- Олег, встреча глав государств Путина и Лукашенко состоится в пятницу в Сочи, но по ее итогам заявлений не планируется. Как вы считаете, насколько инцидент с Ryanair и Протасевичем скорректирует позиции сторон?
— Не думаю, что этот инцидент как-то скорректирует позиции сторон. Это рабочие встречи, они проходят регулярно, на них обсуждается конкретика экономических вопросов и вопросов экономической интеграции, которые вполне известны.
Конечно, нужно учитывать, что в результате всех этих последних событий планы по установлению многовекторной политики Белоруссии придется отложить на большой срок. На этом фоне Минск еще более расположен к тому, чтобы идти навстречу российским интеграционным предложениям.
Я думаю, что это может оказывать более существенное влияние на ход наших отношений в обозримом будущем. Но конкретные вопросы, которые сейчас обсуждаются, и так известны, и весь этот инцидент с самолетом на ход встречи существенного влияния оказать не может.
- Понятно, что задержание Протасевича было законным и справедливым, но для чего все же Лукашенко именно сейчас понадобился весь этот шум и резкая конфронтация с Западом?
— Вообще Запад сам пошел на это обострение после событий прошлого года. Очевидно, Лукашенко считает, что те потери в отношениях с Западом, которые повлек за собой этот инцидент, носят для Белоруссии непринципиальный характер на фоне того, что уже произошло.
Что же касается Протасевича, то, во-первых, он является носителем очень ценной для Минска информации, а во-вторых, Минск таким образом демонстрирует, что он готов преследовать организаторов оппозиционных акций в любом случае и что даже проживание за рубежом далеко не всегда может спасти от преследования со стороны Минска.
Несомненно, что акция спорная, потому что удар по белорусским экономическим и политическим связям довольно серьезен. Остается лишь надеяться, что в Минске смогли все это рассчитать и трезво пришли к выводу, что такая акция все же необходима.
- Если говорить о белорусско-прибалтийских отношениях, дойдет ли дело до реальных экономических санкций или все ограничится дипломатическими скандалами?
— Несомненно, что санкции будут. Они уже во многом заявлены. Но то, что произошло в отношениях с Латвией, не имеет прямого отношения к инциденту с самолетом и Протасевичем. Скорее, мы имеем дело с очень глупой акцией со стороны латышских функционеров (в центре Риги флаг Белоруссии был заменён на красно-белую символику оппозиции. — Ред.), которая даже не была согласована с руководством страны. Это в целом отражает интеллектуальное состояние латвийских политических элит.
Они убеждены в том, что любые провокационные акции в отношении Белоруссии сейчас оправданны, а отношения с этой страной на современном этапе ничего не стоят, и их можно разрывать. Я думаю, что это очень неадекватное восприятие отношений с соседним государством. Из-за этого отношения двух стран в тупике, и это очень негативно скажется и на Латвии, и на Белоруссии.
- Вы уже упомянули экономическое взаимодействие России и Белоруссии. Сможем ли мы сбалансировать торговлю таким образом, чтобы, условно говоря, Россия закупала БелАЗов на 100 млн долларов, а белорусы закупали бы российские турбины?
— Нет. Я думаю, что такие решения явно не носят рыночный характер. Они могут только навредить экономическому развитию обеих стран. Экономическая интеграция должна основываться на более надежных смехах взаимодействия, чем такого рода политические решения, о которых вы говорите.
- Видимо, при формальном статусе военно-политического союзника России Белоруссия будет проводить политику многовекторности. На какие конкретные действия Минска в рамках этой политики многовекторности Россия может закрыть глаза, а какие моменты для нее принципиальны?
— На самом деле Москве невыгодно, чтобы у Белоруссии окончательно были испорчены отношения со всеми западными партнерами. Если это государство является нашим союзником, мы заинтересованы в том, чтобы оно не было международным изгоем и чтобы у него было достаточно возможностей для развития и стабильной внутренней жизни.
Понятно, что и западный, и любой другой вектор естественны для белорусской политики. Страна, находящаяся в положении Белоруссии, должна так или иначе проводить многовекторную политику, но тут речь идет о приоритетах.
Нам хотелось бы, чтобы российский вектор был для Белоруссии приоритетным, но это не значит, что Россия заинтересована в плохих отношениях Минска с западными партнерами.
- Лично вы что думаете по поводу непризнания Белоруссией российского статуса Крыма? Это не принципиально или это важный момент, когда одна часть Союзного государства не признает территориальную целостность другой?
— Вообще институт международного признания существует для независимого государства. Для отдельных территорий само понятие международного признания считается натяжкой. Беларусь не хочет сотрудничать с Крымом по межрегиональной линии, но это объясняется чисто прагматическими соображениями. Если для России будет принципиально значимо решить этот вопрос, она его строго поставит.
Руководство Белоруссии уже не раз заявляло, что в этом случае нужно обсуждать те серьезные издержки, которые понесет Минск в связи с таким серьезным решением, и что они должны быть как-то компенсированы. Насколько я понимаю, сейчас этот вопрос не является принципиальным для отношений двух стран.
