https://ukraina.ru/20240102/1052540062.html
Фронтовые дороги СВО. Все оттенки главного
Фронтовые дороги СВО. Все оттенки главного - 03.01.2024 Украина.ру
Фронтовые дороги СВО. Все оттенки главного
Поэт, даже гениальный, может быть не прав. "Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии". В общем, верно, если говорить о событиях. А если говорить о лицах, то есть людях, то нет. В том смысле, что вдали от зоны спецоперации люди кажутся строем. Мужественные защитники страны.
2024-01-02T18:05
2024-01-02T18:05
2024-01-03T17:20
мнения
спецоперация
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/103429/56/1034295629_0:0:3072:1728_1920x0_80_0_0_556985ab20b1b8cabeeea8125a3664e4.jpg
Это так. Это правда. Но в этой правде много оттенков. И не серого, а самых разных цветов.…Боец с позывным "Куба", который вез меня сегодня по фронтовой дороге в неглубокий тыл, рассказал, как попал на фронт добровольцем. Ему за сорок, его "Нива" вечно ездит по дорогам, в которых нет указателей и светофоров. Все дороги похожи. Разобраться в них можно, по-моему, только по приметам, а это - сожженные и оттянутые с проезжей части на обочину машины, которые подбили "Бабки Ёжки" - украинские беспилотники-камикадзе. Вернее, импортные, официальное их название "Валькирии", ну, а русский человек переделывает их на свой лад, раз "Валькирии", то есть летающие ведьмы, значит по-нашему "Баба Яга"."Куба" служил в армии, был прапорщиком, потом работал в Новом Уренгое, неплохо зарабатывал, имел свою автомастерскую. А когда началась спецоперация, его стало одолевать беспокойство. "Свербело что-то", - коротко сказал он. Он никак не мог найти себе места. Оставил семью (фото красивой женщины я случайно увидел у него в телефоне), пошел в военкомат и записался добровольцем. Друзья, знакомые отговаривали: "Чего тебе не хватает в жизни?" А он и сам объяснить не мог, чего ему не хватает. И не может сейчас.В сентябре прошлого, 2023 года, доставлял на своей "Ниве" на фронт медикаменты, набил ими полный салон. Бензобак у "Нивы" находится, как он мне показал, под задним сиденьем, когда разгружались, услышали характерный зудящий звук "Бабы Ёжки", вот она и вписалась ему прямо в салон. И он, и те, кто ему помогали, бросились врассыпную за мгновение до того, как произошел взрыв. Выгорело почти все, осколки (в доказательство своих слов он показал фотографии) посекли даже бензобак. Но чудом бензобак не взорвался. Поэтому машина, в принципе, осталась цела и люди тоже – если бы был взрыв, то никто бы не смог спастись в радиусе 10 метров."Повезло", - спокойно, без восторга или ажитации говорит "Куба". Таким же спокойным голосом, как мужики на гражданке заказывают в баре еще одну кружку пива.Машину "Куба" отремонтировал и теперь гоняет на ней по фронтовым дорогам, где опознавательными знаками ему служат остовы тех машин, которым не "повезло". А их здесь десятки. "Разутые" их ржавеющие трупы лежат на обочинах, напоминая, что смерть всегда рядом.Вообще, фронтовые дороги располагают к откровенным беседам. Это как в поезде, понимаешь, что больше никогда не увидишь этого случайного соседа по купе, и расскажешь ему что-нибудь такое, про что никогда не скажешь даже близкому другу.Темной ночью пришлось менять машину, наша "выбилась из сил", как сказал мне водитель. Он ушел куда-то в лес, где припрятан у него "запасной вариант" (такое тоже бывает). А мы остались у дороги в которой утонули по колено в грязи. Разговорились, мой собеседник, крупный серьезный мужчина, строил в Северодвинске подводные лодки, зарабатывал неплохо, но, когда объявили мобилизацию, пошел в СВО добровольцем.- И вот, ты понимаешь, - говорит он мне, - у меня же бронь была, меня даже призвать не могли, но я все равно пошел, как дурак сюда, где убивают.- Почему, как дурак? – интересуюсь у него, прикуривая от его же зажигалки, чтобы увидеть его глаза в этот важный момент.- Потому что дураки идут добровольцами, а умные сидят сейчас в тепле и смотрят с дивана телевизор. А я вот тут в этом – он кивнул на дорогу, вернее грязевое озеро черного цвета, – в этом говнолине вожусь, ремонтирую машины, вожу солдат и гуманитарку…- Так чего же не уйдете? Вы же – доброволец.- Говорю же тебе, дурак, - добродушно смеется он."Запасным вариантом" оказывается броневик. Машина, в которой подвозят к линии боестолкновений личный состав и вывозят раненных. Такому не страшны ни "Бвбы Ёжки", ни крупнокалиберный пулемет. Если что посерьезнее прилетит, тогда да, но это вряд ли, объясняет мне водитель, у которого я сижу за спиной в отсеке для десанта. Дорога предстоит длинная, скорость у нас небольшая, поскольку едем с приглушенными фарами, а по встречке летят по той же дорожной хляби легковушки, у которых нет брони, зато фарами светят вовсю.- Я тебя по серому отвезу, в то место, куда ты собрался, по светлому даже я на броневике не рискну, - объясняет мне водитель, напрочь отказавшийся называть свой позывной и имя.- А зачем? - переспрашивает он. – Завтра мы не увидимся, а может и никогда вообще.Судя по разговору, строю речи – человек он грамотный, начитанный, говорит без матов, что ооочень большая редкость здесь в мужском боевом братстве. Судя по всему, гадаю я про себя, инженер, потому что хорошо разбирается в технике, объясняет, что можно было бы улучшить в механической части машины. Не торопясь, основательно инструктирует, как надо вести себя водителю на дороге, чтобы не попасть под беспилотник-камикадзе.Наш броневик - чудо военно-технической мысли, занимает полторы полосы на двух полосной (если можно так выразится) фронтовой дороге. И за разговором я замечаю, что водитель аккуратно уступает место тем, кто едет нам навстречу. Мелочь, которая выдает в нем интеллигентного человека, уважающего других.Зачем он здесь, где риск, даже при поездках на броневике и "по-серому" (позднее утро или ранний вечер) объясняет просто – надоела жизнь от звонка до звонка, одинаковые мирные будни, где один день не отличим от другого, да и с кредитами надо было рассчитаться. Ну, а теперь почему, когда кредиты отдал?- А теперь засосало, - объясняет он. – Я здесь нужен, я здесь на своем месте.- Не страшно ли ездить по дорогам, которые на самом деле опаснее фронта? – спрашиваю у едва знакомого мне водителя броневика. Ведь охоту за передвижными целями наш противник ведет круглосуточно, поскольку здесь и защита слабее и цели доступнее и эффект бОльший, особенно, когда идет доставка боеприпасов или живой силы – наших бойцов к линии фронта.- Страшно, - отвечает мой собеседник, которого для себя я обозначил как "Инженера". – Но это лучше, чем умереть "от водки или простуд", - цитирует он Высоцкого.…И снова машина, и снова дорога. За рулем "Айтишник". Он, и правда, айтишник высокого класса. Работал в филиале большой иностранной фирмы. Два образования, специальное – программирование и второе – госуправление. Защитил диссертацию. И ушел на фронт добровольцем. В зарплате не выиграл, а проиграл даже. Зачем пошел сюда, отвечает неохотно. Но, в конце концов, докапываюсь – у него бабушка, единственный близкий человек, жила в Луганской области. Он видел, как украинская власть, украинская армия и украинские националисты издевались над населением. Подробнее говорить не хочет, отворачивает лицо в сторону водительского окошка.- Такого не должно быть, - говорит он очень спокойно и без всякой ненависти в голосе, в котором чувствуется огромная сила и убежденность…… На одной из боевых точек наблюдал, как коллеги записывали для ТВ наших бойцов. Им, конечно, говорили про патриотизм, любовь к Родине и веру в Победу. Если они произносили правильные слова не очень уверенно или что-то путали, их просили повторить под предлогом того, что "не записалось".Все это, действительно, так – есть и патриотизм, и вера, и любовь. Без этого на фронте невозможно. У кого этого нет в душе, просто не выдержит, поскольку ни деньги, ни одиночество в мирной жизни и обретение мужского братства здесь на фронтовых дорогах и в окопах на ЛБС, не могут уберечь от смерти, тяжелого ранения, инвалидности, нервных потрясений, отсутствия элементарных условий жизни. Только вера в то, что это имеет высший смысл, не какой-то вообще, а именно высший смысл – отдать свою жизнь за Родину. И только это может спасти от отчаяния, поможет преодолеть страх и, собственно, и делает человека человеком, а не придатком к автомату."Здесь у нас, знаете, как в салоне тату, - объяснил мне командир мотострелковой роты "Француз". – Сначала совсем не больно, а потом попадут тебе иголкой в нерв и такая боль, что пронзает насквозь".И это он не про ранение, а про душу говорил.А что там творится в этой душе, разве мы узнаем? Если только подсядем на фронтовой дороге в незнакомую машину к незнакомому водителю, который расскажет что-то сокровенное, о чем не будет говорить в иной обстановке даже самому близкому другу.Да, в любви к Родине, вере в Победу и в том, что мы называем патриотизмом, много, очень много оттенков. Не серого, и не черного. А всех цветов радуги.
https://ukraina.ru/20210822/1032102663.html
https://ukraina.ru/20240101/1052529092.html
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2024
Захар Виноградов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/10/1038802818_369:31:882:544_100x100_80_0_0_2b12cd92d183ab08668d0d3b617dae69.jpg
Захар Виноградов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/10/1038802818_369:31:882:544_100x100_80_0_0_2b12cd92d183ab08668d0d3b617dae69.jpg
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Захар Виноградов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/10/1038802818_369:31:882:544_100x100_80_0_0_2b12cd92d183ab08668d0d3b617dae69.jpg
мнения, спецоперация
Это так. Это правда. Но в этой правде много оттенков. И не серого, а самых разных цветов.
…Боец с позывным "Куба", который вез меня сегодня по фронтовой дороге в неглубокий тыл, рассказал, как попал на фронт добровольцем. Ему за сорок, его "Нива" вечно ездит по дорогам, в которых нет указателей и светофоров. Все дороги похожи. Разобраться в них можно, по-моему, только по приметам, а это - сожженные и оттянутые с проезжей части на обочину машины, которые подбили "Бабки Ёжки" - украинские беспилотники-камикадзе. Вернее, импортные, официальное их название "Валькирии", ну, а русский человек переделывает их на свой лад, раз "Валькирии", то есть летающие ведьмы, значит по-нашему "Баба Яга".
"Куба" служил в армии, был прапорщиком, потом работал в Новом Уренгое, неплохо зарабатывал, имел свою автомастерскую. А когда началась спецоперация, его стало одолевать беспокойство. "Свербело что-то", - коротко сказал он. Он никак не мог найти себе места. Оставил семью (фото красивой женщины я случайно увидел у него в телефоне), пошел в военкомат и записался добровольцем. Друзья, знакомые отговаривали: "Чего тебе не хватает в жизни?" А он и сам объяснить не мог, чего ему не хватает. И не может сейчас.
В сентябре прошлого, 2023 года, доставлял на своей "Ниве" на фронт медикаменты, набил ими полный салон. Бензобак у "Нивы" находится, как он мне показал, под задним сиденьем, когда разгружались, услышали характерный зудящий звук "Бабы Ёжки", вот она и вписалась ему прямо в салон. И он, и те, кто ему помогали, бросились врассыпную за мгновение до того, как произошел взрыв. Выгорело почти все, осколки (в доказательство своих слов он показал фотографии) посекли даже бензобак. Но чудом бензобак не взорвался. Поэтому машина, в принципе, осталась цела и люди тоже – если бы был взрыв, то никто бы не смог спастись в радиусе 10 метров.
"Повезло", - спокойно, без восторга или ажитации говорит "Куба". Таким же спокойным голосом, как мужики на гражданке заказывают в баре еще одну кружку пива.
Машину "Куба" отремонтировал и теперь гоняет на ней по фронтовым дорогам, где опознавательными знаками ему служат остовы тех машин, которым не "повезло". А их здесь десятки. "Разутые" их ржавеющие трупы лежат на обочинах, напоминая, что смерть всегда рядом.
Вообще, фронтовые дороги располагают к откровенным беседам. Это как в поезде, понимаешь, что больше никогда не увидишь этого случайного соседа по купе, и расскажешь ему что-нибудь такое, про что никогда не скажешь даже близкому другу.
Темной ночью пришлось менять машину, наша "выбилась из сил", как сказал мне водитель. Он ушел куда-то в лес, где припрятан у него "запасной вариант" (такое тоже бывает). А мы остались у дороги в которой утонули по колено в грязи. Разговорились, мой собеседник, крупный серьезный мужчина, строил в Северодвинске подводные лодки, зарабатывал неплохо, но, когда объявили мобилизацию, пошел в СВО добровольцем.
- И вот, ты понимаешь, - говорит он мне, - у меня же бронь была, меня даже призвать не могли, но я все равно пошел, как дурак сюда, где убивают.
- Почему, как дурак? – интересуюсь у него, прикуривая от его же зажигалки, чтобы увидеть его глаза в этот важный момент.
- Потому что дураки идут добровольцами, а умные сидят сейчас в тепле и смотрят с дивана телевизор. А я вот тут в этом – он кивнул на дорогу, вернее грязевое озеро черного цвета, – в этом говнолине вожусь, ремонтирую машины, вожу солдат и гуманитарку…
- Так чего же не уйдете? Вы же – доброволец.
- Говорю же тебе, дурак, - добродушно смеется он.
"Запасным вариантом" оказывается броневик. Машина, в которой подвозят к линии боестолкновений личный состав и вывозят раненных. Такому не страшны ни "Бвбы Ёжки", ни крупнокалиберный пулемет. Если что посерьезнее прилетит, тогда да, но это вряд ли, объясняет мне водитель, у которого я сижу за спиной в отсеке для десанта. Дорога предстоит длинная, скорость у нас небольшая, поскольку едем с приглушенными фарами, а по встречке летят по той же дорожной хляби легковушки, у которых нет брони, зато фарами светят вовсю.
- Я тебя по серому отвезу, в то место, куда ты собрался, по светлому даже я на броневике не рискну, - объясняет мне водитель, напрочь отказавшийся называть свой позывной и имя.
- А зачем? - переспрашивает он. – Завтра мы не увидимся, а может и никогда вообще.
Судя по разговору, строю речи – человек он грамотный, начитанный, говорит без матов, что ооочень большая редкость здесь в мужском боевом братстве. Судя по всему, гадаю я про себя, инженер, потому что хорошо разбирается в технике, объясняет, что можно было бы улучшить в механической части машины. Не торопясь, основательно инструктирует, как надо вести себя водителю на дороге, чтобы не попасть под беспилотник-камикадзе.
Наш броневик - чудо военно-технической мысли, занимает полторы полосы на двух полосной (если можно так выразится) фронтовой дороге. И за разговором я замечаю, что водитель аккуратно уступает место тем, кто едет нам навстречу. Мелочь, которая выдает в нем интеллигентного человека, уважающего других.
Зачем он здесь, где риск, даже при поездках на броневике и "по-серому" (позднее утро или ранний вечер) объясняет просто – надоела жизнь от звонка до звонка, одинаковые мирные будни, где один день не отличим от другого, да и с кредитами надо было рассчитаться. Ну, а теперь почему, когда кредиты отдал?
- А теперь засосало, - объясняет он. – Я здесь нужен, я здесь на своем месте.
- Не страшно ли ездить по дорогам, которые на самом деле опаснее фронта? – спрашиваю у едва знакомого мне водителя броневика. Ведь охоту за передвижными целями наш противник ведет круглосуточно, поскольку здесь и защита слабее и цели доступнее и эффект бОльший, особенно, когда идет доставка боеприпасов или живой силы – наших бойцов к линии фронта.
- Страшно, - отвечает мой собеседник, которого для себя я обозначил как "Инженера". – Но это лучше, чем умереть "от водки или простуд", - цитирует он Высоцкого.
…И снова машина, и снова дорога. За рулем "Айтишник". Он, и правда, айтишник высокого класса. Работал в филиале большой иностранной фирмы. Два образования, специальное – программирование и второе – госуправление. Защитил диссертацию. И ушел на фронт добровольцем. В зарплате не выиграл, а проиграл даже. Зачем пошел сюда, отвечает неохотно. Но, в конце концов, докапываюсь – у него бабушка, единственный близкий человек, жила в Луганской области. Он видел, как украинская власть, украинская армия и украинские националисты издевались над населением. Подробнее говорить не хочет, отворачивает лицо в сторону водительского окошка.
- Такого не должно быть, - говорит он очень спокойно и без всякой ненависти в голосе, в котором чувствуется огромная сила и убежденность…
… На одной из боевых точек наблюдал, как коллеги записывали для ТВ наших бойцов. Им, конечно, говорили про патриотизм, любовь к Родине и веру в Победу. Если они произносили правильные слова не очень уверенно или что-то путали, их просили повторить под предлогом того, что "не записалось".
Все это, действительно, так – есть и патриотизм, и вера, и любовь. Без этого на фронте невозможно. У кого этого нет в душе, просто не выдержит, поскольку ни деньги, ни одиночество в мирной жизни и обретение мужского братства здесь на фронтовых дорогах и в окопах на ЛБС, не могут уберечь от смерти, тяжелого ранения, инвалидности, нервных потрясений, отсутствия элементарных условий жизни. Только вера в то, что это имеет высший смысл, не какой-то вообще, а именно высший смысл – отдать свою жизнь за Родину. И только это может спасти от отчаяния, поможет преодолеть страх и, собственно, и делает человека человеком, а не придатком к автомату.
"Здесь у нас, знаете, как в салоне тату, - объяснил мне командир мотострелковой роты "Француз". – Сначала совсем не больно, а потом попадут тебе иголкой в нерв и такая боль, что пронзает насквозь".
И это он не про ранение, а про душу говорил.
А что там творится в этой душе, разве мы узнаем? Если только подсядем на фронтовой дороге в незнакомую машину к незнакомому водителю, который расскажет что-то сокровенное, о чем не будет говорить в иной обстановке даже самому близкому другу.
Да, в любви к Родине, вере в Победу и в том, что мы называем патриотизмом, много, очень много оттенков. Не серого, и не черного. А всех цветов радуги.
