https://ukraina.ru/20230911/1049321471.html
Начсвязи 200-й бригады: Боевые действия показали, что сейчас нужно делать ставку на новые технологии
Начсвязи 200-й бригады: Боевые действия показали, что сейчас нужно делать ставку на новые технологии - 11.09.2023 Украина.ру
Начсвязи 200-й бригады: Боевые действия показали, что сейчас нужно делать ставку на новые технологии
О новых подходах к организации системы управления, стоимости бригадной связи "под ключ", подвигах солдат и офицеров, иностранных наемниках и многом другом изданию Украина.ру рассказал начальник связи 200-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады, известный под позывным "Шкипер"
2023-09-11T16:14
2023-09-11T16:14
2023-09-11T18:25
россия
сво
связь
боевые действия
артиллерия
технологии
интервью
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/09/0b/1049322705_109:25:835:433_1920x0_80_0_0_6a49c2f1678b7d3cec0bb971e9230d5e.jpg
— Вот уже несколько дней мы наблюдаем за работой вашей системы управления. Насколько понимаю, пришли к ней далеко не сразу. Сколько времени вам потребуется сегодня, чтобы развернуть эту систему на другом направлении или воспроизвести в другом подразделении?— Эта система выстроена за год, даже за полгода. Год мы проводили анализ, поскольку изначально система была, но, к сожалению, не отвечала требованиям, которые предъявляют современные боевые действия. Для той же артиллерии, чтобы наносить огневое поражение, связь очень и очень важна.Год работали по старинке, сделали определенные выводы, провели анализ и ушли в том направлении, которое развиваем сейчас. Принцип-то работы всегда один и тот же, но реализуется по-разному и от этого многое зависит. Если говорить конкретно о связи, то сейчас на развертывание нам потребуется часа три.— Это чтобы работало так, как сейчас? — Да-да. Чтобы завязать всю систему, нужно около трех часов. А вот система видеонаблюдения, которая у нас тоже есть, потребует куда больше времени. Если говорить о полномасштабной системе, которую мы наращиваем, то это недели полторы. Но это при условии, что передача данных пойдет на расстояние в 100–120 километров. А если завязать всю систему наблюдения именно переднего края, то за неделю управимся. Это трудоемкий процесс. Та база, что у нас есть, постоянно расширяется, поскольку пределов совершенства попросту нет.— То есть наработанный опыт позволяет вам сделать это довольно быстро?— Да.— Сколько денег нужно для воспроизведения вашей системы? Мы ведь говорим, в первую очередь, о гражданских технических решениях, которые нужно покупать.— Если с резервами, которые в любом случае необходимы, то в масштабах бригады это миллионов тридцать рублей. И поверьте: это не так уж много.— В масштабах бригады — да, с учетом стоимости военных решений — нет. А в чем уникальность вашей системы?— Главное — она работает и отвечает четырем основным требованиям: устойчивость, оперативность, непрерывность и скрытность. А большего от нее и не требуется.— Мы ведь говорим не только о связи. Ваши артиллеристы в режиме реального времени видят, куда ложатся их снаряды. Это уже посложнее.— Конечно. Но это дает хороший результат. Когда люди, руководящие артиллерией, наблюдают нанесение огневого поражения, это уже девяносто процентов успеха.— Зачастую обывателю кажется, что связь — это когда солдат говорит в коробочку с антенной. Отсюда и отсутствие понимания того, почему за полтора года ее наладили не повсеместно. Но ведь связь — это куда сложнее, так?— Гораздо. Вот наша система — это же не только система переговоров. Ну и в целом это построение радиорелейных трасс, радиосетей. Всю аппаратуру нужно связать, чтобы работала в комплексе. Это очень трудоемкий процесс.Главное — люди. Обученные специалисты. От их уровня очень много зависит — именно маневр и развертывание. Если люди обучены, то это стопроцентная гарантия успеха.— Если уж заговорили о людях, то у вас в бригаде наблюдаю исключительно молодых и крайне энергичных офицеров, приученных искать нестандартные решения. Есть мнение, что в СВО куется новая военная элита России. Это так?— Я на это смотрю положительно, поскольку развиваться необходимо. Нельзя сегодня на месте стоять. Сейчас идут не только молодые офицеры, но сержанты и солдаты. Это умные и грамотные ребята, которые разбираются в IT и современных технологиях. А ведь это именно то, что мы должны развивать. Как показала практика, без этого обойтись невозможно.В каменный век мы всегда успеем вернуться. Много ума для этого не потребуется. А вот технологии двигать вперед — совсем другая история. Боевые действия показали, что сейчас это приоритет.— А то выяснилось, что даже своих защищенных мессенджеров у нас, к сожалению, нет. Если говорить об IT, то какого программного обеспечения войскам не хватает на сегодняшний день?— Если брать ту же систему видеонаблюдения, то нужна программа, которая будет выполнять три основных функции. В первую очередь это картинка. Второе — мессенджер или передача данных, если говорить по-военному. Третье — работа с картами. И все это должно быть включено в одну систему. Если сделаем, то уровень нашей эффективности заметно возрастет. Причем сразу же.— Слышал, что у ЧВК «Вагнер» есть нечто подобное…— Они эту свою систему развивали не один год. Я ее не видел, но какое-то представление имею. Насколько мне известно, они сделали серьезную ставку на IT и получили собственную систему управления, которую постоянно совершенствуют. И это приносит плоды. В этом плане они отличаются очень серьезной мобильностью.— Вы же с ними работали. Обменивались опытом?— Конечно! Выше я говорил, что система управления всегда одна, но организована может быть по-разному. Вот их система была организована несколько иначе, чем наша сегодняшняя, но включала примерно то же самое.Непрерывность связи они себе обеспечивали. Даже если что-то выходило из строя, то проблема решалась мгновенно. Очень интересное решение было у них. Всех карт, понятное дело, «музыканты» не раскрывали в целях безопасности, но понимание у нас было.— В России хватает молодых и патриотичных айтишников. Тем не менее необходимое ПО все не появляется. Или мы чего-то не знаем?— То, что разрабатывается по заданию Минобороны, не попадет в войска до тех пор, пока не будет тщательно протестировано. Думаю, что процесс идет.Если же говорить конкретно о нас, то мы удаленно работаем с ребятами. У нас тут есть специальная команда, которая ставит задачи московским айтишникам.— Как же так получилось?— Есть у нас один парень — доброволец из Москвы. Вот он айтишник с двумя высшими образованиями. Поток людей очень большой и с каждым толком не поговоришь, не выяснишь, кто что умеет. В общем, пришел он добровольцем, был ранен, попал в госпиталь и от нечего делать починил начмеду ноутбук. Дальше — слово за слово. Поговорили и выяснилось, что голова у человека золотая. Стали работать.Гражданским выдаются задания и ребята удаленно работают. Общую систему им не показывают по очевидным причинам. Просто выдаются задания, а результаты тестируются и объединяются в систему.— Не было бы счастья, да несчастье помогло.— Выходит, что так. Айтишников ведь не мобилизуют. У них бронь. А этот парень добровольцем пришел.— Если уж снова заговорили о людях, немножко поговорим о ваших героях. Бригада у вас не очень медийная, но, насколько мне известно, одних только Героев России — больше десяти человек.— Героев у нас действительно много. Точную цифру прямо сейчас назвать не готов, но Героев России в бригаде тринадцать или четырнадцать. Четверо или пятеро — посмертно.Историй тоже предостаточно. Фамилии и звания называть не буду, но есть у нас человек, который вместе со своим взводом двое суток сидел в окружении. Когда батарейки в средствах связи почти разрядились, он сообщил, что ночью будет выходить.Но как? Сколько групп мы отправляли на помощь, и никто к ним пробиться не смог. Реально невозможно было их вытащить. И вот эта попытка выйти была дорогой в один конец. Либо да, либо нет.И что ты думаешь? Они вышли, вывели «трехсотых» и вынесли «двухсотого». Затем перегруппировались и через час зашли обратно. Командир группы Героя России получил.— Парни еще рассказывали, что кто-то у вас держал высоту под массированным огнем противника…— Не высоту. Человек в одиночку заскочил в окоп и двое суток держал круговую оборону. Это было под Донецком.— Авдеевское направление?— Верно.— Насколько я понял, сегодня у вас в повестке — обеспечение связью штурмовых подразделений. Расскажешь?— При ведении штурмовых маневров связь — это серьезная проблема. Ведение обороны — это одно, а наступательные действия — совсем другое. Сейчас эта проблема более или менее решена. Конечно, не хватает объемов. Силы и средства, конечно, есть, но объемов порой не хватает критически. Резервы быстро заканчиваются и нужно их восполнять.— К вопросу о том, почему сборы на армию никогда не останавливаются. Потому что условия эксплуатации оборудования — экстремальные.— Ресурс вырабатывается. Плюс погодные условия очень сильно влияют. К тому же не надо забывать, что солдат пользуется этим в окопе. То осколками посекло, то дождем залило. Ребята берегут технику, но далеко не все зависит от них.— Вы же на СВО почти с самого начала. Каким было первое впечатление? Что удивило, шокировало?— Когда попадаешь в зону боевых действий, первым к тебе является шок. Я всю жизнь в армии, но учения — это одно. Они, конечно, дают свои плоды, но в ходе учений в тебя ничего не летит. А вот когда прилетать начинает, ты маленько иначе реагируешь. Инстинкт самосохранения просыпается.Первое — шок. А при этом нужно какие-то решения принимать в смысле организации связи. Не сказал бы, что тогда легко было. Противник силен и коварен.— Что первым делом вспоминается, когда просят рассказать о войне?— Был у нас один случай. Стояла задача — взять три населенных пункта. Батальон ушел и одну деревню, можно сказать, брал взвод связи первого мотострелкового батальона — тринадцать человек.Вот эти тринадцать человек зашли в деревню после того, как артиллерия выбила оттуда противника. Просто основные силы пошли в другом направлении, а взвод связи зашел туда во главе с начальником штаба, командиром инженерно-саперного батальона и нашим командиром. Сели в БТР и поехали в эту деревню. Поехали ночью, вообще без охранения. Чисто вчетвером. Плюс пулеметчик.Остановились, по радио выходим, а понимания, где эта деревня, вообще нет. Она в двухстах метрах от нас была, за лесополосой. Остановились, комбат с БТРа спрыгнул, побежал в лес. Назад бежит, орет: «К бою!». Пулеметчик налево пулемет разворачивает. Ничего понять не можем. Огневая засада.У противника был американский пулемет крупнокалиберный. Вот если бы из него работать начали, то БТР наш прошили бы насквозь. Мы с БТРа соскочили, а комбат забирает пулеметчика и водителя, комбриг за ними убегает в лесополосу, за которой была огневая засада.Противник в ходе обстрела сбежал, вооружение оставил. Мы все забрали. Там семнадцать единиц разнообразного вооружения. А я на связь выходил — просил подкрепление. Вот нам связистов отправили.Зашли в деревню, осмотрелись. Вечером развернули пункт управления и стали дальше выполнять задачу, поставленную бригаде. Так и сидели на пункте управления. Вот тут ошибка и вылезла.К нам заехали два заправщика и одна машина с боеприпасами. А деревню ведь зачищали как? Понятно, что в каждый дом заходить не будешь. А через два дома от нас, как потом выяснилось, капитал ВСУ сидел. Ночью сидел в доме, а днем уходил в лес тайными тропками. Они же там долго сидели и все тропки разведали. Там еще лес густой, сосновый. Даже артиллерия его как следует пропахать не смогла.В общем, только вышел я с пункта управления, как по нам 152-ми начали работать. Причем нормально так набрасывали. Мы вниз спустились, машину с боеприпасами ребята сразу отогнали. А эти еще пакет «Градов» по нам запустили. Приняли мы решение пункт управления переместить.Командир взвода, Царствие ему Небесное, комплект свернул минуты за четыре. Норматив раз в пятьдесят, если не в сто перевыполнил. Я только успел голову повернуть и сказать, а он уже на «Урал» был погружен и готов к перемещению. Причем кабели в ходе перемещения комплектов обычно не отсоединяются, а тут даже их отсоединили.— А капитана этого нашли?— Нашли, да. Командир задачу поставил. Ну как это могло быть? Только если с беспилотника засекли нас. Пошли по деревне, зашли в один дом, а он там сидит.— Что сказал?— Подробностей уже не помню, но живой он. Все нормально.— Среди пленных встречались какие-нибудь интересные персонажи?— Были, да. Как раз при выполнении этих задач наши ребята взяли двух пленных. Один был из Северной Каролины, другой — из Канады. По-русски вообще не говорили. Мы на ломаном английском пытались говорить с ними, но говорить — одно дело, а понимать ответы — другое. Нам-то интересно было, зачем они приехали. Так они жестами показали, что за деньгами.Командир говорит: «Ведите их к стенке». Они сразу решили, что их расстреливать будут. Загрустили. Но ребята к стенке привели, воды попить дали, а потом выдали лопаты, чтоб иностранцы копали. Подозреваю, что больше они зарабатывать не хотят.
https://ukraina.ru/20221110/1040688118.html
https://ukraina.ru/20230909/1049285963.html
https://ukraina.ru/20230907/1049209500.html
https://ukraina.ru/20230903/1049119475.html
https://ukraina.ru/20230828/1048964821.html
россия
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
россия, сво, связь, боевые действия, артиллерия, технологии, интервью
— Вот уже несколько дней мы наблюдаем за работой вашей системы управления. Насколько понимаю, пришли к ней далеко не сразу. Сколько времени вам потребуется сегодня, чтобы развернуть эту систему на другом направлении или воспроизвести в другом подразделении?
— Эта система выстроена за год, даже за полгода. Год мы проводили анализ, поскольку изначально система была, но, к сожалению, не отвечала требованиям, которые предъявляют современные боевые действия.
Для той же артиллерии, чтобы наносить огневое поражение, связь очень и очень важна.
Год работали по старинке, сделали определенные выводы, провели анализ и ушли в том направлении, которое развиваем сейчас. Принцип-то работы всегда один и тот же, но реализуется по-разному и от этого многое зависит.
Если говорить конкретно о связи, то сейчас на развертывание нам потребуется часа три.
— Это чтобы работало так, как сейчас?
— Да-да. Чтобы завязать всю систему, нужно около трех часов. А вот система видеонаблюдения, которая у нас тоже есть, потребует куда больше времени.
Если говорить о полномасштабной системе, которую мы наращиваем, то это недели полторы. Но это при условии, что передача данных пойдет на расстояние в 100–120 километров. А если завязать всю систему наблюдения именно переднего края, то за неделю управимся. Это трудоемкий процесс.
Та база, что у нас есть, постоянно расширяется, поскольку пределов совершенства попросту нет.
— То есть наработанный опыт позволяет вам сделать это довольно быстро?
— Сколько денег нужно для воспроизведения вашей системы? Мы ведь говорим, в первую очередь, о гражданских технических решениях, которые нужно покупать.
— Если с резервами, которые в любом случае необходимы, то в масштабах бригады это миллионов тридцать рублей. И поверьте: это не так уж много.
— В масштабах бригады — да, с учетом стоимости военных решений — нет. А в чем уникальность вашей системы?
— Главное — она работает и отвечает четырем основным требованиям: устойчивость, оперативность, непрерывность и скрытность. А большего от нее и не требуется.
— Мы ведь говорим не только о связи. Ваши артиллеристы в режиме реального времени видят, куда ложатся их снаряды. Это уже посложнее.
— Конечно. Но это дает хороший результат. Когда люди, руководящие артиллерией, наблюдают нанесение огневого поражения, это уже девяносто процентов успеха.
— Зачастую обывателю кажется, что связь — это когда солдат говорит в коробочку с антенной. Отсюда и отсутствие понимания того, почему за полтора года ее наладили не повсеместно. Но ведь связь — это куда сложнее, так?
— Гораздо. Вот наша система — это же не только система переговоров. Ну и в целом это построение радиорелейных трасс, радиосетей. Всю аппаратуру нужно связать, чтобы работала в комплексе. Это очень трудоемкий процесс.
Главное — люди. Обученные специалисты. От их уровня очень много зависит — именно маневр и развертывание. Если люди обучены, то это стопроцентная гарантия успеха.
— Если уж заговорили о людях, то у вас в бригаде наблюдаю исключительно молодых и крайне энергичных офицеров, приученных искать нестандартные решения. Есть мнение, что в СВО куется новая военная элита России. Это так?
— Я на это смотрю положительно, поскольку развиваться необходимо. Нельзя сегодня на месте стоять.
Сейчас идут не только молодые офицеры, но сержанты и солдаты. Это умные и грамотные ребята, которые разбираются в IT и современных технологиях. А ведь это именно то, что мы должны развивать. Как показала практика, без этого обойтись невозможно.
В каменный век мы всегда успеем вернуться. Много ума для этого не потребуется. А вот технологии двигать вперед — совсем другая история. Боевые действия показали, что сейчас это приоритет.
— А то выяснилось, что даже своих защищенных мессенджеров у нас, к сожалению, нет. Если говорить об IT, то какого программного обеспечения войскам не хватает на сегодняшний день?
— Если брать ту же систему видеонаблюдения, то нужна программа, которая будет выполнять три основных функции.
В первую очередь это картинка. Второе — мессенджер или передача данных, если говорить по-военному. Третье — работа с картами. И все это должно быть включено в одну систему. Если сделаем, то уровень нашей эффективности заметно возрастет. Причем сразу же.
— Слышал, что у ЧВК «Вагнер» есть нечто подобное…
— Они эту свою систему развивали не один год. Я ее не видел, но какое-то представление имею. Насколько мне известно, они сделали серьезную ставку на IT и получили собственную систему управления, которую постоянно совершенствуют. И это приносит плоды.
В этом плане они отличаются очень серьезной мобильностью.
— Вы же с ними работали. Обменивались опытом?
— Конечно! Выше я говорил, что система управления всегда одна, но организована может быть по-разному. Вот их система была организована несколько иначе, чем наша сегодняшняя, но включала примерно то же самое.
Непрерывность связи они себе обеспечивали. Даже если что-то выходило из строя, то проблема решалась мгновенно. Очень интересное решение было у них. Всех карт, понятное дело, «музыканты» не раскрывали в целях безопасности, но понимание у нас было.
— В России хватает молодых и патриотичных айтишников. Тем не менее необходимое ПО все не появляется. Или мы чего-то не знаем?
— То, что разрабатывается по заданию Минобороны, не попадет в войска до тех пор, пока не будет тщательно протестировано. Думаю, что процесс идет.
Если же говорить конкретно о нас, то мы удаленно работаем с ребятами. У нас тут есть специальная команда, которая ставит задачи московским айтишникам.
— Есть у нас один парень — доброволец из Москвы. Вот он айтишник с двумя высшими образованиями. Поток людей очень большой и с каждым толком не поговоришь, не выяснишь, кто что умеет.
В общем, пришел он добровольцем, был ранен, попал в госпиталь и от нечего делать починил начмеду ноутбук. Дальше — слово за слово. Поговорили и выяснилось, что голова у человека золотая. Стали работать.
Гражданским выдаются задания и ребята удаленно работают. Общую систему им не показывают по очевидным причинам. Просто выдаются задания, а результаты тестируются и объединяются в систему.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло.
— Выходит, что так. Айтишников ведь не мобилизуют. У них бронь. А этот парень добровольцем пришел.
— Если уж снова заговорили о людях, немножко поговорим о ваших героях. Бригада у вас не очень медийная, но, насколько мне известно, одних только Героев России — больше десяти человек.
— Героев у нас действительно много. Точную цифру прямо сейчас назвать не готов, но Героев России в бригаде тринадцать или четырнадцать. Четверо или пятеро — посмертно.
Историй тоже предостаточно. Фамилии и звания называть не буду, но есть у нас человек, который вместе со своим взводом двое суток сидел в окружении. Когда батарейки в средствах связи почти разрядились, он сообщил, что ночью будет выходить.
Но как? Сколько групп мы отправляли на помощь, и никто к ним пробиться не смог. Реально невозможно было их вытащить. И вот эта попытка выйти была дорогой в один конец. Либо да, либо нет.
И что ты думаешь? Они вышли, вывели «трехсотых» и вынесли «двухсотого». Затем перегруппировались и через час зашли обратно. Командир группы Героя России получил.
— Парни еще рассказывали, что кто-то у вас держал высоту под массированным огнем противника…
— Не высоту. Человек в одиночку заскочил в окоп и двое суток держал круговую оборону. Это было под Донецком.
— Авдеевское направление?
— Насколько я понял, сегодня у вас в повестке — обеспечение связью штурмовых подразделений. Расскажешь?
— При ведении штурмовых маневров связь — это серьезная проблема. Ведение обороны — это одно, а наступательные действия — совсем другое.
Сейчас эта проблема более или менее решена. Конечно, не хватает объемов. Силы и средства, конечно, есть, но объемов порой не хватает критически. Резервы быстро заканчиваются и нужно их восполнять.
— К вопросу о том, почему сборы на армию никогда не останавливаются. Потому что условия эксплуатации оборудования — экстремальные.
— Ресурс вырабатывается. Плюс погодные условия очень сильно влияют. К тому же не надо забывать, что солдат пользуется этим в окопе. То осколками посекло, то дождем залило. Ребята берегут технику, но далеко не все зависит от них.
— Вы же на СВО почти с самого начала. Каким было первое впечатление? Что удивило, шокировало?
— Когда попадаешь в зону боевых действий, первым к тебе является шок. Я всю жизнь в армии, но учения — это одно. Они, конечно, дают свои плоды, но в ходе учений в тебя ничего не летит. А вот когда прилетать начинает, ты маленько иначе реагируешь. Инстинкт самосохранения просыпается.
Первое — шок. А при этом нужно какие-то решения принимать в смысле организации связи. Не сказал бы, что тогда легко было. Противник силен и коварен.
— Что первым делом вспоминается, когда просят рассказать о войне?
— Был у нас один случай. Стояла задача — взять три населенных пункта. Батальон ушел и одну деревню, можно сказать, брал взвод связи первого мотострелкового батальона — тринадцать человек.
Вот эти тринадцать человек зашли в деревню после того, как артиллерия выбила оттуда противника. Просто основные силы пошли в другом направлении, а взвод связи зашел туда во главе с начальником штаба, командиром инженерно-саперного батальона и нашим командиром. Сели в БТР и поехали в эту деревню.
Поехали ночью, вообще без охранения. Чисто вчетвером. Плюс пулеметчик.
Остановились, по радио выходим, а понимания, где эта деревня, вообще нет. Она в двухстах метрах от нас была, за лесополосой. Остановились, комбат с БТРа спрыгнул, побежал в лес. Назад бежит, орет: «К бою!». Пулеметчик налево пулемет разворачивает. Ничего понять не можем. Огневая засада.
У противника был американский пулемет крупнокалиберный. Вот если бы из него работать начали, то БТР наш прошили бы насквозь. Мы с БТРа соскочили, а комбат забирает пулеметчика и водителя, комбриг за ними убегает в лесополосу, за которой была огневая засада.
Противник в ходе обстрела сбежал, вооружение оставил. Мы все забрали. Там семнадцать единиц разнообразного вооружения. А я на связь выходил — просил подкрепление. Вот нам связистов отправили.
Зашли в деревню, осмотрелись. Вечером развернули пункт управления и стали дальше выполнять задачу, поставленную бригаде. Так и сидели на пункте управления. Вот тут ошибка и вылезла.
К нам заехали два заправщика и одна машина с боеприпасами. А деревню ведь зачищали как? Понятно, что в каждый дом заходить не будешь.
А через два дома от нас, как потом выяснилось, капитал ВСУ сидел. Ночью сидел в доме, а днем уходил в лес тайными тропками. Они же там долго сидели и все тропки разведали. Там еще лес густой, сосновый. Даже артиллерия его как следует пропахать не смогла.
В общем, только вышел я с пункта управления, как по нам 152-ми начали работать. Причем нормально так набрасывали. Мы вниз спустились, машину с боеприпасами ребята сразу отогнали. А эти еще пакет «Градов» по нам запустили. Приняли мы решение пункт управления переместить.
Командир взвода, Царствие ему Небесное, комплект свернул минуты за четыре. Норматив раз в пятьдесят, если не в сто перевыполнил. Я только успел голову повернуть и сказать, а он уже на «Урал» был погружен и готов к перемещению. Причем кабели в ходе перемещения комплектов обычно не отсоединяются, а тут даже их отсоединили.
— А капитана этого нашли?
— Нашли, да. Командир задачу поставил. Ну как это могло быть? Только если с беспилотника засекли нас. Пошли по деревне, зашли в один дом, а он там сидит.
— Подробностей уже не помню, но живой он. Все нормально.
— Среди пленных встречались какие-нибудь интересные персонажи?
— Были, да. Как раз при выполнении этих задач наши ребята взяли двух пленных. Один был из Северной Каролины, другой — из Канады. По-русски вообще не говорили.
Мы на ломаном английском пытались говорить с ними, но говорить — одно дело, а понимать ответы — другое. Нам-то интересно было, зачем они приехали. Так они жестами показали, что за деньгами.
Командир говорит: «Ведите их к стенке». Они сразу решили, что их расстреливать будут. Загрустили. Но ребята к стенке привели, воды попить дали, а потом выдали лопаты, чтоб иностранцы копали. Подозреваю, что больше они зарабатывать не хотят.
