https://ukraina.ru/20230206/1043274316.html

Дмитрий Рогозин о том, как боевой робот "Маркер" может помочь прекращению обстрелов Донецка

Дмитрий Рогозин о том, как боевой робот "Маркер" может помочь прекращению обстрелов Донецка - 13.12.2023 Украина.ру

Дмитрий Рогозин о том, как боевой робот "Маркер" может помочь прекращению обстрелов Донецка

Руководитель научно-технического центра "Царские волки" Дмитрий Рогозин рассказал интернет-изданию Украина.ру, как он и его коллеги запустили мини-заводы по производству боевой техники и о чем он говорил с Дмитрием Медведевым после своего ранения

2023-02-06T06:01

2023-02-06T06:01

2023-12-13T11:30

спецоперация

интервью

алексей рогозин

https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/02/03/1043247176_82:0:829:420_1920x0_80_0_0_95069d95e266f71a3a9fba7c2f0ec2e8.jpg

— Дмитрий Олегович, на прошлой неделе в ДНР прибыли четыре «Маркера», которых в прессе уже окрестили роботами-убийцами танков…— Я бы их не назвал «убийцами», просто «боевые роботы».— Боевые роботы. Откуда они попали в ДНР и под какие цели ориентированы? На чьих предприятиях они произведены? Имеете ли вы отношение к этим предприятиям?— В 2012 году, когда я начал работать в правительстве, при поддержке Дмитрия Анатольевича Медведева, тогдашнего главы правительства, мы создали «Фонд перспективных исследований».Я был представителем правительства в Госдуме при обсуждении и принятии отдельного закона по ФПИ, потому что это аналог американского военного исследовательского агентства DARPA. Этому фонду выделялись средства, которые позволяли создавать временные научные коллективы, лаборатории, привлекая частных разработчиков по самым рискованным исследованиям в области высоких технологий, которые могли бы быть полезными с точки зрения укрепления обороны и безопасности.Там было много успешных работ, некоторые нашли применения в гражданской, а не только военной сфере. Одна из работ была посвящена созданию робота-батискафа, который опустился в Марианскую впадину. Понятно, что там есть масса прикладных задач, которые можно решать с помощью такого манипулятора.Одна из этих задач решалась в сотрудничестве с частной компанией «Андроидная техника». Это выдающиеся инженеры из Магнитогорска. Они предложили создать на колесном и на гусеничном шасси вездеход с автоматизированной и где-то даже автоматической системой управления. Это позволит решать самые разные задачи: например, находиться в зоне радиационного поражения, куда нельзя заходить человеку. Этих роботов могли бы использовать «Ростатом» или МЧС.Их можно было бы применять и в боевом плане. Поэтому были созданы — опять же, на разных платформах, и на колесном, и на гусеничном шасси — машины, часть которых предназначалась бы для разведки. Такая машина имеет свой собственный подвесной дрон на тросе. Он поднимается на высоту 150 метров, при этом не обнаруживается никакими средствами радиолокационной борьбы противника.Все управление и питание этим дроном осуществляется через кабель, который замыкается на саму машину, находящуюся внизу. Это позволяет видеть за счет стабилизации оптической аппаратуры глубину фронта на 15 километров, а в некоторых случаях и на 20 км. Все зависит от качества оптики.Вторая категория машин — это ударная машина, которая имеет огневой опорно-поворотный модуль. У него интересные характеристики: на 540 градусов его башня разворачивается за одну секунду, таким образом позволяя преследовать огнем любые быстро летящие мимо или летящие на него воздушные цели, включая дроны-камикадзе, барражирующие дроны или разведдроны.«Маркер» — это машина, которая была использована, прежде всего, сначала для борьбы с дронами.Потом в ходе полевых испытаний на нее установили и противотанковые управляемые ракеты, которые тоже показали интересные результаты. Сама машина загружает в себя образы целей, распознает их, и, если у нее есть разрешение оператора, она их поражает.Нас удивляли технические характеристики «Маркера», потому что он поражал на спортинге обычные тарелочки для стрелков. Так ты и дробью не попадешь, а он их расстреливал из пулемета. Очень интересная тема.— В чем разница между автоматизированной и автоматической системами в случае «Маркера»?— Он может работать под руководством оператора, который находится на безопасном расстоянии и по радиолинии дает определенные сигналы управления. Есть несколько типов управления. Например, когда «Маркер» действует в условиях радиолокационного подавления противника. В этом случае он работает по реперным точкам: оператор ему задает геоточку, куда он должен выйти, а машина самостоятельно, исходя из загруженной карты, выбирает путь и добирается до места назначения.Это позволяет использовать систему управления «Маркера» для ударов не только по воздушным, но и по наземным целям. Сейчас поставлена такая задача перед разработчиками и перед институтами, которые у нас работают, в том числе и перед Южным федеральным университетом, где есть очень сильный центр робототехники…В общем, они вместе с Магнитогорском занимаются разработкой алгоритмов участия «Маркеров» в возможном поражении тяжелой западной бронетехники — «Леопардов» и «Абрамсов».На самом деле, «Маркеру» все равно, что «Абрамсы», что T-64. Он заточен на то, чтобы, маневрируя, уходя от ракетного огня, подойти на достаточно близкое расстояние — расстояние выстрела из ПТУРа — и поразить нужный объект. У него нет артиллерийского оружия, оно и не нужно совершенно. ПТУРы позволяют успешно поражать такого рода цели за счет легкой маневренности шасси.И самый главный фактор — я убедился в его наличии, находясь уже на фронте, — это человеческий фактор. Когда вы находитесь на поле боя, не только вы стреляете по врагу как в тире, но и он по вам стреляет. Это сильно воздействует на операторов тех же танков и самоходных артиллерийских систем. Это мощнейшее психологическое воздействие, не все его выдерживают.А тут робот — ему все равно. Если в него что-то попадет, и он будет выведен из строя — в конце концов, это просто машина, железо, а его оператор всегда будет находиться на безопасном расстоянии. Поэтому он будет действовать смелее и напористее, чем экипаж боевой машины, который непосредственно подвергается огню со стороны врага. Это второй тип машин.Третий тип машин я условно называю «почтальоном». Он очень важен. Это машина, которая может доставить на линию фронта под минометным либо стрелковым огнем то, что необходимо бойцам. Либо боекомплекты, либо питание и воду.На первой линии, на передовой, укрыться негде, нет даже возможности блиндаж нормальный сделать. Пленочку на один накат корявых бревен и веток постелил, немножко земли сверху насыпал, замаскировался, но это не спасет от обстрелов. А надо бойцов беречь, надо найти возможность доставлять то, что нужно, быстро, маневренно, уходя от огня противника, привозя все необходимое к бойцам на первой линии. Для этого и нужен «почтальон».Он может быть и «эвакуатором», если, не дай бог, кого-то ранили. Солдаты на него погрузят бойцов, у робота забита в программу точка возвращения — он идет по заложенному изначально маршруту, возвращаясь на базу. Если обстрелы — может маневрировать тоже. Если на минное поле попадет — может трал перед собой выставить.Мы хотим отработать тактику применения «Маркера». Эту тактику будут не инженеры писать, а непосредственно командиры, которые имеют колоссальный боевой опыт. Мы уже на этой неделе планируем проведение видеоконференции: мы подключим наши робототехнические центры на Урале, в Москве, в Петербурге, в Ростове.С другой стороны, к разговору будут подключены командиры, которые находятся здесь, в ДНР и ЛНР. Потом проведем учения на полигонах ДНР и ЛНР, а затем «Маркеры» примут участие в реальных боестолкновениях.— Есть уже понимание того, сколько нужно таких роботов на роту, батальон, бригаду?— Вы, наверное, согласитесь со мной, что эвакуационные машины и машины доставки БК до первой линии нужны повсеместно, по всему фронту.Я сам на собственном адреналине испытал, что значит быть на первой линии… Мы затемно вышли, должны были пройти зону обстрелов, а у нас произошла поломка машины. Добирались на БТР в район ротации. В итоге наступил рассвет, а мы,, как мишени, шли 1200 метров, для того чтобы попасть в расположении нашего отряда.Я не хочу повторять этот свой личный негативный опыт. Тем более я знаю точно, что нечто подобное повсеместно встречается на фронте. Люди гибнут по пути на первую линию. Поэтому все что только можно надо машинизировать. Пусть эта тележка катается на трех осях и доставляет тонну или две тонны всего самого необходимого. Это отличная тема.Если говорить про боевое применение, то здесь надо в совокупности использовать первый и второй тип машин, разведывательно-ударные наземные дроны, «Маркер» — это тоже, по сути, дрон. Их надо использовать в тех батальонах, которые, прежде всего, относятся к категории штурмовых. Они им огневой поддержкой могут оказать серьезную услугу.Еще одно возможное применение — засадное применение, потому что эта машина может сколько угодно находиться в засаде в режиме готовности, но «просыпается», как только появляется противник.Ее можно применять и для контрбатарейной борьбы. Дрон, который может подниматься, невидим противником. На кабель управления, который мы применяем на тех же «Корнетах», «Метисах» — я сам стрелял и знаю, как легко управляется этот ПТУР — невозможно оказать воздействие никакими электромагнитными атаками, потому что управление идет по проводу. А тут еще управление питанием.Картинка со стабилизированных камер будет позволять засекать, откуда производится выстрел. Я в Донецке прожил добрую половину времени своего пребывания в ДНР, находился в городе, естественно, и во время обстрелов. У меня такая же мечта, как и у всех дончан, чтобы это прекратилось как можно быстрее. Надо отодвинуть фронт. А для того чтобы отодвинуть, нужно уничтожать огневые позиции врага, откуда он стреляет по мирным людям, по миллионному городу. Для этого подвесные дроны позволяют с учетом погодных условий засечь точку выстрела и накрыть ее ответным огнем, поэтому эти дроны могут и здесь пригодиться.Еще раз говорю, я не хочу фантазировать, потому что все-таки здесь, наверное, такую задачу инженерам должны поставить командиры, те, которым нужна такая машина.Они сформулируют точное техническое задание и выскажут свои замечания. Мы, когда проведем испытания, получим замечания, которые будут учтены. В течение нескольких недель будут сделаны нужные доработки и машина снова будет возвращена на полигон. Там снова пройдут испытания, а после этого ее можно будет пускать ее в бой.Никогда никто не работал с такого рода сложной техникой в реальных боевых условиях. В комфортных полигонных условиях и на каких-то выставках — ради бога, пусть другие работают. Но я хочу, чтобы наша робототехника действительно пользу принесла.— А раньше почему этого не происходило?— Где-то в 2013–2014 годах эта тема разрабатывалась. Показывали ее нашим военным. Возможно, они не могли предположить тогда, какого типа будут вооруженные конфликты, не видели перспективу боевого применения «Маркера». Хотя инженеры им буквально кричали: возьмите обязательно, это то, что пригодится!В году 2018–2019-м я распорядился привезти один из «Маркеров» на космодром «Восточный». Он прекрасно там себя показал. Он не пьет, не курит, не отдыхает, не ленится, ходит по периметру таежной территории в любую погоду, имеет прекрасную проходимость и автономность, засекает, где зайчик пробежит, где нарушитель. Видит цель, все слышит и может, если что, доразведать то, что нужно.Поэтому, когда я оказался в ДНР, первым делом обратился к «Андроидной технике», к «Фонду перспективных исследований», к моим партнерам, которые мне доверяют, и в нашем лице Фонд обеспечивает сейчас адаптацию всех прогрессивных технических разработок непосредственно на линии фронта, организуя сотрудничество разработчиков с боевыми подразделениями.Это 1-й и 2-й армейские корпуса, воюющие в Донбассе. Мы работаем с отдельными батальонами, не буду их называть, с тремя тербатами, с двумя бригадами, а также с БАРСами (отряды боевого армейского резерва).— Мне говорил Александр Бородай, что вы помогаете его отрядам Союза добровольцев Донбасса. Помогали им с «умными прицелами» для минометов, с БПЛА. Помогаете интербригаде «Пятнашка». А ЧВК «Вагнер», случайно, не помогаете?— ЧВК «Вагнер» прекрасно оснащена. Но если появится у любого фронтового подразделения потребность в военно-технической поддержке, мы с удовольствием немедленно ее окажем.Недавно, находясь на излечении в московском госпитале, я встретился с Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Мы с ним говорили на тему разработки особого порядка принятия на вооружение испытанных на фронте новшеств. Очень рассчитываю на его поддержку в этом вопросе.— О чем вы с ним говорили?— Эти технические решения и инициативные разработки надо поддержать и оперативно использовать на всем фронте. Как правило, речь идет либо о частных разработчиках, которые долго стучались в разные чиновничьи двери, но их никуда не пускали. Многие разработки, которые сейчас мы применяем, вообще в гараже сделаны, в ангаре. Надо бы назвать фамилии талантливейших инженеров-энтузиастов, которые все это делали в своих ангарах.Им надо пробиться, денег дать для того, чтобы они из своих аппаратов-демонстраторов сделали опытные партии, чтобы их посмотрели военные, при необходимости дали свои веские замечания.— Нужна серьезная защита от возможной «ответки» ВСУ.— Естественно. Памятуя все наши неприятности, мы теперь работаем в хорошо защищенных помещениях в наших центрах в Донецке и в Запорожской области, где у нас в оборудованных цехах и лабораториях есть питание, вода, свет, техника, 3D-принтеры. Мы делаем подземные мини-заводы, где инженеры и военные специалисты защищены от артобстрелов врага.— Именно заводы?— Да, чтобы не возить нужное туда-сюда, вы ведь сами в очереди стояли на пропускных пунктах, знаете поэтому, что они колоссальные, это же самая настоящая морока.Нам надо все здесь делать. Те инженеры, которые разумно опасаются, что может быть нанесен ущерб их здоровью, спокойно к нам теперь приезжают. Мы туда, в наше «логово»… Мы наши укрытия называем «логовом царских волков». Мы в них наших спецов размещаем. Они там живут и там уже обучают воинов-айтишников, операторов, которых к нам на обучение послало командование батальонов. Великолепные ребята, я рад, что такие есть.— Часто можно слышать упреки в ваш адрес: почему у американцев много спутников, у НАТО много, а где же наши спутники? Где же наш «Старлинк»? Почему Рогозин, когда возглавлял «Роскосмос», не обеспечил нашу армию всем необходимым? Что вы можете этим критикам ответить?— Такие вопросы надо задавать заказчикам, а не промышленности. Промышленность и так работает в тяжелейших условиях санкций и при отсутствии в стране достаточного производства микро- и радиоэлектроники. Спутник на 95 процентов состоит из электроники, причем радиационно стойкой. А ее очень мало в нашей стране. Но и с этим мы бы справились, если был бы стабильный и долгосрочный заказ и дешевые длинные кредиты. Но заказа-то и не было.Нам пришлось четыре года обивать самим различные пороги, чтобы доказать, что стране нужны инфраструктурные мощные проекты в космосе, прежде всего орбитальные группировки связи и наблюдения, которые должны «связать» огромную страну. И только в апреле 2022 года нам пошли навстречу.Поэтому я упреки в свой адрес не принимаю. Мы добились рекордного показателя безаварийности, на сегодняшний день страна имеет 194 спутника, это тоже немало.Просто надо научиться ими эффективно пользоваться. Роскосмос достойно справлялся со своими задачами в рамках тех возможностей, которые ему предоставляло государство и финансово-экономический блок.— Насколько, по-вашему, критичны для нас на фронте поставки ВСУ «Леопардов» и «Абрамсов»? Если все это критично, то у нас есть что этому противопоставить?Теперь американцы будут поставлять украинским военным ракеты большего радиуса действия, которые смогут бить по Крыму. Наше ПВО сможет с ними справиться?— Начну с последнего. Помните, недавно, когда президент, посещая Обуховский завод «Алмаз – Антей» в Петербурге, сказал, что наша страна производит противоракет больше, чем во всех странах мира.Но в нынешней ситуации мы видим, что против нас весь этот так называемый цивилизованный мир воюет. Поэтому нам, одной стране, придется производить оружие, которое может нейтрализовать военный потенциал гораздо более мощного в экономическом плане блока враждебных стран.Поэтому добавление ВСУ современных танков с прекрасным прицельным оборудованием, с добавлением артиллерийских систем с большей дальностью поражения — это серьезно.Мы столкнулись, и я в этом убедился, с высочайшим профессионализмом противника. Его недооценивать нельзя. Добавление к нему современных мощных танков — это очередной разрыв очередных «красных линий».Байден говорит: не может идти речи о поставке боевых самолетов, а я думаю, что они тоже появятся, я думаю, что они все им дадут.По мере того как мы будем перемалывать, справляться с возрастающими, более квалифицированными поставками вооружения со стороны Запада, они будут давать ВСУ все новое и новое оружие. Для них уже нет никаких «красных линий».То, что мы сможем парировать эти угрозы, я не сомневаюсь, потому что работал в правительстве, знаю возможности нашего оборонно-промышленного комплекса. У нас в ближайшие месяцы начнется серьезное насыщение фронта современным вооружением.Но сейчас нужны самые гибкие формы принятия решений исходя из того, как меняется ход военных действий и какую тактику и стратегию применяют страны, для которых наша победа — это их серьезное, большое коллективное поражение.Поэтому эта война будет очень тяжелой, и здесь крайне важно, что она не только оружием будет вестись, она будет вестись и словом. Крайне важна консолидация политической элиты и общества. Если для кого-то эта война будет проходить на фоне фейерверков и шампанского, то кто-то будет в окопах мышей кормить — такого тоже быть не должно.— Для вас это не первая война. Я посмотрел в«Википедии», вы воевали в Приднестровье…— Это разные совершенно войны. Там было все по-другому.— Появилась информация из вашей заочной перепалки с Гиркиным-Стрелковым, что вы воевали в Боснии, но в «Википедии» я ее не нашел. Вы можете подтвердить или опровергнуть ее: вы воевали или не воевали в Боснии?— Воевал, да, а что здесь такого. Я был советником руководителя боснийских сербов Радована Караджича, находился в городе Банья-Лука. Советником я был у него, в том числе и по работе с русскими добровольцами. У нас подразделение называлось «Белые волки» по-сербски. В его составе образовалось небольшое подразделение, несколько десятков человек, РДО — русский добровольческий отряд.А сербы нас называли «Царские волки», отсюда и появилось название, под которым нас и знают в Донбассе.Знал я лично и легендарного Ратко Младича. У меня даже есть награда от него за штурм Ново-Сараево. Он подарил мне свою фуражку. Блогера Гиркина я, честно говоря, в Боснии не помню. Если он там был, то, по-видимому, непродолжительное время. Я знал всех русских командиров, с ними общался.А теперь вот я в Донбассе. Честно скажу: поехал сюда не просто так, просто физически не мог заниматься чем-то еще в момент, когда понял, что случилось то, чего я опасался больше всего: столкновение бок о бок с блоком НАТО.Я знаю этих людей очень хорошо, четыре года поработал послом при НАТО в Брюсселе.Решил поехать в Донбасс добровольцем, потому что у меня же есть и внуки, и дети, они потом будут спрашивать каждого из нас: чем ты занимался в то время, когда стране было тяжело?Я хочу, чтобы эта война закончилась на мне, на таких, как я — взрослых опытных мужиках, а не на наших детях и внуках. Это не для красного словца, я и правда так думаю. Я не хочу, чтобы мои внуки воевали с нашими нынешними врагами. Я хочу, чтобы уже наше поколение с этой угрозой покончило.

https://ukraina.ru/20230123/1042857189.html

https://ukraina.ru/20230123/1042861144.html

https://ukraina.ru/20230124/1042897889.html

https://ukraina.ru/20230126/1042982404.html

https://ukraina.ru/20230204/1043258311.html

https://ukraina.ru/20230204/1043232916.html

https://ukraina.ru/20230127/1043014329.html

2023

Новости

ru-RU

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

спецоперация, интервью, алексей рогозин

Спецоперация, Интервью, Алексей Рогозин