Маленький остров Липно находится на озере Ильмень — там, где из него вытекает Волхов и впадает река Мста. Вместе они образуют целый лабиринт поросших камышами проток, а стратегическое значение этого места всегда было огромным. Ведь оно замыкало на себе основные водные пути, ведущие с берегов Балтики к Каспийскому и Черному морю.
Именно здесь, в укромном, безлюдном месте, находится знаменитая церковь Николы на Липне, которая охраняется ЮНЕСКО и недавно прошла капитальную реставрацию с участием лучших международных специалистов.
Мы приехали на Липно на моторке по осенней низкой воде. Весной, во время разлива, озеро заливает в этих краях все — остается только построенная на дюне церковь и рыбацкий хутор, где живет семья Маргариты Степановны Табуновой. В ее избе есть генератор, но домашние до сих пор пользуются керосинкой, топят дровами, а живут преимущественно рыбалкой и огородом.
Маргарита Степановна занимается ткачеством на вековом станке своей бабушки и мастерит игрушки из бересты. Недавно ей подарили всепогодное судно-амфибию — но, по словам хранительницы, зимой остров бывает надолго отрезан от материка.
Липно — маленькая крупица большой истории. Не позднее IX века неподалеку от него появляется укрепленный центр скандинавов — своего рода фактория, построенная варягами в землях ильменских словен, где устраивали полюдье. Сейчас он известен под названием Рюрикова городища, которое отождествляется с Хольмгардом — древним Новгородом из скандинавских саг. Хотя впоследствии городской центр отодвинулся ниже по реке Волхов.
Напротив Рюрикова городища находится Перынский скит, построенный на месте капища Перуна, где в 980 году Владимир Святославович боролся с восставшими новгородскими язычниками. Его сын Ярослав основал здесь в 1030-м древний Юрьев монастырь. Киев и Новгород являлись в то время двумя основными центрами нарождающегося древнерусского государства, а их связи, несмотря на растущую конфронтацию, были продолжительными и тесными, оставаясь такими на протяжении многих столетий.
Это хорошо показывает история церкви Николы на Липне. Согласно преданию, монастырь был основан на этом острове в 1113 году — когда здесь, посреди ильменских плесов, нашли «круглую» икону, которая приснилась новгородскому князю Мстиславу, а затем приплыла на север прямо из Софийского собора в Киеве. На самом же деле князь Мстислав приказал привезти в Новгород копию знаменитого киевского образа святого Николая Чудотворца. А сам вскоре направился на берега Днепра, заняв киевский великокняжеский стол.
Памятники материальной эпохи, которые относятся к этому периоду в Киеве и Новгороде, практически идентичны. В Новгородском музее можно видеть древнерусские серебряные слитки — гривны, и монеты с княжескими трезубцами. А берестяные письма, которые не уцелели на юге по причине отличия в почвах и климате, рассказывают об оживленной торговле и активном человеческом обмене между двумя основными центрами Древней Руси.
«Грамота от Гюргия к отцу и к матери. Продавши двор, идите сюда — в Смоленск или в Киев: дешев здесь хлеб. Если же не пойдете, то пришлите мне грамотку, как вы живы-здоровы», — пишет своим родителям обосновавшийся в южных городах новгородец. Потому что пшеница не росла на топких болотах, и древний Новгород действительно импортировал зерно из плодородных черноземных земель — за него платили на торгу беличьими шкурками и серебром.
Распад этой общности приурочен к уничтожению древнерусского государства — и храм Николы на Липне тоже рассказывает об этом на своем каменном языке. Изящную церковь заложил в 1292 году новгородский епископ Климент — после того, как его рукоположили в разрушенном монголами Киеве. Это был первый храм, построенный после нашествия. Среди многочисленных надписей храма уцелело сообщение о смерти епископа — причем специалисты считают его лучшим по сохранности среди древнерусских граффити.
Новых епископов начали поставлять во Владимире, а потом в Москве, а сам Новгород превратился в феодально-купеческую республику, где князьям отводилась роль кондотьеров, приглашенных для ведения военных походов — как это было и в случае Александра Ярославича, известного под прозвищем Невский. А его отношения с Новгородским вече и патрицианским Советом господ оставались сложными — особенно когда князь занял престолы в Киеве и Владимире, одновременно занимаясь дипломатическими маневрами с Ордой и Папой.
Могущественная торговая федерация развернула экспансию на восток, за пушниной, в сторону Урала и Сибири, обложив данью местные финские племена. А новгородские речные пираты-ушкуйники наводили страх на всю Карелию и Поморье. Однако со временем Новгород впал в зависимость от монополизировавших североевропейскую торговлю ганзейцев, ослабел и в итоге был поглощен Московским княжеством после битвы на берегах Шелони.
Церковь на маленьком островке тоже оказалось заброшенной и забытой. Монастырь упразднили, постройки разбирали на камень, а храм Николы на Липне постепенно ветшал. Уже в XIX веке храм использовали только эпизодически — для общины проживающих в дельте Мсты рыбаков. Но все же Никольская церковь благополучно дожила до времен Великой Отечественной войны, когда ей пришлось перенести тяжелые разрушения.
Казалось, они поставили финальную точку в древней истории этого новгородского памятника, который считали утраченным навсегда. Однако церковь на острове спасли и восстановили. Разоренное войной государство не пожалело средств для реставрации Древнего Новгорода, а советские научные специалисты проявили в этом деле огромный энтузиазм. Основную работу по возрождению исторического облика города взяла на себя украинка Любовь Митрофановна Шуляк — внучка известного киевского педагога Петра Шатько, которая провела свое детство в Киеве.
По воле истории судьбы двух древних городов вновь причудливо соединились между собой. Любовь Шуляк приехала в Новгород в 1946 году и провела в нем следующие пятьдесят лет своей долгой жизни, которая охватила собой целый век — с 1896 по 1996 год. Поначалу ей приходилось работать на руинах заминированных немцами храмов, где еще звучали взрывы и гибли люди — однако эта мужественная женщина сумела составить план спасения всех основных шедевров древнего города, и стала основоположницей новгородской реставраторской школы — самой лучшей во всем Советском Союзе.
«Наша задача была такова: вначале разобрать завалы, выбирать их нужно было осторожно, потому что стенки рушились, летели мелкие кусочки разбитых фресок. Мы не просто копали, а осторожно выбирали фрагменты фресок, складывали и писали, возле какого места они найдены, потому что в большинстве случаев фрески падали рядышком, где стенка рушится, там и фрески. Ужасен вид развалин. Да и люди, ютившиеся в склепах, на кладбищах, были как тени. Я удивлялась, почему я не прихожу в ужас от такой картины?
Было ли страшно работать среди руин, где в завалах неразорвавшиеся бомбы, а над головой глыбы камней? Когда "надо", страх уходит, трудности становятся незаметны: нам надо спасать памятники, надо вернуть им жизнь для сегодняшнего, но и даже в основном для будущего. Это то, что, если пропадет, то никакими силами, никакими миллионами не возродится», — вспоминала она впоследствии, рассказывая об этих днях.
Такая же подвижническая работа шли в те дни в Киеве, где тоже кропотливо воссоздавали поврежденные во время нацистской оккупации храмы. Но в современной Украине предпочитают не вспоминать о светлых страницах демонизированной советской истории — так что имя Любови Шуляк не упомянуто даже в украинской википедии. А ультраправые поклонники нацистов беспощадно уничтожают памятники на улицах и площадях украинских городов.
Посетив старинную церковь, которая входит в перечень объектов Всемирного наследия, мне хочется верить, что эпоха варварства преходяща, а разрушенное нужно восстановить — вместе с давними и мирными связями прошлых лет.
Ради будущего, в котором не должно быть место вражде, насилию, вандализму.
