Ремонтировать танки и БТРы ополченцам помогают пленные, ещё месяц назад служившие в вооружённых силах Украины.
… На территории базы — десятки искалеченных войной танков. А ещё БМП, БТР, «Уралы», КрАЗы, ЗиЛы… На отдельной площадке стоят несколько самоходок, «гвоздики» и «акации».
— Смотри, — проводит для нас экскурсию боец с позывным «Крокодил». — Это все у укров отжато, видишь — беременные!
Я не понимаю…
— Ну, две белых полоски на каждом, беременные, — смеётся он. — Мы всю укропскую технику так называем!
Мимо нас с рёвом проходит Т-64. Белые полоски на нем уже закрашены.
— О, ещё один в строй встал! — радуется «Крокодил». — Его на платформе несколько дней назад привезли, движок дохлый был, их военные его бросили и убежали… А вот эту инженерную машину на базе Т-72 мы у укропов ещё под Славянском увели. Они тогда два наших блокпоста ею смели, но мы её уработали!
— «Крокодил», у этого генератор накрылся, мы вон с того донора снимем! — пара пацанов в замасленных комбинезонах высовываются из танка, кивая в сторону разбитой машины, стоящей на отшибе базы посреди таких же поникших «братьев». «Донорами» здесь называют технику, которая теперь годится только на запчасти.
Со стороны это выглядит как профессиональная беседа автослесарей, этаких старых коллег по работе. Но «Крокодил» подсказывает: оба хлопца — пленные, и ещё месяц назад служили в бронетанковых бригадах Украины.
Иван и Серёга — из центральной Украины. Они не выглядят замученными, спокойно общаются с журналистами, вот только родные села просят не называть: к их родителям уже приходили представители спецслужб, намекали, что пацаны, возможно, Родину предали. Да и других родственников полно, на которых идейные «великоукраинцы» отыграться могут. По этим же причинам отворачиваются при виде объективов.
— Жаловаться нам не на что, — улыбается Иван, танкист-наводчик. — Нормально живём, не в подвале, три раза, как и полагается, кормят.
— Заставили ремонтировать?
— Да нам самим скучно просто сидеть там, в технике мы кое-что понимаем, вот и попросились на работы.
— А в плен как попали?
— Да колонну нашу на марше разбили, нас и взяли. Мы — не нацгвардия, мы — армейцы-контрактники. Я в армию пошёл, чтобы потом в вуз заочно поступить, там льготы есть при поступлении, с год прослужил где-то. Теперь не видать мне института, наверное…
Сюда особо никто из наших не стремился, но на пацанов за отказ ехать на войну уголовные дела пооткрывали, дезертиры, типа. Да и офицеры зудели: в Донецке — террористы настоящие, детей убивают своих же… А потом нас подняли ночью и пошли. И напоролись…
— Родители знают, где вы?
— Да, нам дают звонить.
Серёга и Иван разговаривают, не отрываясь от работы: что-то откручивают, сливают, протирают…
— Вот эта машина — из нашей колонны, — стучит по броне Серёга и задумывается, видимо, вспоминая пережитое….
Мы желаем солдатам поскорее оказаться дома, но, похоже, такой перспективе они не особо рады:
— Мы догадываемся, как там встретят, — закуривает Иван и ещё раз просит не показывать его лицо. — Очень боюсь, что жену эсбэушники по допросам затаскают. Она, кстати, скоро сюда приедет. Будем жить здесь, наверное. Пока моя Украина в себя не придёт…
