В действительности это заимствование из греческого языка. Греки называли ложе для сна «краббата», в более позднем произношении «краввати» (от κράββατος), буквально «ложе из дуба, граба». Вероятно, слово закрепилось в языке благодаря связям с Византией во времена Киевской Руси.
А украинская «краватка»-галстук — заимствование из французского (cravate) или итальянского (cravatta) через польский язык (krawat).
Считается, что это слово появилось в XVI веке, и все благодаря хорватам. Якобы французскому королю Людовику XIV так понравились оригинально повязанные узкие шарфы хорватских военных, что он и сам начал повязывать шейный платок по-хорватски, à la croate. Вслед за Францией слово для обозначения галстука и мода на такой платок распространились и в Италии и Германии.
Однако связь со словом «кроватка» нельзя совсем исключить. В некоторых источниках приводится мрачное жаргонное выражение из сленга криминального мира «лечь в кроватку» со значением «покончить с собой». Здесь по созвучию подразумевается именно искаженное «краватка», т. е. петля на шее.
Тем временем слово «галстук» в русском языке первоначально появилось в XVIII веке. Оно упоминается в «Архиве князя Куракина» (сборник документов и писем XVII-XVIII вв.) и в Морском уставе Российской империи в форме «галздук».
Такая форма слова свидетельствует о заимствовании из голландского языка (от halsdoek). Борис Куракин был сподвижником Петра I и первым постоянным послом России за рубежом. В то время «галздук» мог означать элемент формы военных моряков.
И лишь позднее на смену голландскому заимствованию «галздук» пришло «галстух», от немецкого Halstuch — «шейный платок». Примерно тогда этот аксессуар и перекочевал в повседневную моду.
В произведениях Гончарова, Лермонтова и Тургенева это слово встречается именно в форме «галстух», однако уже в то время, например, у Гоголя и Пушкина, наряду с ним упоминается и «галстук». В первой половине ХIХ века он все еще выглядел как шейный платок. Современный вариант галстука появился позже, в 1860-е годы.
«Зачем ты позолотил усы и на кой черт тебе галстух, если на тебе нет штанов?» — так обратился Воланд к коту Бегемоту в авторской редакции «Мастера и Маргариты».
