивая планированием сложной наступательной операции. Надо предлагать разные варианты относительно того, как реализовать этот замысел с минимальными потери.
С августа я внедрял связь на уровне трех бригад. Я пытался настроить в подразделениях внутренний менеджмент. У меня не все получилось. То куратор был занят, то были какие-то кадровые перемещения. Но у меня получилось попробовать элемент проектного управления, когда есть команда, которая работает.
Эта команда состояла из представителей разных подразделений. А руководил ей не профессиональный связист, а управленец, который закончил РАНХиГС. Мы создали идеальную архитектуру связи.
Я говорю этому генералу: «Смотри, что у нас получилось. Надо это внедрять дальше». И про Клаузевица, и про бережливые технологии ему рассказал. Он отвечает: «Надо. Но я не сделаю, а тебя не допустят, потому что это доступ к государственной тайне». Так что это должно быть решение сверху.
Мы же недавно создали Главное управление инновационного развития при Министерстве обороны (ГУИР). Оно может разработать обалденные дроны и ракеты. Но если оно не сможет управлять системой, то это оружие превратится в железки. А оружие — это инструмент. Если мне сейчас прикажут прооперировать человека, то даже если мне дадут лучший в мире скальпель, то я все равно этого человека убью. Потому что я не хирург. То же самое здесь.
Надо научить армию бережливым технологиям и проектному менеджменту. Управлению надо обучать уже в военных училищах, где воспитывают офицеров, которые могут командовать подразделениями от взвода до батальона. И тогда потенциал армии вырастет в разы.
— Чего вы ожидаете в следующем году? Российской стратегической наступательной операции? Боевых действий в прежней интенсивности? Или временного перемирия, после чего все начнется снова?
— Конечно, я хочу нашей полной победы. Но противник будет всячески нам противодействовать.
Нам необязательно захватывать все украинские регионы. Пусть Галиция идет в Польшу. Но Украины как государства быть не должно. В то же время чем больше украинских граждан мы сохраним, тем лучше будет для нас в перспективе пяти-десяти лет.
Но против этого будет все. Потому что если Россия усилится большим берегом Черного моря, ресурсами и плодородными землями (мы по зерну просто монополистами станем), и покажет, что с нами лучше жить в мире, а не воевать (лет через пять все бывшие советские республики сами скажут: «Мы хотим домой»), для Запада это будет тяжелый удар.
С другой стороны, ментальная война всегда непредсказуема. И Одессу мы можем взять в следующем году. Это не шапкозакидательство. Если мы возьмем Авдеевку, на фронте будет все совсем по-другому. Сработает принцип противодействия: «Они не смогли, а мы сможем». Это будет сильнейший удар по боевому духу ВСУ. Их конструкция может рухнуть. И нам будет легче, чем сейчас.
Кстати, сейчас Украина пребывает в состоянии начала 1917 года. В марте у нее президентские выборы. Поэтому я не исключаю новой февральской революции. Война закончится в конце 2024 года, Киев подпишет акт о безоговорочной капитуляции, мы обнимемся и будем строить новую жизнь.
