С первой частью интервью можно ознакомиться здесь.
- Валентина Павловна, скажите, а почему Олесь решил поступать после окончания школы именно на русскую филологию? С чем это было связано?
— Просто он любил русскую литературу. Я заканчивала Сумский пединиститут и тоже русскую филологию. Разве это может вызывать удивление? Вы знаете, нет тут ничего удивительного.
-Смотрите, отец ведь, Алексей Григорьевич, любил именно украинскую литературу, вы ведь в семье говорили на украинском языке, любили украинский язык. Тогда почему Олесь выбрал не украинскую, а русскую филологию? Были ли какие-то разговоры по этому поводу у Олеся с отцом или с вами? Может быть, вы какие-то советы сыну давали?
— Нет, не было никаких разговоров, это был его выбор, точно также, как и у меня был мой выбор, ведь я тоже закончила русскую филологию. Жила я в очень украинской семье, и школу закончила сельскую, украинскую. Для нас не было ничего удивительного в том, что он выбрал не украинскую, а русскую филологию.
Олесь великолепно говорил по-украински, не просто хорошо, а великолепно. Он хорошо знал украинский язык, и писал на нем хорошо, и украинскую литературу он тоже любил. Он очень любил Стельмаха. Того же Котляревского хорошо знал. Причем, многие его стихи наизусть.
Он очень любил в детстве украинскую поэтессу Тамару Коломиец, очень часто мы говорили в семье и о поэте Василе Симоненко, потому что я, да и муж, влюблены были в его поэзию. Я очень многое из Симоненко знаю наизусть. С большим уважением относилась к этому поэту, у которого была героическая жизнь. Он рано ушел из жизни.
В семье мы говорили по-украински. Вот сейчас, допустим, я с вами буду говорить по-русски, а потом невзначай перейду на украинский язык. Я ведь понимаю, что надо говорить по-русски, потому что у вас российское издание, но перехожу на украинский, потому что это мой родной язык, он в крови у меня. Мы любили и русскую литературу. Олесь очень ее любил.
- В семье говорили на украинском языке, а говорили ли на русском, или в основном предпочитали общаться именно по-украински?
— В семье, дома, говорили по-украински. Только по-украински. Мы жили все вместе в Киеве, пока мы с мужем не переехали жить в другой микрорайон Киева — на Теремки. Это уже потом он начал писать по-русски, когда начал работать в русскоязычных изданиях.
- А в каком году вы переехали на Теремки?
— Да семнадцать лет мы уже живем на Теремках.
- То есть, в 1998 году?
— Нет, в 1997. Мужу 60 лет было, юбилей мы еще отпраздновали там, на старой квартире на улице Дегтяревской, а на другой день переехали на новую. А Олесь с Наташей и Машей остались на старой.
- Почему Олесь поступил в Одесский университет, а не в Киевский? С чем это связано?
— Ну хотелось ему, как и каждому молодому человеку, немножечко уйти из-под какого-то контроля. Хотя, собственно, его не надо было контролировать. Но ему хотелось, наверное, большей самостоятельности. Остановились на Одесском университете. Он поехал именно туда, хотя отец ему говорил, а почему не в Харьковский, старинный тоже университет. Но Олесь выбрал Одессу. Он поступил в 1986 году, и первый курс закончил в Одессе, а потом уже на второй курс перевелся в Киев. Киевский университет и закончил.
- Валентина Павловна, а не могли бы вы вспомнить, Олесь чем руководствовался при выборе ВУЗа? Юг, море, тепло, фрукты и так далее? Не можете припомнить?
— Да вы знаете, фрукты и тепло… как-то от него все это было далеко. А фруктов и в Киеве было полно, и всего полно, хотя это был 1986 год. Это же не простой год был, это же был Чернобыль. Когда случилась эта беда, Чернобыль, он же никуда не выезжал, никуда. Он как раз десятый класс заканчивал, и сколько мы его не уговаривали. Вот тогда была жива еще моя сестра Лариса Бубырь, двоюродная, правда, мы очень дружны были, из Симферополя. Она его очень просила: «Олесь, едь к нам, окончишь симферопольскую школу, какая разница». Но сын ответил: «Где мои родители, там и я. Я никуда не поеду». Сестры уже сейчас нет. Нет, он не поехал, хотя там его ровесник был — сын Ларисы. Троюродный брат Игорь. Сейчас его, к сожалению, тоже нет в живых.
- А как Олесь учился на первом курсе?
— Очень хорошо учился — первую сессию на отлично сдал. Он полюбил Одесский университет. В Киев он перевелся не случайно. Приехал домой на каникулы, и на второй день ночью у него начался приступ аппендицита. По скорой его забрали, у него гангренозный аппендицит был, и мы его очень тяжело выхаживали после операции. Он ходил с палочкой. Даже стоял вопрос: или брать отсрочку на год, или надо снимать квартиру. Моя мама, его бабушка, сказала: «Я поеду с ним и буду ему помогать», Олесь ведь отсрочку категорически не хотел брать.
Квартиру я нашла, и все уже было готово, а потом одна из моих приятельниц говорит: а почему вы не хотите, чтобы он все-таки в Киев перевелся? Пусть переведется в Киев, пусть он сам себя переведет. Олесь пошел в Киевский университет и встретился с деканом. Тот предложил ему место на отделении «русский как иностранный». Но Олесь от этого отказался. Сказал: «Нет, спасибо, я хочу именно литературой заниматься, русскую литературу люблю».
Ну, тогда ему сказали, мол, подожди, там ближе к первому сентября, может, место одно оказаться свободным — девочка замуж должна выйти за лето. И так и получилось, что летом, 29 августа, из деканата ему позвонили домой, и сказали: едь за документами. И вот он уехал с отцом в Одессу за документами. Первого сентября 1987 года он начал учиться в Киевском университете.
- В желтом корпусе?
— Да, в желтом корпусе он учился. А после второго курса его призвали в армию. Тогда призывали студентов тоже, хотя у них в университете была военная кафедра.
— А как он окончил второй курс?
— Хорошо. Он учился хорошо. Саша, нигде, никогда с учебой у него не было вопросов, точно так же, как и с работой. Если он работал, так он работал, его не надо было подгонять.
Он еще маленьким был, в первом классе, когда я взяла отпуск, чтобы его подготовить, научить — вот пришел из школы, разделся, положил вот здесь вещи, а вот твой стол, ты там занимаешься. Так я с ним больше недельки побыла, а он говорит: «Мама, не надо, не контролируй меня, пожалуйста, я все понял, и я все буду делать, как надо».
А я все равно немножечко пытаюсь ему помогать и подсказывать, как надо. Он тогда поднялся из-за стола, вышел в другую комнату к отцу, и говорит: «Батько, скажи маме, нехай вона мэнэ не контролюе».
— А его комната была в детстве какой: там, где был его кабинет, когда он уже жил без вас, или там, где сейчас обитает его дочь Маша?
— Нет, вначале его комната была там, где Маша. Они с бабушкой там жили. В той комнате, где у него был потом кабинет, тогда была наша спальня. Но вот когда он женился, мы ушли из спальни и отдали эту комнату Олесю, а сами стали жить в большой комнате с мужем.
- А в маленькой жила бабушка?
— Бабуся жила в маленькой, а в этой большой были мы и вся семья. Тут был телевизор. Когда родилась Машуня, она тут же, вместе с нами жила.
- Кстати, а как Олесь окончил школу? Тоже 4-5, или с медалью?
— Нет, он окончил без медали, но четверок у него было очень мало. У него четверки были считанные, когда он шел за аттестатом, директор школы сказала: играйте все десять тушей, он хоть и не получил медаль, но это первый ученик в школе. Он бы не был Олесем, если бы не ответил: «Мария Николаевна, да я и не хотел медаль».
- Олесь больше любил гуманитарные предметы, чем точные?
— Точные у него нормально шли, и хорошо получались, но гуманитарным наукам он отдавал предпочтение с маленького возраста. Он очень много читал и никогда не останавливался на школьной программе. Он был постоянно чем-то занят. Саша, его вот так вот просто взять и отправить на улицу, когда был в начальных классах, было проблемой.
Он сидел над книгами, или что-то рисовал, клеил. Недалеко от нас была детская библиотека, не знаю, есть ли она сейчас. Она была в большом сквере Коротченко. Он туда, в библиотеку, ходил постоянно маленьким, и оттуда приносил ворох книг. Они были потрепанные, и он эти книги, как мы это называли, «лечил».
Он говорил: «Я снова буду лечить. Буду ликуваты знову, мамо, книги». Кучу книжек принесет и сидит подклеивает. Сильно возмущался, как это так заламывают листики, как можно без перекладочки читать. Почему-то это у него было с детства — любовь к книге. Помню, я книгу одну дала почитать знакомым людям — «Мое взрослое детство» Людмилы Гурченко. Популярная актриса приехала в Киев по приглашению издательства, чтобы выступить перед читателями.
Короче говоря, одна из моих подруг приобрела две книги, одну из которых подарила мне. У меня попросили почитать, потому что в продаже ее не было, она маленьким тиражом вышла. А когда уже забрала эту книгу, еле-еле ее вытребовала, так она была в том состоянии, что ее тоже надо было лечить. И Олесь этим очень возмущался — разве можно в таком состоянии книги отдавать.
С книгой так себя не ведут, это святое. У него всегда были закладочки в книгах. Из библиотеки он приносил ворох книг. Кстати, ему везде в библиотеках их давали без проблем, в городе его хорошо знали. Он брал книги и всегда их возвращал. Оставить себе — боже упаси! У нас нет в доме книг с печатью какой-то библиотеки.
- А куда вы его в детстве возили отдыхать? Это было море, лес, Карпаты?
— Во-первых, каждое лето они с бабусей уезжали в село Новопетровское Талалаевского района, туда, где бабуся родилась, туда, где жили ее сестры. Очень небольшое, очень живописное, очень красивое село. Кстати, его очень любил и Алексей Григорьевич, его отец. Он и людей тамошних знал, мы же 36 лет были вместе, очень общительным был человеком.
И вот Олеся туда на лето всегда отправляли — и маленького, и когда он в школе уже учился. Ему еще не было и годика, когда его увезли в село, и он в селе пробыл месяца три, до годика. И потом каждый год, на каникулы, он с мамой уезжал в Непетровское. А когда у нас с мужем был отпуск, мы его забирали с собой. Отдыхали и в Крыму, отдыхали и в Одессе, но обязательно этот отдых делился так, чтобы мы побывали и у родителей моего мужа. Обязательно.
Это в Ахтырском районе, там очень большое село — Куземин. Мы туда обязательно ехали, фактически это очень далеко — 500 километров от Киева. К моим родственникам в село можно было электричкой выехать в пятницу на выходные (мы так и ездили к Олесю и бабусе), а к его родственникам нет. Поэтому ездили к его родителям в Куземин во время отпуска. Две недели были, например, на море, а потом две недели у его родителей.
Через село мужа текла Ворскла, очень красивая речка. Там были большие сады, где было много слив. Очень интересное село. Сейчас оно очень изменилось. Мы были там с Олесем уже без Алексея Григорьевича. Олесь, Наташа, Маша и я. На Рождество пять лет тому назад.
- Олесь как-то на ток-шоу, по-моему, у Шустера, рассказывал, что в отцовском селе есть мемориальная стена, где выбиты имена односельчан, принимавших участие в Великой Отечественной войне, среди которых было много и тех, кто носил фамилию Бузина.
— Да, там часто встречается эта фамилия. Олесь изучал свою родословную. Вот мой свекор мой Григорий Юрьевич Бузина был из казаков. У него даже в свидетельстве о рождении было написано «казак». А у свекрови Марии Ивановны — «казачка». Вот когда внучку назвали простым и красивым именем Машенька, то Алексей Григорьевич был этим очень доволен — мама же его носила имя Мария.
- Олесь мне рассказывал, что его предки по отцовской линии служили в Ахтырском гусарском полку. Можете рассказать об этом поподробнее?
— Вы знаете, вот эти моменты Олесь знал лучше, потому что работал с документами. Он подавал заявку в архивы, изучая свою родословную. Я знаю об этом, слышала, но рассказать не могу.
Я знаю, что свекор, когда началась Великая Отечественная война, ушел на фронт. Село было большим, поэтому очень много односельчан в один день ушло на войну. И муж мой помнил, как они шли провожать отца, шли к речке. Много людей шло. Он, как младший (их было трое детей), сидел на руках у отца, все время его обнимал.
Немец уже фактически шел по пятам, а они шли от военкомата к военкомату. Кто-то возвращался обратно в село, но свекор сказал: «Под царем мои предки не были, и я под этими проклятыми не буду никогда». И ушел на фронт. Воевал в Сталинграде. Всю войну прошел. То, что он уцелел, Божья награда за то, что тогда, в 1941, не струсил, не вернулся домой, а ушел на фронт, как ему и было назначено судьбой. И судьба отнеслась к нему очень благосклонно, потому что он вернулся к детям живым.
- Когда Олеся призвали в армию?
— В августе 1987 года. Он окончил второй курс и ушел в армию. Представляете, повестка у него уже была на руках, а он чем-то отравился. И тут сестра патронажная — она в нашем доме жила, очень его любила с маленького возраста — говорит ему: «Олесь, нельзя тебе идти в армию, надо потерпеть, на следующий год пойдешь, а он: «Мария Кузьминична, вы что! Нет, я только в свой срок пойду, только со своими! Лечите меня, делайте все, чтобы я ушел в свой срок»!
Все сделали, конечно же, никто больше отговаривать его даже и не думал. Он сказал: «Не хочу, чтобы когда-то в будущем кто-то открыл бы мое личное дело и задавался вопросом: почему этот человек не служил? Или почему он позже ушел служить».
Он ушел со своим сроком. Он служил год и три месяца в ПВО. Часть базировалась в Одессе, в центре города. Там была и учебка, там он и служил. А потом был указ горбачевский, чтобы студентов к началу учебного года отпустили. Олесь демобилизовался в августе, числа 28 или 29, и вернулся уже на третий курс.
- А как ему служилось? Деды, старослужащие, не били его, ничего такого не было?
— Он никогда не жаловался, нет, все было нормально. Но сказал, когда вернулся, мол, так бы я уже три курса закончил, а сейчас только пойду на третий, но каждый человек, каждый мужчина должен армию пройти, это все нормально. И никогда не отзывался об армии плохо. Кстати, если бы нашла его публикации об армии, то вы бы увидели, что он хорошо отзывался о ней.
- А какое звание у него было?
— Я не знаю, может, сержант, а, может, вообще рядовой. Он не хотел быть «большим чином».
- А когда Олесь стал лысеть?
— Олесь полысел в чернобыльский год — в 1986 году. Когда он шел на школьный выпускной вечер, то пошел перед этим и постригся. Он стригся у одной и той же парикмахерши, причем с маленького возраста. У него же были очень густые волосы, под «йижачка» («ёжика»). Так вот, возвратился он домой и говорит: «Подывысь, тетя Валя сказала, что у меня уже лысина»! Я говорю: «Ну что она придумала»!
Потом он приехал поступать в Одессу, приехал вместе с бабусей. Жили они на квартире. Бабуся мне позвонила и говорит: «Ты знаешь, у него волосы клочьями выпадают буквально». Я отпросилась на один день. Улетела утром самолетом, а вечером уже вернулась в Киев. Посмотрела, а Олесь практически был уже без волос.
- А с чем это связано?
— Шли экзамены, он вначале был очень расстроен, и я была сильно расстроена, мы такое пережили из-за этого, но потом стали его успокаивать, мол, ну что ж делать. И виной всему ни что иное, как Чернобыль.
Он никуда не выезжал после аварии на ЧАЭС. Первого мая его отец был на службе под Чернобылем, как раз приезжал Рыжков, а мы с Олесем затеяли генеральную уборку, и Олесь мне целый день и ковры трусил, и чистил все. Он мне большим помощником был. И когда уже поздно вечером вернулся отец, я ему хвалю Олеся: «Ты знаешь, он такой помощник, посмотри, у нас нигде ни сориночки нет. Мы тебя так ждали». Но отец, конечно, очень возмутился — зачем я заставила Олеся целый день быть на улице.
Вот в те дни многие стали понимать, что произошло, поэтому сразу уяснили, что надо меньше бывать на улице. По Киеву женщины уже ходили в платочках, и я так ходила. Но все это поняли только после первого мая, а до этого мы не имели всей полноты информации о произошедшем и его последствиях.
- Олесь был видным мужчиной, и женщины, как я понимаю, к нему тянулись. Была ли у него любовь в детские годы и в юности?
— Как и у каждого мальчика, понятно, что у него были девочки, которые ему нравились. Во всяком случае, всегда девочки бывали у нас дома. И во время учебы на филфаке. Ведь что такое филфак? Там же несколько мальчиков было, а остальные — девчата. Они очень часто к нам приходили. Бывало, прибегали всей группой вместе. Мы в это время были на работе, а бабуся с удовольствием их принимала. Были девочки, а потом появилась Наташа, и все.
- А как они с Наташей познакомились? Вы помните?
— В 90-х в газете «Киевские ведомости» они и познакомились.
- Какой это год был?
— Если Маша родилась в 1995, то в 1992 году они поженились.
- А вы помните, как он Наташу к вам в дом привел, как вы познакомились?
— В какой-то из дней он пришел и сказал, что у меня есть девочка, которую я очень люблю, на которой я хочу жениться, и детей я хочу иметь только от нее.
— А вы что?
— Мы тогда говорим: «Давай знакомь».
- А он окончил к тому времени университет, я правильно понимаю?
— Да, он уже работал в газете «Киевские ведомости». И там работала Наташа.
- А кем она работала?
— В отделе деловодства, так я думаю. Я честно, даже и не знаю точно, по-моему, в отделе деловодства. Вот они там и познакомились. Отец ему сказал: «Олесь, все правильно, надо жениться, надо иметь семью, это очень правильно, это очень хорошо, но запомни, что это должно быть один раз и навсегда. По крайней мере, мы с мамой хотим, чтобы было так». И он в какой-то из дней говорит: «Родители, хотите познакомлю вас с Наташей и познакомлю с ее родителями»?— «Обязательно, конечно, хотим».
И так, в какой-то вечер он с Наташей пришел, а в какой-то день мы вечером пошли к ее родителям, чтобы познакомиться. В конце концов, они поженились. В ресторане Олесь свадьбу праздновать не захотел, только дома, и убеждал нас, мол, вы же юбилеи свои дома делали, вот считайте, что делаете мне этот праздник дома. Пригласили только самых близких родственников и друзей.
- А сколько человек было — 20, 30?
— Не больше 20. Вся площадка в подъезде, на которой мы жили, работала на нас — мы очень дружно жили с соседями, у одних соседей танцевали, у других соседей раздевались.
- Это была осень, зима?
— Они в декабре женились.
- А в каком ЗАГСе, в центральном?
— Нет, они не в центральном ЗАГСе расписывались, они расписывались в районном.
- А какой район?
— Наверное, это Шевченковский, мне так кажется. Сейчас с годами не помню. Очень хорошая была обстановка, все было очень хорошо.
- Они вместе с вами стали жить?
— Да. Подготовили комнату, о которой я вам рассказывала, где был его кабинет, и мы стали жить. Прожили где-то четыре года.
- А потом вы получили квартиру, потому что мало жилплощади было на вас, на всех, и Маша родилась?
— Естественно, квартира была уже мала для такой семьи, это однозначно. А получила я эту квартиру, и получили мы только стены — стены и песок, и ничего больше. Мы все достраивали потом, не только мы, а все, кто в этом доме получил квартиры. Так делали все.
Беседовал Александр Чаленко
Продолжение следует
