Потом вдруг буднично добавил: «А в целом, ничего необычного. Происходит естественная смена временных сезонов. Осень уступает место зиме».
По аналогии мне пришла мысль о том, что дикая чехарда информационных событий, которые рвут наши нервы в последние годы, тоже, наверное, можно объяснить сменой сезонов. Только политических.
Мысль, в принципе, банальная. Наверное, поэтому и сам «мистер банальность» — президент Штатов Байден — вдруг заявил, что нынешние семь лет через полвека историки будут изучать с особым рвением как переломные и определяющие. Помнит, помнит старина Джо свои встречи с Анатолием Громыко, когда тот убеждал его, что советская «семилетка» изменит ход истории. Но сейчас, не о прошлом, а о будущем. Но сначала немного настоящего.
Так вот, у Байдена хватило жизненного и политического опыта, чтобы почувствовать важность, переломность проживаемого момента. Но уже явно не достало интеллектуальных сил, чтобы осознать, в чем же суть, в чем интрига и знаковость «двух лет до и пяти после» актуального момента. Хотя и за это ему спасибо. Опыт не подвел американского старожила. Вообще, с возрастом интуиция часто заменяет аналитику…
А потом вдруг оказалось, что эти вроде бы коренные различия второстепенны. Речь идет совсем не о степенях свободы и высших ценностях, а о выживании и доминировании. В природу человека заложены только три группы инстинктов: продолжения рода, насыщения и доминирования. И настоящие (не фейковые) государства устроены также: продолжать свой род; насыщаться; доминировать.
Но есть нюансы. Одним державам, не избалованным историей, обстоятельствами, климатом, наконец, достаточно иметь гарантию выживания. И на эвтаназию или суицид они не согласятся ни при каких условиях. Это, например, зафиксировано в жесткой формуле Владимира Путина о том, что «нам не нужен мир, где нет России».
Другие державам — баловням судьбы просто жить независимо и достойно маловато. Им обязательно — генетически и психологически — необходимо именно доминировать. И Джо Байден накануне своего дня рождения, как все именинники, разоткровенничался: мол, нам не нужен мир, где Штаты не будут гегемоном. Постмодернист, блин…
Пока же только отмечу, что мир фундаментально разделился на «страны стола» (напомню, что «бюрократия» переводится с первоисточника как «власть стола») и «страны престола» (где наделяют большой властью лидера.) Так получилось, что большинство западных стран ставки сделали именно на «стол». Это там придумали звонкую, но пустую формулу о том, что «демократия — это институты». Но многие другие страны связывают свое государственное существование и будущее с «престолами» — сильными масштабными личностями с большими полномочиями и возможностями. Главные западные медиа почему-то их называют «плохими парнями».
Мне лично приятно на досуге фантазировать о режимах, где правовые, финансовые, силовые институты в автоматическом режиме следят за правами человека, его благосостоянием и безопасностью. Где ничья субъективная злая воля не нарушит общественный покой. Беда только в том, что ни какие институты не гарантируют порождение сильных лидеров, без которых развитие мира невозможно.
Меня лично пугают авторитарные режимы, где масса судеб завязана на личные пристрастия, предпочтения и вкусы руководителя. Проблема только в том, что без сильных и умных личностей не возникают и новые, адекватные ходу времени общественные институты…
Короче, тот же Байден, понимая переходную суть эпохи, недопонимает, что в новом мире уже не будет единого гегемона. И совсем уж не понимает того, что бюрократия исчерпала свой исторический ресурс. В новом мировом сезоне неожиданных вызовов, непривычных испытаний и головокружительных поворотов, ураганных потрясений основная надежда именно на лидеров, способных на нетривиальные решения; обладающих сильной политической волей и компетенцией, создающих образы, а не инструкции; не боящихся персональной ответственности…
В ближайшее время в ряде стран пройдут выборы глав государств, новой политической элиты. Причем от итогов этих выборов зависит будущее целых субрегионов. Например, от предстоящих весной выборов во Франции в значительной мере зависит судьба всего Евросоюза, от выборов в Ливии — как минимум перспективы всей северной Африки, от венгерских — Балкан, от турецких — громадной ойкумены Союза мусульманских государств. Даже вероятные в обозримый период досрочные украинские выборы могут существенно повлиять и на Восточную Европу и на Евразию. Ну а промежуточные выборы в наступающем году в Штатах способы потрясти всю планету…
И вот, главная особенность всех этих «избирательных участков» заключается в том, что здесь рельефно столкнуться упомянутые модели — «столы» и «престолы», институты и персоны, бюрократии и лидеры, авторитеты и протоколы, ритуалы и здравый смысл, харизматика и аморфность, личности и безличности…
Еще раз подчеркну. Во-первых, обозначенные события уже фактически начались и уже оказывают свое влияние на ход истории.
Во-вторых, значение этих выборов выходит за национальные и государственные границы их территорий.
В-третьих, и это главное, здесь, пожалуй, впервые так четко обозначился не только внутристрановой политический ландшафт, но и возникший водораздел мира о котором говорилось выше.
Да, борьба будет непростой. Особенно в тех странах, где бюрократия породнилась с олигархией. Где олигархи почувствовали вкус лёгких денег, которые возникают из союза богатого ненасытного дельца и жадного бесконтрольного чиновника. А кто его контролирует при слабом лидере страны?
Поэтому так радовался мой знакомый украинский олигарх, когда после тертого и бывалого Леонида Кучмы страну возглавил анемичный и безвольный Виктор Ющенко. Магнат позвонил мне поздно вечером, сразу же после первой встречи с вновь назначенным президентом. В трубке звучала Хава нагила (лохматый банкир, как мне потом рассказали, танцевал прямо на ступеньках Администрации). Счастливо задыхаясь, он простонал: «Поздравь нас: я думал, что у нас слабый президент. А у нас нет президента!»
Хотя, конечно же, провинциальные украинские олигархи «не догоняют» своей ситуации. Именно то, что они всего лишь промежуточное звено — тенденции движения к безличности. Их положение — когда деньги еще имеют имена, а фактическая власть уже безлика. Но все будет «как в Америке»: и настоящие деньги и реальная власть будут «под столом». А «на столе» останется театр теней. Ведь почти никто не знает, кто реально, какие такие «институты» стоят за гейтсами и масками… Но это будет потом. А пока выбор, выборы…
Учитывая судьбоносность названых выборов, я бы и хотел в следующих эпизодах оценить шансы в надвигающейся битве «столов» и «престолов». Ведь от этого и наша личная судьба будет зависеть. Надолго.
