В 1941 году Сидору Артемьевичу Ковпаку по возрасту вроде бы положено было готовиться к пенсии: 54 года, за спиной — служба в Русской императорской армии, две георгиевские медали и два Георгиевских креста, один из которых вручил лично Николай Второй, партизанский опыт Гражданской войны, работа начальником дивизионной трофейной команды.
В мирной жизни Ковпак успел поработать на руководящих должностях и в третью свою войну вступил, находясь на посту руководителя Путивльского района. Видимо, сама судьба совместила человека и работу: организация партизанской борьбы была положена ему по должности. Только в отличие от большинства партактива он точно знал, что нужно делать.
Закладку двух партизанских баз Сидор Артемьевич начал уже 3 июля — после выступления по радио Сталина с призывом об организации на оккупированных территориях партизанского сопротивления.
Помня опыт Гражданской войны, Ковпак привлек к закладке продуктов и снаряжения только шесть надежных человек. Изготовление котелков, ведер, баков для варки пищи делалось под видом помощи фронту. Лошади использовались только казенные, частников не нанимали. Подводами управляла все та же шестерка надежных людей. За два месяца на двух базах они вручную выкопали 132 ямы, перелопатив 600 кубометров грунта, перевезли и спрятали под землю более 15 тонн продуктов и одежды.
Бюро Путивльского райкома партии решило организовать четыре партизанских отряда. Но с приходом немцев начали действовать только отряды Ковпака и Семёна Руднева, председателя Путивльского райсовета Осоавиахима, ушедшего в лес с 16-летним сыном Рудиком.
Командир одного из так и не «заработавших» отрядов, некий Черняк, вместо того чтобы начать партизанить, растащил базу в Монастырском лесу и исчез в неизвестном направлении. Осталась только Спадщанская база, и она очень выручила партизан в первые самые сложные месяцы.
Хотя поначалу их было немного. Райкомовцы, отвечавшие за формирование личного состава партизанских отрядов, свою работу провалили. Половина администрации города, включая верхушку НКВД, вообще сбежала после первой же бомбежки. В результате вместо 250 человек в отряд удалось набрать только 39. Неожиданным пополнением стали бойцы 6-й воздушно-десантной бригады, встреченные самим Ковпаком по пути из города в лес.
Уже 28 сентября партизаны «подняли на воздух» первую вражескую технику, установив противотанковые мины. После второй операции удалось вывести из строя сразу несколько немецких танков.
«Наши минёры работали уже и на правом, и на левом берегах Сейма, выходили на дорогу Конотоп — Кролевец. В первых числах октября здесь взорвались на партизанских минах две легковые машины какого-то крупного немецкого штаба. Было уничтожено шесть немцев, в числе их два генерала. На левом южном берегу Сейма у хутора Хижки в тот же день взлетела в воздух грузовая машина. На правобережье на большаках, ведущих из Путивля в Глухов и Рыльск, редко проходил день, когда бы не раздавался грохот взрыва. К середине октября на этих дорогах было подорвано уже с десяток грузовиков с боеприпасами и живой силой. Мы взяли здесь за это время десять тысяч патронов», — вспоминал после войны Ковпак.
Через две недели прибыли связные от Руднева. Он предлагал объединить отряды, так как у него тоже было мало людей. Сидор Артемьевич согласился. Было решено, что он останется командиром, а Семен Васильевич станет в сводном отряде комиссаром. Ковпак понимал, что вскоре немцы попытаются их разгромить, а потому приказал саперам заминировать все танкопроходимые подъезды к Спадщанскому лесу. И вовремя — 19 октября на партизанскую базу пошли два танка с поддержкой пехоты.
В итоге боя один танк сгорел, а второй партизаны с помощью знающих окруженцев отремонтировали и поставили в строй. В последующих попытках наказать ковпаковцев гитлеровцы также не добились успеха.
К 7 ноября в отряде было уже 146 бойцов, вооруженных 120 винтовками, двумя десятками автоматов, двумя пулеметами и одной единицей бронетехники. Сидор Артемьевич любил, поглаживая бородку, приговаривать: «Мой поставщик — Гитлер».
Уникальность ситуации следует понимать: к концу 1941 года партизанское движение на Украине было практически разгромлено.
Отрядов, ведущих активные боевые действия, не осталось, скорее можно было говорить о подпольных организациях. Только в одесских катакомбах до конца года еще продолжалось активное сопротивление. На оккупированной территории население перестраивалось под новую власть, которая активно зачищала все попытки как-то ей противостоять. Но только на Сумщине поделать ничего не могла.
К концу ноября отряд Ковпака контролировал девять сел, поэтому в декабре немцы при участии местной полиции предприняли решительное наступление на Спадщанский лес. И вот тут ковпаковский танк принял участие в своем первом и последнем бою, став полной неожиданностью для наступавших. Умелое сочетание минирования с маневром под прикрытием танка позволило отбить атаку, потеряв всего троих человек.
«Высотка, на которой он стоял среди редкого леса, оказалась неприступной крепостью. Со стороны Новой Шарповки немцы подходили к ней так близко, что были видны лица солдат. Но танк встречал их огнём, они рассыпались, отбегали, собирались, снова шли в атаку и опять отступали, оставляя убитых, которых наш танкист-пушкарь, высовываясь из люка после стрельбы подсчитывал про себя, тыкая пальцем в воздух. Не помню его фамилии: такая, что никто выговорить не мог, — все звали его по имени, Абрам, или просто пушкарь.
Один раз немцы уже чуть было не подобрались к самому танку, их отделяло от него несколько десятков шагов, несколько деревьев. Но танкисты по моей команде вовремя повернули башню, и Абрам двумя или тремя снарядами раскидал по лесу бежавших к танку немцев. Их было человек 70», — вспоминал Ковпак.
Однако стало понятно, что больше натиска не выдержать.
Отряд отступил в Брянские леса, уже через четыре дня ковпаковцы были в 140 километрах севернее родного Путивля. Здесь партизанскому движению Украины было определено переродиться и начать новую жизнь.
Установив связь с Глуховским и Шалыгинским партизанскими отрядами, авторитетный Ковпак зимой 1942 года двинул домой уже целое соединение численностью до 600 человек, которое теперь могло проводить крупные операции и, что самое главное, проводило их. За февраль партизаны очистили от полицаев и немецкой администрации четыре района своей области.
28 февраля 1942 года в районе села Веселое Шалыгинского района соединение дало противнику бой, ставший легендарным после выхода на экраны художественного фильма «Дума о Ковпаке» с Константином Степанковым в главной роли, снятого в 1976 году на киностудии им. А. Довженко. Против партизан было брошено два венгерских полка и полтысячи полицаев.
Ковпак стянул свои силы в одно место и дал противнику себя окружить, после чего партизаны плотным огнем заставили солдат залечь. Стоял 30-градусный мороз, одетые в шинели венгры начали замерзать. Каждый раз, когда они пытались подняться в атаку, партизаны огнем прижимали их к земле и так «продержали» на снегу 11 часов. Наконец, засадная группа, вооруженная тремя пулеметами и минометом, атаковала карателей во фланг и обратила в бегство. На снегу осталось лежать около 600 простреленных и замерзших тел.
В следующие несколько месяцев Сумское соединение совершило несколько рейдов в Орловскую, Курскую и Сумскую области, нигде подолгу не задерживаясь. Партизаны громили вражеские гарнизоны, уничтожали полицаев, продовольственные склады, поднимали людей на партизанскую войну.
Слава об удачливом партизанском Деде гремела по обе стороны фронта. 31 августа 1942 года Сидора Ковпака вместе с командирами других крупных партизанских соединений принял в Кремле лично Сталин. И узнав, что у героя почти нет зубов, а оставшиеся постоянно болят, лично распорядился изготовить ему протезы. Врачи, правда, к сроку не поспели, и «новые зубы» попали к Ковпаку только через год: 15 сентября 1942 года Сумское соединение отправилось в свой первый длительный поход на правобережную Украину.
Началось время дальних партизанских рейдов, самый крупный из которых и самый драматичный — Карпатский — был у ковпаковцев еще далеко впереди.
Но до того только благодаря Деду мы получили право говорить, что партизанская война на Украине не прекращалась ни на день.
