https://ukraina.ru/20231207/1051814632.html
Запад слабеет. Увидит ли мир смерть демократии
Запад слабеет. Увидит ли мир смерть демократии - 07.12.2023 Украина.ру
Запад слабеет. Увидит ли мир смерть демократии
Издание Politico сообщило, что суд в штате Колорадо может лишить бывшего президента США Дональда Трампа возможности баллотироваться не следующих президентских выборах, которые пройдут в 2024 году
2023-12-07T08:51
2023-12-07T08:51
2023-12-07T15:11
эксклюзив
сша
ес
великобритания
зарубежье
ближнее зарубежье
демократия
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/101438/82/1014388241_0:160:3075:1890_1920x0_80_0_0_3b86406af92f3e10a77eeb0057ed27b7.jpg
Предлогом может послужить содержание 3 статьи 14 поправки в конституции США, согласно которой тому, кто принял присягу, запрещено участвовать «в восстании или мятеже». Теперь суд должен вынести решение по поводу того, причастен ли Трамп к провоцированию беспорядков, начавшихся 6 января 2021 года и вошедших в историю как «захват Капитолия».Аудитория уже привыкла к тому, что творится вокруг Дональда Трампа все последние годы. На Трампа заводили уголовные дела, его арестовывали, и вот теперь американская судебная система предпримет очередную попытку не допустить его до выборов, на которых он имеет все шансы победить.Разумеется, всё происходящее связывают с особенностями американской политической системы, в которой нет места «лишним людям». Эксцентричный миллиардер так и не стал органичной частью американского политического истеблишмента, а значит, демократические процедуры на него не распространяются. Достаточно вспомнить, как именно он проиграл последние выборы, когда на завершающем этапе подсчёта голосов штаты Мичиган и Висконсин дали Джо Байдену внезапный и резкий «вертикальный» рост.Само собой, об особенностях избирательной системы США в связи со всем этим в последние годы говорилось множество разных слов — в основном ироничных, касающихся американской демократии, которую представители Вашингтона и его союзников любят вспоминать к месту и не к месту. Напомним, президента США выбирают отнюдь не все граждане — это делает коллегия выборщиков, в формировании которой участвует каждый штат. И каждый штат может выдвинуть столько выборщиков, сколько своих представителей он отправляет в конгресс и сенат.Историки отмечают, что отцы-основатели США крайне скептически относились к прямой демократии, считая, что президента должны избирать «лучшие люди города». На тот момент вся мировая история избирательных процедур была напрямую связана с различными цензами — имущественным, образовательным, половым (до ХХ века женщины практически нигде не имели права голоса). В США же всеобщее избирательное право по-настоящему заработало лишь в 60-х годах прошлого века — да и то, как мы видим, оно и в наши дни отнюдь не является всеобщим. Кстати, едва ли не самой демократичной конституцией своего времени считалась советская, принятая в 1936 году, в том числе и из-за избирательного законодательства. Разумеется, правоприменительная практика, мягко говоря, серьёзно расходилась с официальными постулатами.В современной российской публицистике над демократией подчас принято посмеиваться, считая её проявлением западного лицемерия и инструментом навязывания политической и финансовой гегемонии, а также прикрытием для тайной деятельности неких теневых элит, в чьих руках и сосредоточена реальная власть. Однако это не является ответом на вопрос о реальной роли демократических процессов и процедур в современном мире.В связи с этим, хочется отметить несколько характерных моментов. Первое: эффективность демократических институтов как инструмента развития государства как минимум не является неоспоримой. Причём речь идёт не об имитации этих институтов, а о том, что вроде как действительно работает.К примеру, те же латиноамериканские страны в массе своей обладают всеми необходимыми демократическими атрибутами, чья деятельность, очевидно, приносит свои плоды. Политическая жизнь в регионе кипит, и правящие режимы там отнюдь не носят несменяемый характер. Причём в той же Европе курс государства при смене правительства редко претерпевает принципиальные изменения, в то время как в Латинской Америке такое вполне возможно. Проамериканские режимы меняются на антиамериканские, правые на левые, и наоборот, несмотря на то что дело происходит на «заднем дворе» США.Тем не менее на эффективность государства и положение основной массы его населения это не влияет, — по крайней мере, в положительную сторону. Прямой зависимости между наличием в стране демократии и уровнем жизни нет.Второе. Растущее благополучие страны отнюдь не является залогом её демократизации, о чём можно судить по современному Китаю и арабским нефтяным монархиям. Равно как таким залогом не является и развитый средний класс, который и провозглашается основным носителем демократических ценностей. Это подводит нас к тому, что современная западная политическая и общественная система является примером уникального стечения исторических обстоятельств, которое вряд ли может быть повторено в другой части мира в другое время.Так называемая западная цивилизация выросла из многочисленных варварских образований, возникших на территории западной части Римской империи, ни одно из которых не обладало достаточной силой для подчинения себе всех остальных. Несколько веков хаоса при отсутствии серьёзной внешней угрозы и привели к знаменитым «король лишь первый среди равных», «вассал моего вассала не мой вассал» и т. д. Огромное влияние Ватикана также не сделало его реальным политическим гегемоном — а с распространением протестантизма и началом эпохи религиозных войн его роль в общеевропейских делах уменьшилась в разы. Однако католическая церковь изначально являлась одним из институтов, связывающих непрерывно грызущихся друг с другом европейских сеньоров в некое единство. Другими такими институтами стали религиозные ордена, банковские дома, торговые сети, действовавшие по всему континенту и т. д. При относительной слабости светских властей (император Священной Римской империи, при всей внушительности своего титула, не мог реально контролировать проживающих на её землях феодалов) эти не слишком заметные на неискушённый взгляд нити и определяли самобытность Европы — и, самое главное, её выживаемость. Именно в Европе зародился транснациональный капитал в его современном виде, и именно европейская знать стала элементом его внешней экспансии, постепенно распространившейся на весь мир.Европа исторически развивалась так, что любые единоличные потуги стать «главным европейцем», как правило, оборачивались крахом. Европейский «просвещённый абсолютизм», в свою очередь, тоже был достаточно условным абсолютизмом, являясь достижением не столько монархов, сколько их талантливых сподвижников. По крайней мере, к XIX веку западное «глубинное государство» уже было достаточно функциональным для того, чтобы покоривший весь континент Наполеон оказался против него бессилен, в то время как представители этого «государства», такие как Меттерних и Талейран, несмотря на внешние проявления лояльности императору французов, блестяще разыграли собственные партии, приведшие Бонапарта на остров Святой Елены, а Европу — к новому балансу сил.В ХХ веке на континенте начали появляться диктаторские режимы. Однако они были свойственны лишь относительно молодым странам — как тем, которые образовались в результате «собирания земель» (Германия, Италия), так и появившимся в качестве продукта распада империй — Российской, Австро-Венгерской и Османской (Польша, Хорватия, Венгрия, Румыния и т. д.). «Старую» же Европу этот процесс обошёл стороной. К тому моменту её институты — политические, финансовые, идеологические, культурные, т. д. — позволяли западным странам безопасно для себя применять демократические процедуры, либерализовывать законодательство и превращать демократию в орудие идеологической экспансии.На сегодняшний день устойчивые демократические системы функционируют либо в государствах, принадлежащих к Западной цивилизации (включая не только неевропейские англосаксонские страны, но и, например, Израиль), либо у ряда её сателлитов, хорошо развитых экономически, но имеющих большие проблемы с реальным суверенитетом (Япония, Южная Корея, Сингапур и т. д.) В остальных регионах мира демократия либо явно не способствует процветанию (Латинская Америка, отчасти Африка), либо носит имитационный характер, когда демократические институты наличествуют, но серьёзного влияния на политические процессы не оказывают (Ближний Восток, постсоветское пространство).Также можно отметить, что копирование этих институтов при определённых исторических обстоятельствах способно нанести государству чудовищный вред. Например, форсированное развитие парламентаризма в Российской империи привело её к катастрофе 1917 года. Ряд стран, осознав опасность, связанную с этим процессом, экстренно свернули начавшиеся демократические преобразования (Турция при Ататюрке). Разумеется, нельзя не вспомнить действия США в Ираке и Афганистане — а ведь в Вашингтоне действительно хотели создать в этих странах устойчивую демократическую систему.Кстати, с этим связан ещё один ключевой момент. США и их союзники всё меньше даже формально настаивают на демократизации всего мира. И это означает не переход к realpolitik, а простое ослабление влияния и постепенную утрату доминирования. Более того, Запад постепенно начинает отказываться от демократии и на собственной территории. По крайней мере, один из основных демократических принципов (меньшинство подчиняется большинству) уже подвергается открытому пересмотру — именно права меньшинств во всеуслышанье объявляются приоритетом для большинства.При этом очевидно, что в обозримом будущем формальные демократические процедуры в большей части мира сохранятся. Однако Запад постепенно утрачивает как политическое и военное лидерство, так и моральный авторитет. Если за этим последует утеря технологического доминирования, то ослабление позиций западной цивилизации станет необратимым.В практическом смысле это означает, что миру придётся пройти через сильнейшую турбулентность. Будущее демократических институтов в такой ситуации предсказать очень сложно.
https://ukraina.ru/20230628/1047623997.html
https://ukraina.ru/20231203/1051703293.html
сша
великобритания
ближнее зарубежье
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Владимир Зотов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/05/16/1046463104_376:8:897:529_100x100_80_0_0_17717375a522074ee4d7ab9ff1a864f2.jpg
Владимир Зотов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/05/16/1046463104_376:8:897:529_100x100_80_0_0_17717375a522074ee4d7ab9ff1a864f2.jpg
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Владимир Зотов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/05/16/1046463104_376:8:897:529_100x100_80_0_0_17717375a522074ee4d7ab9ff1a864f2.jpg
эксклюзив, сша, ес, великобритания, зарубежье, ближнее зарубежье, демократия
Предлогом может послужить содержание 3 статьи 14 поправки в конституции США, согласно которой тому, кто принял присягу, запрещено участвовать «в восстании или мятеже». Теперь суд должен вынести решение по поводу того, причастен ли
Трамп к провоцированию беспорядков, начавшихся 6 января 2021 года и вошедших в историю как «захват Капитолия».
Аудитория уже привыкла к тому, что творится вокруг
Дональда Трампа все последние годы. На Трампа заводили уголовные дела, его арестовывали, и вот теперь американская судебная система предпримет очередную попытку не допустить его до выборов, на которых он имеет все шансы победить.
Разумеется, всё происходящее связывают с особенностями американской политической системы, в которой нет места «лишним людям». Эксцентричный миллиардер так и не стал органичной частью американского политического истеблишмента, а значит, демократические процедуры на него не распространяются. Достаточно вспомнить, как именно он проиграл последние выборы, когда на завершающем этапе подсчёта голосов штаты Мичиган и Висконсин дали
Джо Байдену внезапный и резкий «вертикальный» рост.
Само собой, об особенностях избирательной системы США в связи со всем этим в последние годы говорилось множество разных слов — в основном ироничных, касающихся американской демократии, которую представители Вашингтона и его союзников любят вспоминать к месту и не к месту. Напомним, президента США выбирают отнюдь не все граждане — это делает коллегия выборщиков, в формировании которой участвует каждый штат. И каждый штат может выдвинуть столько выборщиков, сколько своих представителей он отправляет в конгресс и сенат.
Историки отмечают, что отцы-основатели США крайне скептически относились к прямой демократии, считая, что президента должны избирать «лучшие люди города». На тот момент вся мировая история избирательных процедур была напрямую связана с различными цензами — имущественным, образовательным, половым (до ХХ века женщины практически нигде не имели права голоса).
В США же всеобщее избирательное право по-настоящему заработало лишь в 60-х годах прошлого века — да и то, как мы видим, оно и в наши дни отнюдь не является всеобщим. Кстати, едва ли не самой демократичной конституцией своего времени считалась советская, принятая в 1936 году, в том числе и из-за избирательного законодательства. Разумеется, правоприменительная практика, мягко говоря, серьёзно расходилась с официальными постулатами.
В современной российской публицистике над демократией подчас принято посмеиваться, считая её проявлением западного лицемерия и инструментом навязывания политической и финансовой гегемонии, а также прикрытием для тайной деятельности неких теневых элит, в чьих руках и сосредоточена реальная власть. Однако это не является ответом на вопрос о реальной роли демократических процессов и процедур в современном мире.
В связи с этим, хочется отметить несколько характерных моментов. Первое: эффективность демократических институтов как инструмента развития государства как минимум не является неоспоримой. Причём речь идёт не об имитации этих институтов, а о том, что вроде как действительно работает.
К примеру, те же латиноамериканские страны в массе своей обладают всеми необходимыми демократическими атрибутами, чья деятельность, очевидно, приносит свои плоды. Политическая жизнь в регионе кипит, и правящие режимы там отнюдь не носят несменяемый характер. Причём в той же Европе курс государства при смене правительства редко претерпевает принципиальные изменения, в то время как в Латинской Америке такое вполне возможно. Проамериканские режимы меняются на антиамериканские, правые на левые, и наоборот, несмотря на то что дело происходит на «заднем дворе» США.
Тем не менее на эффективность государства и положение основной массы его населения это не влияет, — по крайней мере, в положительную сторону. Прямой зависимости между наличием в стране демократии и уровнем жизни нет.
Второе. Растущее благополучие страны отнюдь не является залогом её демократизации, о чём можно судить по современному Китаю и арабским нефтяным монархиям. Равно как таким залогом не является и развитый средний класс, который и провозглашается основным носителем демократических ценностей. Это подводит нас к тому, что современная западная политическая и общественная система является примером уникального стечения исторических обстоятельств, которое вряд ли может быть повторено в другой части мира в другое время.
Так называемая западная цивилизация выросла из многочисленных варварских образований, возникших на территории западной части Римской империи, ни одно из которых не обладало достаточной силой для подчинения себе всех остальных.
Несколько веков хаоса при отсутствии серьёзной внешней угрозы и привели к знаменитым «король лишь первый среди равных», «вассал моего вассала не мой вассал» и т. д. Огромное влияние Ватикана также не сделало его реальным политическим гегемоном — а с распространением протестантизма и началом эпохи религиозных войн его роль в общеевропейских делах уменьшилась в разы.
Однако католическая церковь изначально являлась одним из институтов, связывающих непрерывно грызущихся друг с другом европейских сеньоров в некое единство. Другими такими институтами стали религиозные ордена, банковские дома, торговые сети, действовавшие по всему континенту и т. д.
При относительной слабости светских властей (император Священной Римской империи, при всей внушительности своего титула, не мог реально контролировать проживающих на её землях феодалов) эти не слишком заметные на неискушённый взгляд нити и определяли самобытность Европы — и, самое главное, её выживаемость. Именно в Европе зародился транснациональный капитал в его современном виде, и именно европейская знать стала элементом его внешней экспансии, постепенно распространившейся на весь мир.
Европа исторически развивалась так, что любые единоличные потуги стать «главным европейцем», как правило, оборачивались крахом. Европейский «просвещённый абсолютизм», в свою очередь, тоже был достаточно условным абсолютизмом, являясь достижением не столько монархов, сколько их талантливых сподвижников. По крайней мере, к XIX веку западное «глубинное государство» уже было достаточно функциональным для того, чтобы покоривший весь континент Наполеон оказался против него бессилен, в то время как представители этого «государства», такие как Меттерних и Талейран, несмотря на внешние проявления лояльности императору французов, блестяще разыграли собственные партии, приведшие Бонапарта на остров Святой Елены, а Европу — к новому балансу сил.
В ХХ веке на континенте начали появляться диктаторские режимы. Однако они были свойственны лишь относительно молодым странам — как тем, которые образовались в результате «собирания земель» (Германия, Италия), так и появившимся в качестве продукта распада империй — Российской, Австро-Венгерской и Османской (Польша, Хорватия, Венгрия, Румыния и т. д.). «Старую» же Европу этот процесс обошёл стороной. К тому моменту её институты — политические, финансовые, идеологические, культурные, т. д. — позволяли западным странам безопасно для себя применять демократические процедуры, либерализовывать законодательство и превращать демократию в орудие идеологической экспансии.
На сегодняшний день устойчивые демократические системы функционируют либо в государствах, принадлежащих к Западной цивилизации (включая не только неевропейские англосаксонские страны, но и, например, Израиль), либо у ряда её сателлитов, хорошо развитых экономически, но имеющих большие проблемы с реальным суверенитетом (Япония, Южная Корея, Сингапур и т. д.)
В остальных регионах мира демократия либо явно не способствует процветанию (Латинская Америка, отчасти Африка), либо носит имитационный характер, когда демократические институты наличествуют, но серьёзного влияния на политические процессы не оказывают (Ближний Восток, постсоветское пространство).
Также можно отметить, что копирование этих институтов при определённых исторических обстоятельствах способно нанести государству чудовищный вред. Например, форсированное развитие парламентаризма в Российской империи привело её к катастрофе 1917 года. Ряд стран, осознав опасность, связанную с этим процессом, экстренно свернули начавшиеся демократические преобразования (Турция при Ататюрке). Разумеется, нельзя не вспомнить действия США в Ираке и Афганистане — а ведь в Вашингтоне действительно хотели создать в этих странах устойчивую демократическую систему.
Кстати, с этим связан ещё один ключевой момент. США и их союзники всё меньше даже формально настаивают на демократизации всего мира. И это означает не переход к realpolitik, а простое ослабление влияния и постепенную утрату доминирования. Более того, Запад постепенно начинает отказываться от демократии и на собственной территории. По крайней мере, один из основных демократических принципов (меньшинство подчиняется большинству) уже подвергается открытому пересмотру — именно права меньшинств во всеуслышанье объявляются приоритетом для большинства.
При этом очевидно, что в обозримом будущем формальные демократические процедуры в большей части мира сохранятся. Однако Запад постепенно утрачивает как политическое и военное лидерство, так и моральный авторитет. Если за этим последует утеря технологического доминирования, то ослабление позиций западной цивилизации станет необратимым.
В практическом смысле это означает, что миру придётся пройти через сильнейшую турбулентность. Будущее демократических институтов в такой ситуации предсказать очень сложно.
