https://ukraina.ru/20221219/1041933501.html
"Дядя, я боюсь!", "Дядя, я хочу жить!" Как в Харькове впервые осудили военные преступления нацистов
"Дядя, я боюсь!", "Дядя, я хочу жить!" Как в Харькове впервые осудили военные преступления нацистов - 19.12.2022 Украина.ру
"Дядя, я боюсь!", "Дядя, я хочу жить!" Как в Харькове впервые осудили военные преступления нацистов
Украина.ру, 19.12.2022
2022-12-19T16:00
2022-12-19T16:00
2022-12-19T16:00
история
история
суд
харьков
великая отечественная война
1943
военные преступления
нацисты
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/0c/13/1041934214_0:28:800:478_1920x0_80_0_0_a7a17e9f0a4ed40e94f2fc0292765d09.png
19 декабря 1943 года в центре Харькова на Благовещенском рынке столпились 40 тысяч человек. Ещё недавно оккупанты устраивали здесь массовые казни. Теперь вешали их самих: не всех, всего трёх немцев и одного предателя – водителя душегубки. Это было немного, но это было только началоИз подсудимых самым старшим и по званию, и по возрасту был 52-летний офицер военной контрразведки капитан Вильгельм Лангхельд. Этот уроженец Франкфурта-на-Майне принимал самое непосредственное участие в арестах, карательных операциях, допросах и пытках. Истязаниями он заставлял свои жертвы брать на себя вину за акции против оккупантов, которые они, в основной своей массе не совершали, после чего отправлял их на казнь.Таким образом этот кровавый упырь отрабатывал право занимать своё тёпленькое местечко в тылу, а также полагающиеся за успешную борьбу с партизанами и подпольщиками премии и поощрения. Так или иначе, он был виновен в смерти более сотни человек.На суде он ответил прокурору, что хорошо помнит о расстреле по его приказу в Дергачах 20-ти военнопленных.У ограды концлагеря были арестованы ещё шесть женщин, которых обвинили в том, что они обеспечивают связь партизан с военнопленными. Женщинам оголили спины и били палками, пока они не потеряли сознание. Одна из них умерла от пыток, присутствовавшего при этом 5-летнего ребёнка немцы застрелили. Остальных пятерых женщин по приказу Лангхельда передали комендатуре для расстрела.Второй подсудимый – 36-летний берлинец Рейнгард Рецлав – был чиновником Харьковской тайной полевой полиции, имел звание старшего ефрейтора вспомогательной полиции.Он также пытками выбивал показания из арестованных, в результате чего немцы расстреляли 15 человек, а ещё 10 умертвили в "душегубках" – специальных герметичных будках на грузовых шасси, в которые выводился автомобильный выхлоп. Приговорённых к смерти запирали в них, после чего, если автомобиль стоял на месте, они задыхались за 6-7 минут, а если двигался – за 9-10.Рецлав лично участвовал в умерщвлении "душегубками" и уничтожении тел ещё сорока харьковчан. Трупы убитых оккупанты сжигали на территории Харьковского тракторного завода.Третий немец – 24-летний Ганс Риц – был не военным, относился к СС, имел звание унтерштурмфюрера – в вермахте оно соответствовало званию лейтенанта. Этот палач был родом из той части Восточной Пруссии, которая после войны вошла в состав Польши. Выпускник юридического факультета, имевший ещё и музыкальное образование, в Харькове он занимался пытками и расстрелами.В июне 43-го этот утончённый садист участвовал в массовом расстреле советских граждан в районе деревни Подворки, здесь погибли около 300 человек, в том числе женщины и дети. Ганс Ритц лично стрелял из автомата по несчастным жертвам, о чём и сознался на суде. Участвовал он и в расстрелах мирного населения в Таганроге. Он лично избивал заключённых шомполами и резиновыми палками, выбивая из них признательные показания, после чего они отправлялись на смерть.Число его жертв не удалось подсчитать даже приблизительно, сам он вспомнил о 120-ти расстрелянных им лично.Четвёртым и последним на скамье подсудимых оказался бывший советский военнопленный. Звали его Михаил Петрович Буланов, был он родом из Казахской ССР, со станции Джанибек. Этот предатель с необычно густыми сросшимися над переносицей бровями работал у немцев шофёром, возил приговорённых к смерти на расстрел или же крутил баранку "душегубки". Он был соучастником убийства сотен, а может и тысяч, советских граждан.Было доказано, что он непосредственно принимал участие в расстреле шестидесяти оборванных опухших от голода советских детей в Нижнечирской больнице. По показаниям предателя дети вырывались, кричали "Дядя, я боюсь!", "Дядя, я хочу жить!", но немецкие убийцы методично стреляли им в головы, после чего сталкивали ещё тёплые трупики в овраг.Процесс не был долгим. Он начался 15 декабря того же 1943 года, прошло только 3,5 месяца со дня освобождения Харькова. Подсудимые были теми немногими из харьковских палачей, кого удалось захватить живыми при штурме города и последующем преследовании противника к Днепру. Основные палачи смогли уйти на запад, возмездие для них было ещё впереди. На скамье ждала своего приговора только "мелкая рыбёшка", но суд даже над нею приобрёл мировой резонанс.В Харькове было множество иностранных корреспондентов: в полуразрушенный город приехали представители британских изданий "Таймс", "Санди экспресс", "Дейли экспресс"и, американской "Нью-Йорк Таймс", и других штатовских изданий, были представители французской прессы, американской радиовещательной компании "Колумбия".Зрителей и участников процесса было так много, что его решили проводить не в помещении суда, а в зале бывшего оперного театра.Дело рассматривал Военный трибунал 4-го Украинского фронта. Председательствовал генерал-майор юстиции Андрей Николаевич Мясников, обязанности прокурора выполнял его зам. – полковник юстиции Николай Константинович Дунаев. Подсудимым были предоставлены три адвоката.Каждое произнесённое на процессе слово переводилось с русского языка на немецкий и обратно. Переводчики были предупреждены о высокой ответственности за верность перевода.На процессе присутствовал цвет советской литературы и публицистики – практически все советские писатели в то время работали журналистами и публицистами в тех или иных изданиях. От газеты "Правда" в Харькове освещал процесс Алексей Толстой, от "Известий" – Леонид Леонов, от "Красной Звезды" – Илья Эренбург и Константин Симонов, присутствовал и народный комиссар просвещения Украинской ССР, украинский писатель Павел Тычина.Знаменитый советский кинорежиссёр-документалист, автор фильма "Разгром немецких войск под Москвой", Илья Копалин снимал ход процесса на киноплёнку. Впоследствии из этих материалов был смонтирован почти 50-минутный фильм "Суд идёт" (1943).После коротких допросов обвиняемых и их признаний в содеянном начали заслушивать показания свидетелей.Врач Головко спокойным голосом рассказал, как в его больнице немцы расстреляли и сожгли заживо 437 человек. Методически, с канцелярским спокойствием убийцы аккуратно отсчитывали людей партиями, затем уводили от больницы на аккуратно отсчитанное количество шагов и расстреливали их в упор, скупо отсчитывая пули.Константин Симонов писал:Но врач не мог никого спасти, немцы убили всех его пациентов. Они расстреляли часть до вечернего кофе, потом пошли отдыхать, оставив в больнице охрану, а на следующий день пришли и после утреннего кофе так же методично расстреляли остальных.Таких свидетельств были десятки.Немцы расстреляли тысячи харьковчан в Дробицком яру за тракторным заводом. Один из немногих выживших там рассказал, как убитая женщина упала и накрыла своим телом 3-х летнюю дочь. Плачущую девочку убийцы извлекли на свет и размозжили ей голову ударом о дерево. Всего же оккупанты там расстреляли от 14 тысяч человек (как утверждалось на процессе) до 16-20, как выяснилось впоследствии.Там убивали харьковских евреев, военнопленных, заложников, пациентов психолечебниц, подпольщиков и партизан. Всего же, как определил суд, немцы уничтожили в городе свыше 30 тысяч мирных жителей.Наконец 18 декабря военный прокурор полковник Дунаев зачитал обвинительную речь.Он требовал казнить подсудимых не столько за сделанные ими лично убийства, сколько за все преступления немецких нацистов, совершённые ими на харьковской земле. Были поимённо названы нацистские преступники, которые отдавали преступные приказы, повлёкшие зафиксированные в судебных материалах зверства оккупантов. Наконец, генерал-майор Мясников вынес заключительный приговор – казнь через повешенье.В день вынесения приговора Илья Эренбург написал в своей публикации о том, о чём, наблюдая за этим первым процессом над нацистскими преступниками, думали все:Один из журналистов американской радиокомпании "Колумбия" назвал Харьковский процесс первым настоящим судом над военными преступниками во всей истории. Он был первым в череде процессов, самым громким из которых станет Нюренбергский.Преступников казнили на следующий день в присутствии 40 тысяч харьковчан. На Благовещенском рынке, где несколько месяцев назад оккупанты сами прилюдно проводили массовые казни, стояли четыре виселицы и грузовик с опущенными бортами. Осуждённые стояли в кузове: немцы спокойно курили, их пилотки были засунуты под погоны, Буланов переминался с ноги на ногу отдельно.В кузов поднялись солдаты, связали немцам руки – те не сопротивлялись и почти не двигались. Буланов рухнул на колени, стал молить о пощаде – его подняли и тоже связали. Всю четвёрку подвели к виселицам, набросили на шеи петли. Грузовик медленно тронулся с места. Обречённые до последнего пытались перебирать ногами вслед за кузовом, но вот он выскользнул из-под их ног, и они повисли в воздухе.Свидетель казни вспоминал:Такими тогда были русские люди. Несмотря на 2,5 года кровопролитнейшей войны, на устраиваемые немецкими палачами казни, голод, они не могли спокойно смотреть, как лишают жизни даже этих кровавых упырей. Это отличает нормальных людей от нацистов – осознание насильственной смерти, как чего-то недопустимого, как такового, чего не должно быть.Именно поэтому мы и сегодня не смакуем чужую смерть. Может быть, это именно то, что помогло победить нашим предкам в той самой кровопролитной в истории войне. Возможно, это то чувство, которое позволит побеждать в будущем и нам.
https://ukraina.ru/20200117/1026346251.html
https://ukraina.ru/20220216/1033285103.html
https://ukraina.ru/20191214/1025952086.html
https://ukraina.ru/20190404/1023222932.html
https://ukraina.ru/20200823/1028524853.html
харьков
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2022
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
история, суд, харьков, великая отечественная война, 1943, военные преступления, нацисты
19 декабря 1943 года в центре Харькова на Благовещенском рынке столпились 40 тысяч человек. Ещё недавно оккупанты устраивали здесь массовые казни. Теперь вешали их самих: не всех, всего трёх немцев и одного предателя – водителя душегубки. Это было немного, но это было только начало
Из подсудимых самым старшим и по званию, и по возрасту был 52-летний офицер военной контрразведки капитан Вильгельм Лангхельд. Этот уроженец Франкфурта-на-Майне принимал самое непосредственное участие в арестах, карательных операциях, допросах и пытках. Истязаниями он заставлял свои жертвы брать на себя вину за акции против оккупантов, которые они, в основной своей массе не совершали, после чего отправлял их на казнь.
Таким образом этот кровавый упырь отрабатывал право занимать своё тёпленькое местечко в тылу, а также полагающиеся за успешную борьбу с партизанами и подпольщиками премии и поощрения. Так или иначе, он был виновен в смерти более сотни человек.
На суде он ответил прокурору, что хорошо помнит о расстреле по его приказу в Дергачах 20-ти военнопленных.
У ограды концлагеря были арестованы ещё шесть женщин, которых обвинили в том, что они обеспечивают связь партизан с военнопленными. Женщинам оголили спины и били палками, пока они не потеряли сознание. Одна из них умерла от пыток, присутствовавшего при этом 5-летнего ребёнка немцы застрелили. Остальных пятерых женщин по приказу Лангхельда передали комендатуре для расстрела.
Второй подсудимый – 36-летний берлинец Рейнгард Рецлав – был чиновником Харьковской тайной полевой полиции, имел звание старшего ефрейтора вспомогательной полиции.
Он также пытками выбивал показания из арестованных, в результате чего немцы расстреляли 15 человек, а ещё 10 умертвили в "душегубках" – специальных герметичных будках на грузовых шасси, в которые выводился автомобильный выхлоп. Приговорённых к смерти запирали в них, после чего, если автомобиль стоял на месте, они задыхались за 6-7 минут, а если двигался – за 9-10.
Рецлав лично участвовал в умерщвлении "душегубками" и уничтожении тел ещё сорока харьковчан. Трупы убитых оккупанты сжигали на территории Харьковского тракторного завода.
Третий немец – 24-летний Ганс Риц – был не военным, относился к СС, имел звание унтерштурмфюрера – в вермахте оно соответствовало званию лейтенанта. Этот палач был родом из той части Восточной Пруссии, которая после войны вошла в состав Польши. Выпускник юридического факультета, имевший ещё и музыкальное образование, в Харькове он занимался пытками и расстрелами.
В июне 43-го этот утончённый садист участвовал в массовом расстреле советских граждан в районе деревни Подворки, здесь погибли около 300 человек, в том числе женщины и дети. Ганс Ритц лично стрелял из автомата по несчастным жертвам, о чём и сознался на суде. Участвовал он и в расстрелах мирного населения в Таганроге. Он лично избивал заключённых шомполами и резиновыми палками, выбивая из них признательные показания, после чего они отправлялись на смерть.
Число его жертв не удалось подсчитать даже приблизительно, сам он вспомнил о 120-ти расстрелянных им лично.
Четвёртым и последним на скамье подсудимых оказался бывший советский военнопленный. Звали его Михаил Петрович Буланов, был он родом из Казахской ССР, со станции Джанибек. Этот предатель с необычно густыми сросшимися над переносицей бровями работал у немцев шофёром, возил приговорённых к смерти на расстрел или же крутил баранку "душегубки". Он был соучастником убийства сотен, а может и тысяч, советских граждан.
Было доказано, что он непосредственно принимал участие в расстреле шестидесяти оборванных опухших от голода советских детей в Нижнечирской больнице. По показаниям предателя дети вырывались, кричали "Дядя, я боюсь!", "Дядя, я хочу жить!", но немецкие убийцы методично стреляли им в головы, после чего сталкивали ещё тёплые трупики в овраг.
Процесс не был долгим. Он начался 15 декабря того же 1943 года, прошло только 3,5 месяца со дня освобождения Харькова. Подсудимые были теми немногими из харьковских палачей, кого удалось захватить живыми при штурме города и последующем преследовании противника к Днепру. Основные палачи смогли уйти на запад, возмездие для них было ещё впереди. На скамье ждала своего приговора только "мелкая рыбёшка", но суд даже над нею приобрёл мировой резонанс.
В Харькове было множество иностранных корреспондентов: в полуразрушенный город приехали представители британских изданий "Таймс", "Санди экспресс", "Дейли экспресс"и, американской "Нью-Йорк Таймс", и других штатовских изданий, были представители французской прессы, американской радиовещательной компании "Колумбия".
Зрителей и участников процесса было так много, что его решили проводить не в помещении суда, а в зале бывшего оперного театра.
Дело рассматривал Военный трибунал 4-го Украинского фронта. Председательствовал генерал-майор юстиции Андрей Николаевич Мясников, обязанности прокурора выполнял его зам. – полковник юстиции Николай Константинович Дунаев. Подсудимым были предоставлены три адвоката.
Каждое произнесённое на процессе слово переводилось с русского языка на немецкий и обратно. Переводчики были предупреждены о высокой ответственности за верность перевода.
На процессе присутствовал цвет советской литературы и публицистики – практически все советские писатели в то время работали журналистами и публицистами в тех или иных изданиях. От газеты "Правда" в Харькове освещал процесс Алексей Толстой, от "Известий" – Леонид Леонов, от "Красной Звезды" – Илья Эренбург и Константин Симонов, присутствовал и народный комиссар просвещения Украинской ССР, украинский писатель Павел Тычина.
Знаменитый советский кинорежиссёр-документалист, автор фильма "Разгром немецких войск под Москвой", Илья Копалин снимал ход процесса на киноплёнку. Впоследствии из этих материалов был смонтирован почти 50-минутный фильм "Суд идёт" (1943).
После коротких допросов обвиняемых и их признаний в содеянном начали заслушивать показания свидетелей.
Врач Головко спокойным голосом рассказал, как в его больнице немцы расстреляли и сожгли заживо 437 человек. Методически, с канцелярским спокойствием убийцы аккуратно отсчитывали людей партиями, затем уводили от больницы на аккуратно отсчитанное количество шагов и расстреливали их в упор, скупо отсчитывая пули.
Константин Симонов писал:
"Лежавшие без сознания тяжело больные приходили в сознание от страшных криков и от вида крови и кричали немцам: "Что вы делаете?" Кто-то один, вырвавшись из рук солдат, подбежал к врачу Головко и бросился ему в ноги, хватая его за ноги и за руки. Он долго лежал в больнице, он привык к тому, что врач — спаситель, что он может спасти от смерти".
Но врач не мог никого спасти, немцы убили всех его пациентов. Они расстреляли часть до вечернего кофе, потом пошли отдыхать, оставив в больнице охрану, а на следующий день пришли и после утреннего кофе так же методично расстреляли остальных.
Таких свидетельств были десятки.
Немцы расстреляли тысячи харьковчан в Дробицком яру за тракторным заводом. Один из немногих выживших там рассказал, как убитая женщина упала и накрыла своим телом 3-х летнюю дочь. Плачущую девочку убийцы извлекли на свет и размозжили ей голову ударом о дерево. Всего же оккупанты там расстреляли от 14 тысяч человек (как утверждалось на процессе) до 16-20, как выяснилось впоследствии.
Там убивали харьковских евреев, военнопленных, заложников, пациентов психолечебниц, подпольщиков и партизан. Всего же, как определил суд, немцы уничтожили в городе свыше 30 тысяч мирных жителей.
Наконец 18 декабря военный прокурор полковник Дунаев зачитал обвинительную речь.
Он требовал казнить подсудимых не столько за сделанные ими лично убийства, сколько за все преступления немецких нацистов, совершённые ими на харьковской земле. Были поимённо названы нацистские преступники, которые отдавали преступные приказы, повлёкшие зафиксированные в судебных материалах зверства оккупантов. Наконец, генерал-майор Мясников вынес заключительный приговор – казнь через повешенье.
В день вынесения приговора Илья Эренбург написал в своей публикации о том, о чём, наблюдая за этим первым процессом над нацистскими преступниками, думали все:
"Я думаю сейчас о другом суде. Он протекает на полях Украины и Белоруссии. Сотни тысяч таких лангхельдов, рицов и рецлавов еще рыщут по нашей земле. Никто не знает приговора трибунала, разбирающего дело о трех немцах в городе Харькове, но другой приговор давно вынесен над гитлеровской Германией. Его вынесла Красная Армия. Его вынесла Россия. Его вынесло человечество".
Один из журналистов американской радиокомпании "Колумбия" назвал Харьковский процесс первым настоящим судом над военными преступниками во всей истории. Он был первым в череде процессов, самым громким из которых станет Нюренбергский.
Преступников казнили на следующий день в присутствии 40 тысяч харьковчан. На Благовещенском рынке, где несколько месяцев назад оккупанты сами прилюдно проводили массовые казни, стояли четыре виселицы и грузовик с опущенными бортами. Осуждённые стояли в кузове: немцы спокойно курили, их пилотки были засунуты под погоны, Буланов переминался с ноги на ногу отдельно.
В кузов поднялись солдаты, связали немцам руки – те не сопротивлялись и почти не двигались. Буланов рухнул на колени, стал молить о пощаде – его подняли и тоже связали. Всю четвёрку подвели к виселицам, набросили на шеи петли. Грузовик медленно тронулся с места. Обречённые до последнего пытались перебирать ногами вслед за кузовом, но вот он выскользнул из-под их ног, и они повисли в воздухе.
Свидетель казни вспоминал:
"…Я смотрел на крайнего немца, он перебирал ногами и повис, дернулся, я закрыл глаза, открыл – он ещё дергается. Я отвёл глаза на толпу. Когда он повис, раздался длинный ах… ах…ххх, и многие отшатнулись, некоторые повернулись и побежали…"
Такими тогда были русские люди. Несмотря на 2,5 года кровопролитнейшей войны, на устраиваемые немецкими палачами казни, голод, они не могли спокойно смотреть, как лишают жизни даже этих кровавых упырей. Это отличает нормальных людей от нацистов – осознание насильственной смерти, как чего-то недопустимого, как такового, чего не должно быть.
Именно поэтому мы и сегодня не смакуем чужую смерть. Может быть, это именно то, что помогло победить нашим предкам в той самой кровопролитной в истории войне. Возможно, это то чувство, которое позволит побеждать в будущем и нам.
