Тут надо помнить, что Булгаков сам был медиком и описывал, в основном, тех людей, которых знал сам — своих университетских преподавателей, своих родственников, однокашников.
Кот и кит
Доктор Курицкий, внезапно перекрестившийся в, как сейчас говорят, «политического украинца», своеобразный альтер-эго булгаковских белогвардейцев. Сам лично на страницах романа он не появляется, но его частенько упоминают. Причём роль его не слишком хорошая — когда Турбин был ранен, от приглашения Курицкого сразу же отказываются, хотя, судя по контексту, живёт он неподалёку, а позже именно Курицкий обеспечивает мобилизацию Турбина в петлюровскую армию. С другой стороны, именно «протекция» доктора Курицкого спасает жизнь Лариосику, которого чуть было не расстреляли петлюровцы, когда он ехал из Житомира в Киев.
У доктора Курицкого есть совершенно определённый прототип, установленный Ярославом Тинченко — это бывший сокурсник Михаила Булгакова по медицинскому факультету Киевского университета, член Центральной Рады, начальник Главного военно-санитарного управления у Петлюры доктор Дмитрий Одрина.
Одрина на год младше Булгакова, родился в образованной крестьянской семье в селе Телешовцы Белоцерковского уезда Киевской губернии. Медицинский факультет Киевского университета окончил в том же 1916 году, что и Булгаков. Познакомились они, вероятно, в 1914 году.
В 1916 году Булгаков и Одрина добровольцами отправились на фронт и служили неподалёку: Булгаков работал в Каменец-Подольском госпитале, а Одрина — в санитарным поезде, который привозил с фронта в Каменец-Подольский и Тернопольский госпитали раненых.
При этом Одрина активно занимался политикой. Летом 1917 года вернулся в Киев и стал помощником Петлюры (с которым он был отлично знаком и даже дружил) по военно-санитарным вопросам. Вскоре он создал медицинско-санитарный отдел войск при Генеральном секретариате (правительстве УНР), но в декабре ушёл в отставку вместе с Петлюрой.
В марте 1918 года Одрина вновь вернулся в Киев и поселился вместе с Петлюрой, чьим секретарём и помощником он был, в Стрелецком переулке в Верхнем городе. Это действительно порядка 15-ти минут пешком от дома Булгакова.
Накануне антигетманского восстания выехал в Казатин, где создал Главное военно-санитарное управление армии УНР и вернулся оттуда уже с Петлюрой 19 декабря. Откровенно говоря, представляется маловероятным, чтобы поход Николки Турбина за помощью к Курицкому/Одрине окончился бы успешно — скорее всего в эти дни он и дома-то не бывал, даже если и продолжал жить в Стрелецком переулке… И уж точно столь важный военно-политический деятель не пошёл бы лично пользовать раненого сокурсника.
Последнее, впрочем, не обязательно — в ноябре 1919 года, уже побывав министром охраны здоровья и заместителем Главы Совета Министров УНР Одрина умер от тифа в Каменец-Подольском госпитале, до последнего момента занимаясь лечением больных и раненых солдат.
Первая помощь
Итак, по зову Николки в доме на Алексеевском спуске появляется «остробородый, с засученными рукавами, доктор в золотом пенсне». Кто бы это мог быть?
Вариантов тут, собственно, не так много. Это могли быть Феофил Гаврилович Яновский и Иван Павлович Воскресенский.
Феофила Яновского, известного киевлянам под именем «святой доктор» Булгаков превосходно знал.
Во-первых, он был хорошим знакомым Афанасия Ивановича Булгакова и лечил его, но, увы, для тогдашней медицины его болезнь была неизлечима.
Кстати, это обстоятельство отражено, например, в «Театральном романе»:
«Иван Васильевич (в контексте произведения имеется в виду К.С. Станиславский — Авт.) как-то покряхтел и спросил:
— А здоровье вашего батюшки как?
— Мой отец умер.
— Ужасно, — ответил Иван Васильевич, — а к кому обращались? Кто лечил?
— Не могу сказать точно, но, кажется, профессор… профессор Янковский».
В корректуре «Белой гвардии» упоминается доктор Янчевский, но это относится к другому эпизоду.
Во-вторых, Яновский был университетским преподавателем Булгакова он вёл курс диагностики. Михаил Афанасьевич, при всей неровности своей учёбы, у Яновского многому научился — как вспоминала по опыту жизни на Смоленщине Татьяна Лаппа, доктор Булгаков диагноз ставил быстро и правильно.
Яновский долгое время жил в доме №17 по Андреевскому спуску за «замком Ричарда». Правда, он съехал оттуда ещё до переселения Булгаковых, и в 1903 году купил один из флигелей «усадьбы Сикорских» на Большой Подвальной (сейчас — дом 13б по улице Ярославов Вал). Туда пешком идти минут 20-25. Учитывая, что доктор появился через час, такой вариант вполне возможен — если к доктору Николка бежал, а назад они ехали на извозчике.
Иван Павлович Воскресенский для Булгакова в некотором роде фигура умолчания. Если это действительно был он, тогда понятно, почему в тексте нет даже намёка на фамилию.
Доктор Воскресенский, живший в доме №38 по Андреевскому спуску (усадьба Андрея Муравьёва) был другом семьи Булгаковых. Более того, в 1917 году Булгаков и Лаппа некоторое время снимали комнату в квартире Воскресенского. Кстати, именно Воскресенский сыграл значимую роль в излечении Булгакова от наркомании, посоветовав Татьяне Николаевне разбавлять опиум дистиллированной водой.
Но в мае 1918 года за Воскресенского вышла замуж Варвара Михайловна Булгакова и он, таким образом он стал отчимом писателя. Кстати, Воскресенский был на восемь лет младше жены…
Михаил Афанасьевич, при всем исключительно положительном отношении к Воскресенскому, «предательство» матерью памяти отца переживал тяжело. Как вспоминала Татьяна Николаевна «…Михаил все возмущался, что Варвара Михайловна с Воскресенским… Михаила это очень раздражало, он выходил из себя. Конечно, дети не любят, когда у матери какая-то другая привязанность… Или они уходили гулять куда-то там на даче, он говорил: "Что это такое, парочка какая пошла». Переживал. Он прямо говорил мне: «Я просто поражаюсь, как мама затеяла роман с доктором". Очень был недоволен…».
Отношение Булгакова к этому браку видно хотя бы из того, что в «Белой гвардии» временем смерти матери Турбиных назван май 1918 года, когда состоялся брак Ивана Павловича и Варвары Михайловны (на самом деле она умерла в 1922 году). Некоторые авторы идут ещё дальше и утверждают, что именно Воскресенский был прототипом Курицкого, но это, всё же, маловероятно.
Воскресенский, который был семейным врачом Булгаковых, подходит на роль первого доктора даже больше Яновского, но в тексте присутствуют противоречащие такой версии моменты — Николка слишком долго ходил за доктором (но тут дело такое, его могло дома не быть) и, главное, позже упоминается, что доктор был толстый, в то время как на фото видно, что Иван Павлович строен.
Консилиум
Три врача, установившие у Турбина тиф, описываются в тексте дважды:
— «остробородый в золотом пенсне, другой бритый — молодой, и, наконец, седой и старый и умный в тяжелой шубе, в боярской шапке, профессор, самого же Турбина учитель»;
— «золотоглазый медведь, другой, молодой, бритый и стройный, больше похожий на гвардейца, чем на врача, и, наконец, третий, седой профессор».
Молодой и бритый, по фамилии Бродович, ничем особенным не выделяется. Судя по всему, они с Турбиным знакомы, а в списках однокурсников Булгакова по университету встречается имя Ивана Александровича Бровковича. Имеется ли в виду один и тот же человек — непонятно.
Кстати, Бродович/Бровкович может находиться в отдалённом родстве с доктором Борметалем из «Собачьего сердца». Главным образом — своей гвардейской статью. Правда, у Борменталя была бородка.
Что касается двух остальных персонажей, то это могут быть Воскресенский и Яновский, а может быть Яновский и кто-то третий (если «золотоглазый медведь» — не Воскресенский). В обоих случаях Яновский — профессор, учивший самого Булгакова.
Автор книги «Доктор Булгаков» Юрий Виленский полагает, что профессор — выдающийся хирург Николай Маркианович Волкович. Он был заведующим университетской хирургической клиникой, а во время войны — консультантом Юго-Западного фронта. Волкович часто наезжал в госпитали, оперировал сам и проводил обучение военных врачей. Так что он не только преподавал у Булгакова, но и вёл его хирургическую практику и, вполне вероятно, сталкивался с ним на фронте.
Поскольку из врачей только один назван учителем Турбина, то очевидно, что Волкович и Яновский вместе не сводятся — они оба были учителями Булгакова. Кстати, в 1918 году оба были отнюдь не старыми людьми — Волковичу было 50, а Яновскому — 48. Потом они прожили ещё по 20 лет.
Другое дело, что, повторимся, Яновский был вхож в дом Булгаковых, они дружили с отцом писателя с 1880-х годов, а на момент рождения Михаила Афанасьевича были даже почти соседями — Булгаковы жили около Житнего рынка, а Яновский — на Боричевом Току (улица, пересекающая Андреевский спуск уже на Подоле). Между их домами — минут 15 пешего хода. Опять же, напомним, упоминание похожих фамилий в других текстах Булгакова.
Впрочем, мы должны понимать, что у одного и того же персонажа могло быть (и наверняка было) несколько прототипов.
Такие вот пять врачей «Белой гвардии», за которыми стоят вполне исторические киевские доктора, память о которых многие десятилетия хранили киевляне…
