Фасадная стена 130-летней сельской школы в Великих Будищах близ полтавской Диканьки, увешана мемориальными табличками как иконостас. Большое казачье село, состоящее из трех частей, — собственно Будищ, Чернечего Яра и Писаревщины, — издавна рождало сильных и смелых людей.
Здешние уроженцы воевали и за Петра I, и за Карла XII, у которого накануне Полтавской битвы в селе была штаб-квартира. Отсюда набирали стройных красавцев в Российскую императорскую гвардию. Да и сам Даценко по воспоминаниям людей его знавших, был здоровым, высоченным парнем, отчего и был назначен знаменосцем полка.
В школьном музее ему посвящен отдельный уголок с непременными индейскими фото: старая история, со временем обросшая невероятными подробностями, стала чем-то вроде религии. Все попытки поспорить с неудовольствием отметаются — нечего тут спорить. И в официальной, скажем так, версии, она выглядит так.
После отпуска в родном хуторе Чернечий Яр осенью 1943 года гвардии капитан Даценко вернулся в родной 10-й гвардейский авиаполк 3-й гвардейской авиадивизии авиации дальнего действия.
В апрельскую ночь 1944 года его бомбардировщик Ил-4 «За Советскую Украину!» в составе Героя Советского Союза, штурмана Григория Безобразова, стрелка-радиста Ивана Светлова и заместителя начальника политотдела дивизии, гвардии майора Николая Завирохина, занявшего место воздушного стрелка, вышел на боевое задание. Экипаж должен был сбросить осветительные бомбы на станцию, чтобы остальные совершили прицельное бомбометание. Задачу выполнили, машины полка прицельно отработали по скоплению составов.
Как сообщала в 1987 году газета «Львовская правда» со ссылкой на свидетелей, «…был «ад кромешный». Пожар длился более недели. Все время рвались снаряды и цистерны с бензином и спиртом». Однако немецкие зенитчики нащупали самолет Даценко и, загоревшись, он рухнул в лес. Никто из летчиков, находившихся в это время в воздухе, парашютов не видел…
В 80-е годы клуб «Поиск» львовской школы №42, которым руководил гвардии полковник Глеб Рокотов, бывший редактор газеты 53-й армии «За Родину!», разыскивал обломки самолета, но ничего толком не нашел.
По итогам поисков решено поставить символический памятник в Брюховичах, на территории пионерлагеря Львовской железной дороги. Позже комсомольская железнодорожная бригада сделала гранитный монумент с фамилиями погибших, ныне находящийся в плачевном состоянии.
Казалось бы, на этом можно было бы поставить точку.
Однако в середине 90-х годов по уже распавшейся стране разлетелась новость: Герой Союза стал вождем ирокезов и после войны проживал недалеко от Монреаля под именем Джона МакКомбера, вождя «Пронзающий Огонь» (Poking Fire).
Случилась сенсация внезапно: журналисты заметили историю, впервые рассказанную в книжке «Повесть о танце», вышедшей еще в 1972 году. В ней содержится отчет о визите знаменитого Махмуда Эсамбаева в Канаду, на выставку «Экспо-67».
В один из дней советский танцор снимал на кинокамеру «танцевальный праздник» индейцев в резервации Канаваке (видимо, это был ежегодный фестиваль пау-вау). В какой-то момент появился вождь, «высокий красавец мужчина с лицом бронзового цвета», который поздоровался по-русски и по-украински, пригласил к себе в хижину, угостил водкой и галушками, спел «Розпрягайте, хлопцы, коней».
«По лицу вождя текли слезы. И он поведал Эсамбаеву историю своей жизни. Его семья в поисках работы переехала в Канаду еще до революции. Он вырос здесь. Потом женился на дочери вождя индейского племени. А когда умер вождь, индейцы выбрали его своим главой и защитником", — сообщает нам нам автор книги, Геннадий Пожидаев, не указывая, заметим, никакой фамилии.
В 1984 году уже сам Махмуд в интервью журналу «Советский экран» повторил эту историю, но уже добавив имя — Иван Доценко, и на этот раз ничего не сказав о том, что он летчик. Наоборот, в цитате прямо указано, что собеседник Эсамбаева родился в Канаде, но «без слез не может говорить об Украине». Ну, а 19 марта 1997 года газета «Труд» взяла на себя смелость заявить, что канадский Доценко и полтавский Даценко — один человек!
Чистая журналистская фантазия, ничем не подкрепленная, кроме силы печатного слова, вызвало настоящую цепную реакцию. Родственники Даценко (их реакцию как раз можно понять) развили бурную деятельность по поиску следов героя, а тут как специально подвернулась суперпопулярная телепрограмма «Жди меня», ухватившаяся за интересность.
Теперь в дело вступила магия телевидения. После того, как в 2002 году ведущий Игорь Кваша процитировал некую стенограмму Всесоюзного совещания работников культуры 29 марта 1991 года в Житомире, индеец с хутора близ Диканьки стал виртуальной реальностью.
Головокружительный сюжет сложился сам собой. Племянник Ивана и знатный краевед Григорий Титаренко рассказал мне, что располагает данными о том, как в немецкий госпиталь аккурат в апреле 1944 года привезли летчика, сумевшего потом бежать.
Далее по его версии Даценко попал в УПА, с одной из «боивок» перешел границу и оказался в американском секторе оккупации.
На этот счет у него и другое доказательство имеется: показания Марфы Данько, соседки Даценко, которую во время войны забрали на работу в Германию. В 1945 году Марфа попала в фильтрационный лагерь и вроде бы видела там Ивана — живого и здорового. Он предложил ехать с ним в Канаду, но та отказалась.
Впрочем, в киноклюкве Михаила Ильенко «Тот, Кто Прошёл Сквозь Огонь», вышедшей на экран в 2012 году, вообще рассказывается о том, как герой, бежавший из плена, попал в лапы кровавого НКВД и через сибирские лагеря совершил дерзкий рывок на Аляску. Но в той реальности, где живут создатели и зрители таких фильмов вообще все дороги ведут в Сибирь через кабинеты пьяных следователей НКВД и тут удивляться нечему.
Удивляет другое: Даценко очевидно никак не мог быть Джоном «Пронзающий Огонь» МакКомбером.
Это реальная историческая личность, зашедшая в «индейский» бизнес еще в 1936 году, когда Иван крутил портянки в летном училище. Англоязычные источники и переписка с представителями фамилии в социальных сетях позволяют быстро отделить летчиков от индейцев. Один из отцов-основателей нынешней резервации Канаваке, протестант Джарвис МакКомбер, в 1796 году перебрался из Массачусетса в Канаду, где превратился в католика Жерве и добытчика пушнины.
От трех своих индейских жен оставил 26 детей, а один из внучков и придумал что-то вроде мини-скансена. «Длинный дом» ирокезов с бутафорскими экспонатами, танцы для туристов (вроде Эсамбаева) в головных уборах из перьев, продажа сувениров и фотографий, в том числе, с «вождем».
В исследовании генеалогического древа «Жерве МакКомбер и его 26 детей в Канаваке», составленном одним из его дальних родственников, Джоном Мациевичем, который откликнулся в Facebook, говорится, что:
«Пронзающего Огня» было три сына: Джозеф, Доминик и Корнелиус, родившиеся в 30-е годы. На одном из рекламных снимков 50-х годов, собранных краеведом- канадцем Гэри Бироном, один из них — светлый европеоид, которого можно при известной фантазии принять за Ивана. Подпись гласит: «Принцесса Собирательница Слов и сын (вождя. — Авт.) Идущий В Небе».
Хорошее имя для летчика! Но есть нюанс.
Индейцы из Канаваке в свое время были очень известны как самые лучшие в Америке монтажники-высотники, Sky Walkers. В частности, они строили знаменитый Эмпайр Стейт Билдинг, первый настоящий небоскреб. И ни про каких украинских родственников в резервации говорить не желают, эта тема закрывается буквально после первых же слов.
Упорный Григорий Титаренко даже побывал там лично и разыскал потомка человека со снимка. Только Томас МакКомбер дату рождения деда назвал совсем другую. А на кладбище резервации могилы с искомым именем нет.
Зато есть свидетельство человека, который в ночь с 18 на 19 апреля 1944 года вел свой бомбер сразу за самолетом Даценко.
«Он шел осветителем впереди, а я за ним бомбардировщиком. Только подходить к станции Львов — и в него прямое попадание зенитки, самолет в щепки разлетелся на моих глазах и загорелся. Ночью было. Ведь и бомбы ФАБ-100, там в каждой полмиллиона свечей, большое зарево огня, все погибли. Там живого не могло быть человека, на куски все поразлеталось», — рассказывал в интервью Герой Советского Союза Николай Жуган, тогда — командир звена 10-го апп, тяжело переживший гибель друга.
И совсем нетрудно заметить, что на фоне бесконечных «индейских историй» никто до сих пор не сподобился до очевидно необходимых вещей: найти место падения разрушенного самолета, сохранить в порядке памятник в Брюховичах и поставить памятник Ивану на его родине.
Еще в 1945 году газета «Радянська Диканщина» сообщала: когда пришло известие о гибели летчика, «хозяева села заговорили о сооружении памятника прославленному земляку, но дальше решения дело не продвинулось».
А теперь уже и вряд ли продвинется, учитывая отношение государства к истории Великой Отечественной войны и нерушимую равнодушную лень, которая живет даже в самых яростных с виду любителей отечественной истории.
