https://ukraina.ru/20240227/1053552112.html
Так начиналась февральская революция. Первая жертва в погонах из черниговских дворян
Так начиналась февральская революция. Первая жертва в погонах из черниговских дворян - 27.02.2024 Украина.ру
Так начиналась февральская революция. Первая жертва в погонах из черниговских дворян
В великой российской истории от него осталась только память и описание внешности, после данное полковником Борисом Геруа, командиром лейб-гвардии Измайловского полка: "По-девичьи румяный, с круглым русским лицом и с ясными добрыми большими серыми глазами".
2024-02-27T15:34
2024-02-27T15:34
2024-02-27T15:34
эксклюзив
россия
николай ii
российская империя
революция
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e8/02/1b/1053553599_0:0:1919:1080_1920x0_80_0_0_f453348d36ab48f5d1aaee6df0c7849b.jpg
Я несколько лет искал его фото – безрезультатно. Но именно с его убийства в Санкт-Петербурге, тогда уже Петрограде, 27 февраля 1917 года (12 марта по новому стилю) началась Февральская, еще совсем недавно буржуазно-демократическая, а сегодня просто революция. Как часть Великой Русской революции 1917 года, которая покончила с Российской империей, родила в России первую республику (14 сентября 1917 года), которая потом через море крови гражданской войны перетекла сначала в СССР, а сегодня, после 1991 года, в Российскую Федерацию.Утром промозглого питерского понедельника в казарме учебной команды запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка, расквартированного в Петрограде, тогда кроваво взорвалась ситуация, о которой британский историк Бернард Пэрс позже написал: "Фронт был здоров, тыл же прогнил".А сэру Пэрсу верить можно. Он -- командор ордена Британской империи, который поднялся на русской смуте и гражданской войне начала ХХ века. После того, как в Первую мировую войну отработал корреспондентом The Daily Telegraph на русском фронте, Пэрс в 1919 году был даже представителем британского правительства при Александре Колчаке, верховном правителе, призванном и всем экипированным Западом, чтобы навести порядок в России и открыть все ее кладовые переда западными жадными и загребущими руками.Пэрс отлично знал, чувствовал и, не исключено даже готовил тогдашнее главное русское противоречие: как сейчас сказали бы спецы, на внешнем контуре Российская империя была сильна как никогда, и ее армии готовы были вот-вот и сломать хребет германский и австро-венгерским войскам. Но внутри империя была уже практически дотла изъедена предательством, гнилым либерализмом и социальным популизмом всевозможных "преобразователей общества", работавших на деньги спецслужб и штабов окружающих государств, которые хотели, чтобы из войн Россия вышла максимально ослабленной. Помогла им победить, а потом пала под ноги дармовым и богатым, готовым к дерибану кушем.Все они шуровали в России. И их подрывная работа падала на усталость населения от войны, на социально-экономические проблемы и неурядицы, на отсталую политическую систему закостенелой монархии, построенной на социальном неравенстве и классовых, национальных, религиозных и прочих предрассудках.Больше всех старались германцы, жаждавшие, чтобы взорванная изнутри Россия вышла из войны. Но не отставали и британцы с французами, для которых уничтожить сильную Россию было голубой мечтой последние несколько столетий.Вот в эти смертельные жернова и попал Иван Степанович Лашкевич, командир учебной команды Запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка, штабс-капитан, который прошел на фронте всю Первую мировую войну и столицу империи направленный после ранения, чтобы готовить новых солдат и унтер-офицеров для новых побед.Главный же парадокс ситуации заключается в том, что первым к революции присоединилась воинская часть, о которой такое и подумать нельзя было. Образованный еще в 1806 году на базе батальона лей-гвардии Финляндского полка лейб-гвардии Волынский полк считался самым дисциплинированным и обучено-вышколенным подразделением не только в 3-й гвардейской пехотной дивизии, но и во всей императорской армии того времени.История сохранила много сведений о том, как муштровали солдат-гвардейцев в Волынском полку. Муштру эту даже тогда назвали "каторжной". От солдат добивались образцового внешнего вида, идеальной строевой выучки и неуклонного соблюдения внутреннего порядка. Главные учителя солдат -- унтер-офицеры и ефрейторы -- использовали и "приемы выучки и воспитания, не предусмотренные тогдашним уставом", дрессировали нардами вне очереди, физическими упражнениями и нагрузками, заставляли ходить гусиным шагом и т. д. Даже, пардон, в уборную солдат мог отлучиться, уведомив старшего по званию и чину. "Особая отчетливость -- решительно во всем: в отдании чести, маршировке, ружейных приемах, в каждом движении -- всегда и везде выделяла волынцев", -- писал в 1930-м офицер лейб-гвардии Финляндского полка в издававшемся в Белграде эмигрантском журнале "Вестник волынца".Свою особенность волынцы сохраняли, даже несмотря на большие потери и смену нескольких рядовых и частично офицерских составов полка. Позже ветераны вспоминали, что еще 15 июля 1916 года на марше в прифронтовой полосе было заметно, что проходят именно волынцы: "Твердый, как на параде, шаг, идеальное равнение, особый отмах руки (назад до отказа. - Авт.), по которому Государь узнавал наших солдат даже тогда, когда они, будучи переведены в другой полк, носили уже иную форму. Тонкие черточки штыков, строго выравненных по рядам в горизонтальной и вертикальной плоскости, совершенно неподвижны...".И пленные немцы узнавали волынцев по желтым тесьмам на обшлагах русских гимнастерок (3-я гвардейская пехотная дивизия) и темно-зеленых полосках на планках (4-й полк дивизии, лейб-гвардии Волынский): "А-а, знаком регимент (полк по-немецки -- Авт.)... Желязный регимент"...И было всего за семь месяцев до бунта в Петрограде, где за несколько дней до него в феврале командир полка, генерал-майор барон Павел Клодт фон Юргенсбург гордился: "Дисциплина была видна во всем и проявлялась на каждом шагу".Под стать полку был и штабс-капитан Лашкевич. Несмотря на указанную выше благовидную внешность, по сохранившимся оценкам современников 26-летний офицер был суровым и строгим командиром. Может быть, даже излишне строгим и жестким. Ибо если офицеры в мемуарах отмечали, что Лашкевич был очень добрым и мягким человеком, талантливым офицером-строевиком, который просто выполнял приказы, повинуясь долгу и защищая самодержавие, то нижние чины и солдаты считали его свирепым и жестоким палачом, беспощадным не только к солдатам. Они дали ему прозвища "очкастая змея" или "злая ехидна".И потом вспоминали, что за два дня до смерти Лашкевич командовал волынцами, которых погнали разгонять митинги демонстрации петроградцев на площадь Знаменской площади (сейчас площади Восстания), и приказал применить против демонстрантов оружие. Женщин, в частности, разгоняли прикладами винтовок, а некоторые утверждают, что сам Лашкевич был пьян и даже лично стрелял по манифестантам, убив нескольких из них.В тот роковой понедельник 27 февраля волынцы должны были из учебной части идти разгонять манифестантов. Потому что революция в Петрограде уже набирала обороты революция, и ее политические инициаторы всячески подстегивали протестные настроения, провоцируя избиения правоохранителей, организовывая стычки манифестантов между собой и с полицией или солдатами-армейцами, распространяя слухи о грядущем голоде и введении в столице хлебных карточек из-за нехватки хлеба.К концу февраля 1917-го у хлебных лавок стали выстраиваться длинные очереди — "хвосты", опровергающие более поздние данные о том, что хлеба, мол, в Питере было завались, а дефицит организовали враги и саботажники. На самом же деле за декабрь 1916 — апрель 1917 года Петербургский и Московский районы не получили 71% планового количества хлебных грузов, на 80% эта недопоставка объяснялась отсутствием грузов и лишь на 10% — неподачей вагонов. И вот тут уже сработали саботажники.Волынцы из учебной части Лашкевича, намучившиеся в прежних стычках с манифестантами, 27 февраля утром договорились не подчиняться офицерам и никуда не идти. Следующие события описываются разными очевидцами по-разному. Но все сводится к тому, что к солдатам явились офицеры во главе в с Лашкевичем. И на его обычное приветствие "Доброе утро, братцы" солдаты начали стучать прикладами винтовок об пол и кричать "Ура".Лашкевич спросил младшего унтер-офицера Михаила Маркова и унтер-офицера Тимофея Кирпичникова, которые явно возглавляли бунт, что это значит. И ему якобы ответили: "Если мы должны умереть, мы умрем, но никогда не будем стрелять в наших братьев. Уходи, пока жив".Офицеры выбежали из казармы, а им вослед зазвучали выстрелы. Штабс-капитан Лашкевич был убит в голову наповал. Остальные разбежались, а волынцы, ведомые Тимофеем Кирпичниковым, вышли на улицы Петрограда и стали первой восставшей воинской часть, за которой последовали други части Петроградского гарнизона.Тогда же и взошла звезда 25-летнего унтер-офицера Тимофея Кирпичникова, почти ровесника Лашкевича, убийство которого ему приписали.И если Кирпичникова буквально на людских руках понесла к вершинам небывалой славы "первого солдата революции", который решением Временного правительства стал офицером, получил орден Святого Георгия IV степени как было сказано в обосновании: "За то, что 27 февраля, став во главе учебной команды батальона, первым начал борьбу за свободу народа и создание Нового Строя, и, несмотря на ружейный и пулеметный огонь в районе казарм 6го запасного Саперного батальона и Литейного моста, примером личной храбрости увлек за собой солдат своего батальона и захватил пулеметы у полиции".Но в глазах всего будущего "прогрессивного" мира на Западе и среди тогдашней российской либерды и общечеловеков Кирпичников стал символом перемен в России по воле народа, то тело первой жертвы революции в погонах долго лежало на грязном плацу во дворе казармы. И его пугливо оббегали и люди, и бродячие животные, потому что от былой дисциплины и преданности монархии волынцев не осталось и следа и в казармы пришел хаос.И по всему Петрограду убивали других офицеров. Волынцы. Ведомые Кирпичниковым, встретили на улицах с гвардейцами-преображенцами застрелили сразу троих своих офицеров, которые хотели предотвратить бунт. Имена их остались неизвестными. В полковых же мастерских закололи заведующего – подполковника Богданова, а в лейб-гвардии Саперном батальоне убили его командира Вильгельма фон Геринга. И сколько еще людей в погонах стали жертвами солдатской ярости.Офицеры-стражи империи разделили закономерную ее участь. И Лашкевич – не исключение, а подтверждение этого печального правила, пройдя все ступни офицерской жизни. Он родился в 1891 году в дворянской семье в Черниговской губернии, и в офицеры пошел через Полтавский кадетский корпус. 6 августа 1911 года окончил Александровское военное училище в Москве в звании подпоручика. И направлен сразу в Волынский гвардейский полк.А дальше началась Первая мировая война, и в ней он участвовал с первых дней. Героически участвовал, стал поручиком и штабс-капитаном. Был несколько раз ранен, награжден орденами Святой Анны 4-й степени с надписью "за храбрость" и 3-й степени с мечами и бантом, а также орденом Святого Станислава 3-й степени.В 1916 году полк перевели в Петроград на переформирование и пополнение. Там он и погиб. После штабс-капитана Лашкевича, который этого не увидел.Как, впрочем, не увидел и того, что у истории есть своя справедливость, проявляемая неожиданно, но вполне определенно.Один из его предполагаемых убийц (сам он это не подтверждал никогда) Кирпичников не долго нежился в лучах славы. Уже в 1919 году, после прихода к власти большевиков, бороться с которым он подался на Дон к белогвардейцам, он встретился там с Александром Кутеповым, тогда еще полковником, которые в феврале 1917-го возглавлял один из немногих войсковых отрядов, который безуспешно пытался погасить бунты и привести к адекватности, по его воззрениями, взбесившуюся чернь.С явной и превеликой радостью он приказал явившего пред его очи Кирпичникова вывести к придорожной грязной канаве и, отобрав документы и многочисленные газетные вырезки о былой славе "первого солдата революции", и там его расстрелять. Тело казненного оставили без погребения. Потому как собаке, как всем известно, и смерть соответствующая.Но дело-то было сделано. После гибели штабс-капитана Лашкевича и каннибальского триумфа Кирпичникова прошло всего четыре дня, и император России Николай II не только отрекся от короны, но и через день написал в дневнике: "Кругом измена, и трусость, и обман!". Отличный слоган для революции, совершенной предателями и отступниками. Ради тех, кто был никем, но возжелал стать всем.Самого же Кутепова, ставшего генералом и легендой Белого движения, в 1930 году тоже предали свои же – генерал Николай Скоблин. И обоих генералов агенты НКВД переправили в Москву. Но если очнувшийся на Лубянке генерал Кутепов сразу потребовал кофе и так ушел в неизвестность, то генерала Скоблина до Москвы, говорят, не довезли, а в легкомоторном самолете зарезали и труп выбросили в море. Вот так вот…
https://ukraina.ru/20190305/1022896521.html
россия
российская империя
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2024
Владимир Скачко
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/14/1038896702_346:0:900:554_100x100_80_0_0_24138653d035966949c638e79113075c.jpg
Владимир Скачко
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/14/1038896702_346:0:900:554_100x100_80_0_0_24138653d035966949c638e79113075c.jpg
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Владимир Скачко
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/14/1038896702_346:0:900:554_100x100_80_0_0_24138653d035966949c638e79113075c.jpg
эксклюзив, россия, николай ii, российская империя, революция
Я несколько лет искал его фото – безрезультатно. Но именно с его убийства в Санкт-Петербурге, тогда уже Петрограде, 27 февраля 1917 года (12 марта по новому стилю) началась Февральская, еще совсем недавно буржуазно-демократическая, а сегодня просто революция.
Как часть Великой Русской революции 1917 года, которая покончила с Российской империей, родила в России первую республику (14 сентября 1917 года), которая потом через море крови гражданской войны перетекла сначала в СССР, а сегодня, после 1991 года, в Российскую Федерацию.
Утром промозглого питерского понедельника в казарме учебной команды запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка, расквартированного в Петрограде, тогда кроваво взорвалась ситуация, о которой британский историк Бернард Пэрс позже написал: "Фронт был здоров, тыл же прогнил".
А сэру Пэрсу верить можно. Он -- командор ордена Британской империи, который поднялся на русской смуте и гражданской войне начала ХХ века.
После того, как в Первую мировую войну отработал корреспондентом The Daily Telegraph на русском фронте, Пэрс в 1919 году был даже представителем британского правительства при Александре Колчаке, верховном правителе, призванном и всем экипированным Западом, чтобы навести порядок в России и открыть все ее кладовые переда западными жадными и загребущими руками.
Пэрс отлично знал, чувствовал и, не исключено даже готовил тогдашнее главное русское противоречие: как сейчас сказали бы спецы, на внешнем контуре Российская империя была сильна как никогда, и ее армии готовы были вот-вот и сломать хребет германский и австро-венгерским войскам.
Но внутри империя была уже практически дотла изъедена предательством, гнилым либерализмом и социальным популизмом всевозможных "преобразователей общества", работавших на деньги спецслужб и штабов окружающих государств, которые хотели, чтобы из войн Россия вышла максимально ослабленной.
Помогла им победить, а потом пала под ноги дармовым и богатым, готовым к дерибану кушем.
Все они шуровали в России. И их подрывная работа падала на усталость населения от войны, на социально-экономические проблемы и неурядицы, на отсталую политическую систему закостенелой монархии, построенной на социальном неравенстве и классовых, национальных, религиозных и прочих предрассудках.
Больше всех старались германцы, жаждавшие, чтобы взорванная изнутри Россия вышла из войны. Но не отставали и британцы с французами, для которых уничтожить сильную Россию было голубой мечтой последние несколько столетий.
Вот в эти смертельные жернова и попал Иван Степанович Лашкевич, командир учебной команды Запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка, штабс-капитан, который прошел на фронте всю Первую мировую войну и столицу империи направленный после ранения, чтобы готовить новых солдат и унтер-офицеров для новых побед.
Главный же парадокс ситуации заключается в том, что первым к революции присоединилась воинская часть, о которой такое и подумать нельзя было.
Образованный еще в 1806 году на базе батальона лей-гвардии Финляндского полка лейб-гвардии Волынский полк считался самым дисциплинированным и обучено-вышколенным подразделением не только в 3-й гвардейской пехотной дивизии, но и во всей императорской армии того времени.
История сохранила много сведений о том, как муштровали солдат-гвардейцев в Волынском полку. Муштру эту даже тогда назвали "каторжной". От солдат добивались образцового внешнего вида, идеальной строевой выучки и неуклонного соблюдения внутреннего порядка.
Главные учителя солдат -- унтер-офицеры и ефрейторы -- использовали и "приемы выучки и воспитания, не предусмотренные тогдашним уставом", дрессировали нардами вне очереди, физическими упражнениями и нагрузками, заставляли ходить гусиным шагом и т. д.
Даже, пардон, в уборную солдат мог отлучиться, уведомив старшего по званию и чину.
"Особая отчетливость -- решительно во всем: в отдании чести, маршировке, ружейных приемах, в каждом движении -- всегда и везде выделяла волынцев", -- писал в 1930-м офицер лейб-гвардии Финляндского полка в издававшемся в Белграде эмигрантском журнале "Вестник волынца".
Свою особенность волынцы сохраняли, даже несмотря на большие потери и смену нескольких рядовых и частично офицерских составов полка.
Позже ветераны вспоминали, что еще 15 июля 1916 года на марше в прифронтовой полосе было заметно, что проходят именно волынцы:
"Твердый, как на параде, шаг, идеальное равнение, особый отмах руки (назад до отказа. - Авт.), по которому Государь узнавал наших солдат даже тогда, когда они, будучи переведены в другой полк, носили уже иную форму. Тонкие черточки штыков, строго выравненных по рядам в горизонтальной и вертикальной плоскости, совершенно неподвижны...".
И пленные немцы узнавали волынцев по желтым тесьмам на обшлагах русских гимнастерок (3-я гвардейская пехотная дивизия) и темно-зеленых полосках на планках (4-й полк дивизии, лейб-гвардии Волынский): "А-а, знаком регимент (полк по-немецки -- Авт.)... Желязный регимент"...
И было всего за семь месяцев до бунта в Петрограде, где за несколько дней до него в феврале командир полка, генерал-майор барон Павел Клодт фон Юргенсбург гордился: "Дисциплина была видна во всем и проявлялась на каждом шагу".
Под стать полку был и штабс-капитан Лашкевич. Несмотря на указанную выше благовидную внешность, по сохранившимся оценкам современников 26-летний офицер был суровым и строгим командиром. Может быть, даже излишне строгим и жестким.
Ибо если офицеры в мемуарах отмечали, что Лашкевич был очень добрым и мягким человеком, талантливым офицером-строевиком, который просто выполнял приказы, повинуясь долгу и защищая самодержавие, то нижние чины и солдаты считали его свирепым и жестоким палачом, беспощадным не только к солдатам. Они дали ему прозвища "очкастая змея" или "злая ехидна".
И потом вспоминали, что за два дня до смерти Лашкевич командовал волынцами, которых погнали разгонять митинги демонстрации петроградцев на площадь Знаменской площади (сейчас площади Восстания), и приказал применить против демонстрантов оружие.
Женщин, в частности, разгоняли прикладами винтовок, а некоторые утверждают, что сам Лашкевич был пьян и даже лично стрелял по манифестантам, убив нескольких из них.
В тот роковой понедельник 27 февраля волынцы должны были из учебной части идти разгонять манифестантов. Потому что революция в Петрограде уже набирала обороты революция, и ее политические инициаторы всячески подстегивали протестные настроения, провоцируя избиения правоохранителей, организовывая стычки манифестантов между собой и с полицией или солдатами-армейцами, распространяя слухи о грядущем голоде и введении в столице хлебных карточек из-за нехватки хлеба.
К концу февраля 1917-го у хлебных лавок стали выстраиваться длинные очереди — "хвосты", опровергающие более поздние данные о том, что хлеба, мол, в Питере было завались, а дефицит организовали враги и саботажники.
На самом же деле за декабрь 1916 — апрель 1917 года Петербургский и Московский районы не получили 71% планового количества хлебных грузов, на 80% эта недопоставка объяснялась отсутствием грузов и лишь на 10% — неподачей вагонов. И вот тут уже сработали саботажники.
Волынцы из учебной части Лашкевича, намучившиеся в прежних стычках с манифестантами, 27 февраля утром договорились не подчиняться офицерам и никуда не идти. Следующие события описываются разными очевидцами по-разному.
Но все сводится к тому, что к солдатам явились офицеры во главе в с Лашкевичем. И на его обычное приветствие "Доброе утро, братцы" солдаты начали стучать прикладами винтовок об пол и кричать "Ура".
Лашкевич спросил младшего унтер-офицера Михаила Маркова и унтер-офицера Тимофея Кирпичникова, которые явно возглавляли бунт, что это значит. И ему якобы ответили: "Если мы должны умереть, мы умрем, но никогда не будем стрелять в наших братьев. Уходи, пока жив".
Офицеры выбежали из казармы, а им вослед зазвучали выстрелы. Штабс-капитан Лашкевич был убит в голову наповал. Остальные разбежались, а волынцы, ведомые Тимофеем Кирпичниковым, вышли на улицы Петрограда и стали первой восставшей воинской часть, за которой последовали други части Петроградского гарнизона.
Тогда же и взошла звезда 25-летнего унтер-офицера Тимофея Кирпичникова, почти ровесника Лашкевича, убийство которого ему приписали.
И если Кирпичникова буквально на людских руках понесла к вершинам небывалой славы "первого солдата революции", который решением Временного правительства стал офицером, получил орден Святого Георгия IV степени как было сказано в обосновании:
"За то, что 27 февраля, став во главе учебной команды батальона, первым начал борьбу за свободу народа и создание Нового Строя, и, несмотря на ружейный и пулеметный огонь в районе казарм 6го запасного Саперного батальона и Литейного моста, примером личной храбрости увлек за собой солдат своего батальона и захватил пулеметы у полиции".
Но в глазах всего будущего "прогрессивного" мира на Западе и среди тогдашней российской либерды и общечеловеков Кирпичников стал символом перемен в России по воле народа, то тело первой жертвы революции в погонах долго лежало на грязном плацу во дворе казармы.
И его пугливо оббегали и люди, и бродячие животные, потому что от былой дисциплины и преданности монархии волынцев не осталось и следа и в казармы пришел хаос.
И по всему Петрограду убивали других офицеров. Волынцы. Ведомые Кирпичниковым, встретили на улицах с гвардейцами-преображенцами застрелили сразу троих своих офицеров, которые хотели предотвратить бунт. Имена их остались неизвестными. В полковых же мастерских закололи заведующего – подполковника Богданова, а в лейб-гвардии Саперном батальоне убили его командира Вильгельма фон Геринга.
И сколько еще людей в погонах стали жертвами солдатской ярости.
Офицеры-стражи империи разделили закономерную ее участь. И Лашкевич – не исключение, а подтверждение этого печального правила, пройдя все ступни офицерской жизни. Он родился в 1891 году в дворянской семье в Черниговской губернии, и в офицеры пошел через Полтавский кадетский корпус.
6 августа 1911 года окончил Александровское военное училище в Москве в звании подпоручика. И направлен сразу в Волынский гвардейский полк.
А дальше началась Первая мировая война, и в ней он участвовал с первых дней. Героически участвовал, стал поручиком и штабс-капитаном. Был несколько раз ранен, награжден орденами Святой Анны 4-й степени с надписью "за храбрость" и 3-й степени с мечами и бантом, а также орденом Святого Станислава 3-й степени.
В 1916 году полк перевели в Петроград на переформирование и пополнение. Там он и погиб. После штабс-капитана Лашкевича, который этого не увидел.
Как, впрочем, не увидел и того, что у истории есть своя справедливость, проявляемая неожиданно, но вполне определенно.
Один из его предполагаемых убийц (сам он это не подтверждал никогда) Кирпичников не долго нежился в лучах славы. Уже в 1919 году, после прихода к власти большевиков, бороться с которым он подался на Дон к белогвардейцам, он встретился там с Александром Кутеповым, тогда еще полковником, которые в феврале 1917-го возглавлял один из немногих войсковых отрядов, который безуспешно пытался погасить бунты и привести к адекватности, по его воззрениями, взбесившуюся чернь.
С явной и превеликой радостью он приказал явившего пред его очи Кирпичникова вывести к придорожной грязной канаве и, отобрав документы и многочисленные газетные вырезки о былой славе "первого солдата революции", и там его расстрелять. Тело казненного оставили без погребения. Потому как собаке, как всем известно, и смерть соответствующая.
Но дело-то было сделано. После гибели штабс-капитана Лашкевича и каннибальского триумфа Кирпичникова прошло всего четыре дня, и император России Николай II не только отрекся от короны, но и через день написал в дневнике: "Кругом измена, и трусость, и обман!".
Отличный слоган для революции, совершенной предателями и отступниками. Ради тех, кто был никем, но возжелал стать всем.
Самого же Кутепова, ставшего генералом и легендой Белого движения, в 1930 году тоже предали свои же – генерал Николай Скоблин. И обоих генералов агенты НКВД переправили в Москву. Но если очнувшийся на Лубянке генерал Кутепов сразу потребовал кофе и так ушел в неизвестность, то генерала Скоблина до Москвы, говорят, не довезли, а в легкомоторном самолете зарезали и труп выбросили в море.
