На первый взгляд между протестной активностью в Белоруссии и Польше много общего. Сразу бросаются в глаза методы: блокировка дорог, большие многотысячные марши в столицах, забастовочные комитеты, цепи солидарности и слаженная координация активистов в интернет-пространстве.
В Белоруссии же женские марши никак не переплетаются с борьбой за права слабого пола, а носят общегражданский характер: практика первых акций показала, что силовики к женщинам не проявляют такой степени жестокости в процессе задержания, как к мужчинам.
Еще одной общей чертой протестов в Белоруссии и Польше выступает их нелегальный характер. И если в Польше всё объясняется эпидемиологическими ограничениями на собрания людей, то в Белоруссии запреты упираются в порядок проведения массовых мероприятий: там митинги следует обязательно согласовывать с местными властями, иначе они будут считаться несанкционированными. Вследствие этого и для Минска, и для Варшавы регулярные оппозиционные мероприятия стали серьезным испытанием системы на прочность, и на улицах то и дело возникают потасовки между протестующими и стражами порядка.
Схожие черты, особенно те, что касаются методов протестов, неоднократно опробованных в ходе цветных революций, породили много предположений по поводу вероятности «общих заказчиков» политических кризисов в Белоруссии и Польше. Действительно, многие из применяемых методов по обе стороны Западного Буга прописаны в методичках известного Джина Шарпа.
Но если протестующие используют наработки американского ученого, это не означает, что организаторами и координаторами протестов являются Брюссель, Вашингтон или «тайное мировое правительство». Методы Шарпа — это инструмент, который может использовать кто угодно с целью сменить власть или, как минимум, повлиять на её решения с помощью определённого алгоритма действий. Подобно тому как, если кто-то использует пистолет Макарова для убийства, это не означает, что убийство организовано Макаровым или совершено исключительно в его интересах.
Тем более что спусковым крючком для протестной активности и в Белоруссии, и в Польше послужили конкретные и неоднозначные действия властей, а не привнесённые извне манипуляции и фейки.
Точки отсчёта кризисов
Ещё до этого, весной текущего года, директор Государственного академического института социологии заявил, что уровень доверия к Центризбиркому в Минске составил всего 11%.
Затем, в июне–июле, последовало «отсеивание» основных оппонентов власти — Валерия Цепкало и Виктора Бабарико. В случае с первым ЦИК не признал более половины собранных за его выдвижение подписей, а второй и вовсе был заключён под стражу как подозреваемый по экономическому делу. Ношу главного оппонента власти пришлось на себя взять Светлане Тихановской — она получила заветную регистрацию и попала в итоговый бюллетень.
Одновременно с этим власть не пошла навстречу оппозиции в реформировании избирательного процесса, чтобы выборы носили более открытый характер: допуск оппозиции в избирательные комиссии, совершенствование порядка наблюдения за подсчётом голосов, потому что наблюдатели часто жалуются, что не могут видеть данный процесс, а также введение прозрачных урн для голосования и видеонаблюдения на участках.
Это породило недоверие к избирательной системе Белоруссии и широкую волну общественного недовольства, что и вылилось в многотысячные митинги в Минске и регионах. Главные требования протестующих в целом только вокруг выборов и сосредоточены: от пересчёта голосов до отставки действующей власти.
Эта проблема нарастала в белорусском обществе довольно давно, и в этом году сказалось сразу несколько факторов, которые помогли ей прорваться в публичное поле: рост электоральной усталости, смена поколений, развитие информационно-коммуникационных технологий и длительная экономическая стагнация.
Но в октябре депутаты Сейма от правящей партии «Право и справедливость» обратили внимание на то, что Конституция закрепляет охрану права на жизнь с момента зачатия, стало быть, легальный аборт детей с выявленными патологиями дискриминирует их по отношению к здоровым детям. Конституционный суд подтвердил тезис депутатов и вынес соответствующее постановление.
Польское общество уже давно волнует вопрос легализации искусственного прерывания беременности. Там появился даже небезызвестный «абортный туризм», когда польки ездят в соседние страны, чтобы избавиться от ненужной беременности. Общество в республике ведет европейский образ жизни, молодежь во многом следует западным трендам поздних родов и позднего вступления в брак, чему ужесточение и без того суровых антиабортных законов никак не способствует.
Ранее в Польше уже были массовые мероприятия за отмену запрета на аборт, когда в 2016 году Сейм принял в первом чтении законопроект, который полностью запрещает аборты в стране. Тогда протестующие добились своего — и проект был отклонен. Сейчас у правящих консерваторов наступила вторая попытка, вероятно, вызванная надеждой, что пандемия не позволит протестам приобрести былые масштабы. Но не тут-то было.
Новое общество против старых порядков?
У вызванных внутренними причинами и имеющих относительно глубокие корни политических кризисов в Белоруссии и Польше, безусловно, есть внешние заинтересованные игроки. Так, смена власти в обеих республиках на более либеральную будет на руку Брюсселю и Белому дому, который наверняка возглавит Байден. С Белоруссией диалог идет тяжело уже третий десяток лет, а Польша наравне с Венгрией стала главным «бунтарём» внутри ЕС, так что некоторые на полном серьёзе поговаривают о скором Polexit.
Но внешние силы могут оказывать лишь косвенное влияние на происходящие процессы — результаты обоих кризисов зависят в первую очередь от внутренних сторон конфликта.
В Польше власть пошла на попятную — обсуждение ужесточения запрета на аборты было отложено на неопределённое время. С учётом опыта 2016 года есть большая вероятность, что оно так и не будет принято. Притом что требования протестующих некритичны для власть имущих. Не отставка.
Перед Варшавой сегодня и так стоит много проблем, и наметившееся падение рейтинга власти вследствие антиабортных инициатив будет на руку только оппозиции. Одновременно с этим намечается очередной конфликт внутри ЕС: Брюссель хочет привязать выплаты европейских средств национальным правительствам к тому, как они соблюдают принцип верховенства закона, а Венгрия и Польша — главные претенденты на то, чтобы остаться без финансирования.
По республике серьёзно проходится пандемия, уже начинают поступать первые сигналы экономического кризиса, поэтому партии «Право и справедливость» будет очень сложно сохранить статус правящей.
Однако это не устраивает оппонентов, которые всё равно настаивают на отставке власти и проведении новых выборов по новым правилам. Такая ситуация делает перспективы разрешения кризиса в Белоруссии гораздо более туманными и непредсказуемыми, чем в Польше.
Текущие кризисы в двух восточноевропейских республиках демонстрируют и серьёзные социальные трансформации их обществ. И там и там требуют либерализации и демократизации вместо консервативного и традиционного устройства. Недопонимание систем и протестующих заключается не в сиюминутных требованиях, а в гораздо большем — столкновении систем мировоззрения.
Польские протестующие говорят твёрдое «нет» намерениям властей сохранить католическую консервативную Польшу, опирающуюся на наследие межвоенной второй Речи Посполитой. В Белоруссии на митингах говорят «нет» стремлениям властей сохранять привычную для себя авторитарную систему управления, в экономике опирающуюся на советское наследие с доминирующим госсектором, и требуют реальной и конкурентной политической жизни.
Чтобы со сменяемостью власти, партийной борьбой и иными атрибутами.
С учётом доминирования молодёжи в протестной активности и в Белоруссии, и в Польше — время играет в их пользу.
