Два брата на войне. Как нивхи Россию в Украине защищают
12:24 07.06.2024 (обновлено: 12:49 07.06.2024)
Евгения Ловгун – поэтесса. Талантливая, оригинальная, самобытная. Когда она напевно или распевно читает свои стихи из книги "Песни Эвении", перед глазами встает бескрайний Север. Точнее -- Дальний Восток с его заснеженными просторами, тундра, суровые холодные моря, слышится бубен шамана, посылающего свои ритмичные сигналы прямо во вселенную.
К Богу. Или к богам в общении с которыми таким, как Евгения и ее народ, не нужны посредники.
Евгения сегодня живет в Москве с русским мужем и детьми. Но она – КМНС. То есть представительница коренного малочисленного народа Севера. Она – нивха, как сама смеется перед выступлениями, "прекрасная нивха".
Евгения
Нивхи – это действительно малый народ, численность которого исчисляется четырьмя тысячами человек. Или чуть больше. Они – коренное население Приамурья, острова Сахалин и нескольких соседних островов поменьше.
Старое название этого народа – гиляки (на местных наречиях гилэкэ, от гилэ -- "лодка"). Нивхи – прекрасные рыбаки и мореходы. Из-за их умения управляться на море местные народы и пытались завоевать их или ассимилировать. Чтобы перехватить умение жить на воде. Пока никому не удалось – народ живет своей жизнью. Полноценной жизнью современной России.
О гиляках писали известные российские путешественники Максим Перфильев, Иван Москвитин, Ерофей Хабаров, Иван Крузенштерн и другие. В честь морских способностей нивхов в русском императорском флоте на рубеже XIX-ХХ веков две канонерские лодки назывались "Гиляк" и "Гиляк II".
Как КМНС, нивхи не подлежат мобилизации в армию. Но с началом спецвоенной операции (СВО) России в Украине два брата Евгении из разных ветвей ее рода – Александр и Андрей -- пошли добровольцами в армию и воюют в Украине. Вернее -- воюет Андрей, а Александр погиб в боях.
Евгения от братьев узнала, что двигало ее родными при выборе своей солдатской участи. Она написала два рассказа о братьях, воюющих за Россию и Украину, которую они так же искренне любят. Искренние люди – об этом стихотворение Евгении "Я не против тебя", написанное в декабре прошлого года …
Александр "Ниндзя"
Это Саша. Позывной "Ниндзя". Он мой брат. Мы с ним из одного поселка, из одного народа и из одного довольно сильного нивхского рода. Мой отец и его отец двоюродные братья. Саша пошел на СВО добровольцем.
— Привет, Саша! Как ты?
— Нормально, только на одно ухо оглох.
— Ты в пехоте? Рядовой?
— Нет, я в минометном, ефрейтор. Снаряды по 16 кг таскаем.
— Ты в пехоте? Рядовой?
— Нет, я в минометном, ефрейтор. Снаряды по 16 кг таскаем.
Саше 34 года. Рост 160 см, вес около 55 кг, а может и того меньше. Когда его впервые видят, ругаются, почему ребенка на фронт отправили.
Фото:
Он и правда похож на мальчишку: лет двенадцати. Маленький, худенький. Но на язычок остер.
— Я не терпила. Не собираюсь терпеть насмешки. Я же не виноват, что маленький.
— А почему тебя "Ниндзей" прозвали?
— Я не терпила. Не собираюсь терпеть насмешки. Я же не виноват, что маленький.
— А почему тебя "Ниндзей" прозвали?
Достает огромный кривой нож. Я инстинктивно закрываю рот ладонью:
— Мамочка дорогая, весомый аргумент, чтобы не дразнить мальчишку.
— Меня как увидели с этим тесаком, сразу "Ниндзей" и прозвали.
— Часто прилетает?
— Сегодня та сторона как взбесилась. Много прилетов было. И в основном кассетными. Шансов спастись от них ничтожно мало. Все мои близкие друзья, братья, трехсотыми ушли, а один, самый близкий, двухсотым. Я один остался.
— Меня как увидели с этим тесаком, сразу "Ниндзей" и прозвали.
— Часто прилетает?
— Сегодня та сторона как взбесилась. Много прилетов было. И в основном кассетными. Шансов спастись от них ничтожно мало. Все мои близкие друзья, братья, трехсотыми ушли, а один, самый близкий, двухсотым. Я один остался.
Молчим.
— Страшно? — спрашиваю его я.
— Уже смирился, — спокойным голосом, а у меня волосы на голове шевелятся. — Я ведь оглох недавно на одно ухо, — продолжает — стоял возле миномета и забыл наушники тактические надеть.
— Не боишься не услышать свист мин?
— Ну, правое ухо у меня хорошо слышит.
— Ты с братом?
— Нет, он ссыкун, — смеемся вместе с ним. — Но я его не осуждаю. Сюда надо осознанно идти. Я вот сам пошел, я так решил для себя. Сказал родственникам только перед самым отъездом, но они до последнего не верили мне. А когда увидели, что в автобус сажусь, в шоке были. Но я же решил? Решил. Сказал сделаю, значит, сделал.
— Ну ты молоток, Сашка! Я слышала, что брат твой женился недавно. Романтика, любовь и все такое... Ну и тепло под бочком у жены.
— Ну, у нас тут тоже тепло. Видишь, — показывает добротную землянку — мы ее знаешь из каких бревен построили? Из вот таких! — разводит руки в стороны и показывает толщину. — И еще вот, печка. Отлично греет, кстати.
— Уже смирился, — спокойным голосом, а у меня волосы на голове шевелятся. — Я ведь оглох недавно на одно ухо, — продолжает — стоял возле миномета и забыл наушники тактические надеть.
— Не боишься не услышать свист мин?
— Ну, правое ухо у меня хорошо слышит.
— Ты с братом?
— Нет, он ссыкун, — смеемся вместе с ним. — Но я его не осуждаю. Сюда надо осознанно идти. Я вот сам пошел, я так решил для себя. Сказал родственникам только перед самым отъездом, но они до последнего не верили мне. А когда увидели, что в автобус сажусь, в шоке были. Но я же решил? Решил. Сказал сделаю, значит, сделал.
— Ну ты молоток, Сашка! Я слышала, что брат твой женился недавно. Романтика, любовь и все такое... Ну и тепло под бочком у жены.
— Ну, у нас тут тоже тепло. Видишь, — показывает добротную землянку — мы ее знаешь из каких бревен построили? Из вот таких! — разводит руки в стороны и показывает толщину. — И еще вот, печка. Отлично греет, кстати.
27 января, 05:58Культура
Крымчанка и поэтесса, у которой сбылись все мечты. Ко Дню Рождения Риммы КазаковойВ Крымской АССР, в Севастополе, 27 января 1932 года родилась русская поэтесса и переводчица Римма Фёдоровна Казакова, творчество которой коснулось не только советской и российской литературы, но и кино, музыкальной эстрады, музыкального театра и общественной жизни страныПоказывает маленькую печку, почти игрушечную, размером с планшет. Мне даже сложно представить, что она может обогревать помещение.
— Ну да, серьезно...
— Да и к тому же я тоже женился. И жена у меня красивее. Но я здесь, а он там.
— Ох, Сашок, когда успел-то? — удивляюсь я. — Ты ведь здесь второй год уже, если не ошибаюсь. А уходил-то холостяком.
— Когда в отпуск после ранения приезжал, этим летом. Тогда вот и женился. Она ко мне уже два раза приезжала. Вот, на днях опять собирается. Я отговаривал ее, ну, вот опасно здесь, но она меня не слушает. Сына хочет. И я тоже.
— Да и к тому же я тоже женился. И жена у меня красивее. Но я здесь, а он там.
— Ох, Сашок, когда успел-то? — удивляюсь я. — Ты ведь здесь второй год уже, если не ошибаюсь. А уходил-то холостяком.
— Когда в отпуск после ранения приезжал, этим летом. Тогда вот и женился. Она ко мне уже два раза приезжала. Вот, на днях опять собирается. Я отговаривал ее, ну, вот опасно здесь, но она меня не слушает. Сына хочет. И я тоже.
— Да, оставить сына это важно для мужчины. Он продолжит твой род, твою хорошую генетику. Тебе вот тридцать четыре, а выглядишь максимум на семнадцать. И то с очень большой натяжкой.
Саша молчит, и взгляд его серьезен. Сколько же в глазах боли, о которой он не скажет.
— Саш, я заметила, ты вот все время оглядываешься по сторонам и слушаешь. Что-то не так?
— Так. А вот тихо когда, тогда точно что-то не так. Я и дома все время в небо смотрел, головой во все стороны вертел. А когда квадрокоптер увидел, сразу за деревом спрятался. Ну вот умом понимаю, что это не камикадзе, а поделать с собой ничего не могу... На мой приезд салют пустили, я на землю сразу плашмя упал. Как стоял, так и упал. Девчонки смеялись надо мной, ну да ладно, пусть лучше они смеются, чем боятся. Они меня потом еще в бар повели, а я и музыку теперь долго слушать не могу. Ну, понимаешь, мне надо слышать. Часик посидел, и ушел. Не мое это.
— Когда обратно домой едешь?
— Как ребята уехавшие вернутся, так сразу и я поеду. Знаешь, некоторые не возвращаются... И я всегда могу уйти по зеленке, как представитель КМНС (коренные малочисленные народы Севера). Но я не собираюсь этого делать и предавать друзей. Мы тут с ними пуд соли съели на всех. И я их никогда не брошу. Они меня любят, талисманом называют.
— Получается, Сашка, ты -- сын полка?
— Получается так, — и по мальчишечьи улыбается.
— Я напишу про тебя! Можно?
— Нужно! Передавай всем большой привет!
— Так. А вот тихо когда, тогда точно что-то не так. Я и дома все время в небо смотрел, головой во все стороны вертел. А когда квадрокоптер увидел, сразу за деревом спрятался. Ну вот умом понимаю, что это не камикадзе, а поделать с собой ничего не могу... На мой приезд салют пустили, я на землю сразу плашмя упал. Как стоял, так и упал. Девчонки смеялись надо мной, ну да ладно, пусть лучше они смеются, чем боятся. Они меня потом еще в бар повели, а я и музыку теперь долго слушать не могу. Ну, понимаешь, мне надо слышать. Часик посидел, и ушел. Не мое это.
— Когда обратно домой едешь?
— Как ребята уехавшие вернутся, так сразу и я поеду. Знаешь, некоторые не возвращаются... И я всегда могу уйти по зеленке, как представитель КМНС (коренные малочисленные народы Севера). Но я не собираюсь этого делать и предавать друзей. Мы тут с ними пуд соли съели на всех. И я их никогда не брошу. Они меня любят, талисманом называют.
— Получается, Сашка, ты -- сын полка?
— Получается так, — и по мальчишечьи улыбается.
— Я напишу про тебя! Можно?
— Нужно! Передавай всем большой привет!
Что-то зашипело, захрипело.
— О, радийка заработала. Ну ладно, сестра, я пойду!
— Береги себя, Сашка. Это не просьба, это приказ.
— Так точно! — весело отвечает отважный мужчина в теле ребенка и уходит в хрипящую темноту…
— О, радийка заработала. Ну ладно, сестра, я пойду!
— Береги себя, Сашка. Это не просьба, это приказ.
— Так точно! — весело отвечает отважный мужчина в теле ребенка и уходит в хрипящую темноту…
Андрей "Шаман"
Это Андрей. Позывной "Шаман". Мотострелковая бригада, старший стрелок. Он тоже мой брат. Наши бабушки родные сестры.
Почему Шаман? Такое прозвище было у его отца Анатолия. Тот еще затейник был. Выходил к магазину с гармонью и запевал:
Червону руту не шукай вечорами.
Ти у мене едина, тiльки ти, повiр!
Бо твоя врода - то є чистая вода,
То є бистрая вода з синiх гiр.
И так он красиво пел, что люди выходя из магазина роняли слезы и монеты в потертую кепку Шамана. За это, а также за тунеядство и мелкое пакостничество Анатолия забирали в милицию. Переступая порог отделения Анатолий напрочь забывал русский язык и отвечал только на нивхском, и не только отвечал, но и песни пел красивым грудным голосом, с надрывом, на чистом нивхском. За что его взашей гнали уже из милиции на улицу, больно шумный. Одним словом, Шаман. Настоящее же его имя не все знали.
Червону руту не шукай вечорами.
Ти у мене едина, тiльки ти, повiр!
Бо твоя врода - то є чистая вода,
То є бистрая вода з синiх гiр.
И так он красиво пел, что люди выходя из магазина роняли слезы и монеты в потертую кепку Шамана. За это, а также за тунеядство и мелкое пакостничество Анатолия забирали в милицию. Переступая порог отделения Анатолий напрочь забывал русский язык и отвечал только на нивхском, и не только отвечал, но и песни пел красивым грудным голосом, с надрывом, на чистом нивхском. За что его взашей гнали уже из милиции на улицу, больно шумный. Одним словом, Шаман. Настоящее же его имя не все знали.
Андрей, сын Шамана, родился совсем крохотным, сморщенным и синим. Старшая сестра, увидев его через окошко родильного отделения, попросила маму оставить "негра" в роддоме и поскорее возвращаться домой. Но никто, конечно, не прислушался к ее словам. Так что Андрейка вырос жизнерадостным парнишкой. Мы с ним все детство на великах прогоняли. Купались на речке. Изредка дрались, потом дальше играли, как ни в чем не бывало.
Андрей всегда весел, даже когда ему невесело. Шутит, смеется. В прошлом году ушел добровольцем на фронт.
– Эх, не нашел себе здесь невесту, поеду тогда там поищу! – подбадривал он приунывших родственников.
Александр Нинзя
Уехал. Получил автомат и упал под его тяжестью. Весь взвод смеялся:
— Вот вояку привезли!
Андрейка ростом не сильно вышел: где-то сто шестьдесят сантиметров, худощавый, но жилистый, на земле твердо стоит, хоть и пошатывало его по жизни немало.
Наработанные в рыболовстве навыки пришлись очень кстати и на войне: вязание сложных узлов, навыки выживания в непогоду, умение подбодрить человека в тяжелую минуту. Трудности окопной жизни не сильно отличаются от рыбацких, так что освоился на месте Андрей как рыба в воде.
На свой день рождения прислал видео из наполовину вырытого и залитого осенними ливнями окопа: изможденное лицо в грязи, на подошвах сапог сорокасантиметровые глиняные наросты, в руках лопата.
Страдающим голосом произнес он в камеру: "С днем рождения меня!"
После ранения и госпиталя заехал ко мне. Не виделись тыщу лет. Последний раз лет десять назад, может и больше.
– Что купить? – крикнул с порога.
– Ничего не надо! У меня все есть.
– Ничего не надо! У меня все есть.
Ушел в магазин и притащил кучу пакетов с продуктами, игрушку для моего сына, и маленькую модную сумочку для меня. На мои возмущения ответил, что на проживании в гостинице он сэкономил гораздо больше. Ну, приятно, конечно, чего уж там говорить.
Прошел в комнату, лег на постель и на всю громкость включил эти популярные в последнее время соцсети с короткими видюшками.
– Андрей, выключи, пожалуйста это. Как вообще этот тик-ток головного мозга смотреть можно?
Выключил, включил музыку.
– Андрей, выключи музыку. Ну или хотя бы надень наушники.
– Андрей, выключи музыку. Ну или хотя бы надень наушники.
Надел наушники. Ночью встал и ходит, и ходит, и ходит, и ходит.
– Слушай, ну хватит шаманить! Давай уже спать иди!
– А, ну да, чаю только выпью.
– Нет, пей сок, чайник больно шумный.
– Слушай, ну хватит шаманить! Давай уже спать иди!
– А, ну да, чаю только выпью.
– Нет, пей сок, чайник больно шумный.
27 января, 05:58Культура
Крымчанка и поэтесса, у которой сбылись все мечты. Ко Дню Рождения Риммы КазаковойВ Крымской АССР, в Севастополе, 27 января 1932 года родилась русская поэтесса и переводчица Римма Фёдоровна Казакова, творчество которой коснулось не только советской и российской литературы, но и кино, музыкальной эстрады, музыкального театра и общественной жизни страныБерет бутылку с соком и пьет из горла.
– Это что еще за номер? Возьми стакан!
– А-а-а! – схватился за голову брат – Приехал, называется, к родственникам! Видео не смотри, музыку не слушай, по комнате не ходи, чай не пей, из горла не пей!
– А-а-а! – схватился за голову брат – Приехал, называется, к родственникам! Видео не смотри, музыку не слушай, по комнате не ходи, чай не пей, из горла не пей!
Посмеялись. Чаю все-таки выпили и разошлись спать.
Это потом только я узнала, что у контуженных шум в голове стоит, и они вот этими видюшками и музыкой пытаются перекрыть его, и забыться наконец во сне. Андрей оглох на одно ухо…
Это потом только я узнала, что у контуженных шум в голове стоит, и они вот этими видюшками и музыкой пытаются перекрыть его, и забыться наконец во сне. Андрей оглох на одно ухо…
Первый раз его контузило весной. Тогда было оба уха. Быстро поправился и после двухнедельного отпуска вернулся в зону боевых действий. И снова ранение, опять оглох, теперь на одно ухо. Несколько осколков так и остались в голове.
Чудом уцелел при миномётном обстреле. Землей закидало. Откопали его ребята: "Жив, чертяка!"
– Ничего, врач сказал, слух восстановится.
– Дай Бог… Как там, Андрей?
– Страшно, Женя, очень страшно. И это невозможно вынуть из головы никакими клещами. На моих глазах столько ребят погибло. Я не буду тебе об этом рассказывать, можно?
– Дай Бог… Как там, Андрей?
– Страшно, Женя, очень страшно. И это невозможно вынуть из головы никакими клещами. На моих глазах столько ребят погибло. Я не буду тебе об этом рассказывать, можно?
Молчим. Пьем чай.
– Жень, может покажешь город?
– Да, конечно, хоть сейчас. А чего ты увидеть хочешь? Красную площадь, музеи может какие, парки?
– А аттракционы тут есть? Ну, с горками, каруселями?
– Есть, конечно, – удивилась я. – Андрей тебе 44 года! Закрыть гештальт с детскими мечтами хочешь?
– Ага...– замялся брат.
– Да, конечно, хоть сейчас. А чего ты увидеть хочешь? Красную площадь, музеи может какие, парки?
– А аттракционы тут есть? Ну, с горками, каруселями?
– Есть, конечно, – удивилась я. – Андрей тебе 44 года! Закрыть гештальт с детскими мечтами хочешь?
– Ага...– замялся брат.
В тот день мы облазили полгорода. Побывали в дельфинарии, океанариуме, покатались на "чертовом колесе". На горки я уже не пошла, не стала рисковать, постояла внизу, подождала его. Какой же счастливый он вышел! А у меня от его счастья в груди закололо...
Рыбак-профессионал, настоящий мастер своего дела, более полжизни рискующий утонуть и пропасть в море! Солдат, рискующий каждый день умереть от обстрелов, мечтает о горках и каруселях, и еще побывать в цирке. Ну чисто ребенок!
Два дня гуляли по городу. Потом посадила его на такси и отправила в аэропорт:
– Ты уж извини, не могу с тобой поехать, сын маленький. Головой крути во все стороны, там все подробно написано, где что и куда идти. Куда основная масса идет, туда и ты. Если что непонятно, звони.
– Ну, головой вертеть я умею.
– Ну, головой вертеть я умею.
Благополучно доехал до аэропорта, сел в самолет и улетел домой. И понеслись слухи один лучше другого: до дома не доехал, развели на деньги, сбежал из части, бомжует.
"Где-то наш Андрейка сейчас?" – гадала я, а сегодня утром звонок.
– Женя, привет! – кричит в трубку.
– Привет, Андрей! Как дела? Ты где сейчас?
– В казарме! Под конвоем хожу! Ко мне охранников приставили, сказали, что КМНСников мало осталось! Охранять надо!
– Ну ты даешь! – хохочу я в голос – Чем отличился? Кутил? Дрался? Чего натворил, колись!
– Ну мы тут с другом отличились немножко! Одни пятерки получили! И кутили, и дрались, и кусались!
– А мне говорили, что ты в Сочи, что не хочешь обратно ехать. Что под трибунал пойдешь!
– Какие Сочи? Какой трибунал!? Сдурела что ли? Никуда я не сбегал! Еще чего! Где ты все это собираешь? Скоро обратно еду, если не комиссуют, конечно! Верь мне!
– Верю.
– Вообще, по-дурацки получилось. Лежал в госпитале. Пошел проходить аудионику, мне там врач сказал, чтобы я выключил телефон. Ну, я выключил звук. Сейчас понимаю, надо было совсем его выключить. В госпитале оказывается обход был, а меня на месте не было. Мне врач звонил, звонил, а у меня ж звука нет, да и слышу плохо. Прихожу в больницу, охранник говорит, что меня пускать не велено. Но пропустил поговорить с врачом. Врач сказал, надо было трубку брать и написал в справке: грубое нарушение госпитализации. Лор тоже вот не принимает почему-то. Я прихожу, он обещает позвонить, вызвать меня. Но воз и ныне там.
– Так ты сейчас не лечишься?
– Не-а. Правое ухо совсем не слышит уже почти. Вот тут на втором ярусе мужик лежит, я его вообще не слышу. Бормочет там что-то бормочет, а что бормочет, непонятно. Приходится подниматься и ухом к нему: "Че, че?"
– Ох, Андрей, очень верю, что у тебя все наладится, и слух вернется, и жена найдется хорошая… Ага?
– Да все у меня хорошо и было и будет. Веришь?
– Верю.
– Женя, привет! – кричит в трубку.
– Привет, Андрей! Как дела? Ты где сейчас?
– В казарме! Под конвоем хожу! Ко мне охранников приставили, сказали, что КМНСников мало осталось! Охранять надо!
– Ну ты даешь! – хохочу я в голос – Чем отличился? Кутил? Дрался? Чего натворил, колись!
– Ну мы тут с другом отличились немножко! Одни пятерки получили! И кутили, и дрались, и кусались!
– А мне говорили, что ты в Сочи, что не хочешь обратно ехать. Что под трибунал пойдешь!
– Какие Сочи? Какой трибунал!? Сдурела что ли? Никуда я не сбегал! Еще чего! Где ты все это собираешь? Скоро обратно еду, если не комиссуют, конечно! Верь мне!
– Верю.
– Вообще, по-дурацки получилось. Лежал в госпитале. Пошел проходить аудионику, мне там врач сказал, чтобы я выключил телефон. Ну, я выключил звук. Сейчас понимаю, надо было совсем его выключить. В госпитале оказывается обход был, а меня на месте не было. Мне врач звонил, звонил, а у меня ж звука нет, да и слышу плохо. Прихожу в больницу, охранник говорит, что меня пускать не велено. Но пропустил поговорить с врачом. Врач сказал, надо было трубку брать и написал в справке: грубое нарушение госпитализации. Лор тоже вот не принимает почему-то. Я прихожу, он обещает позвонить, вызвать меня. Но воз и ныне там.
– Так ты сейчас не лечишься?
– Не-а. Правое ухо совсем не слышит уже почти. Вот тут на втором ярусе мужик лежит, я его вообще не слышу. Бормочет там что-то бормочет, а что бормочет, непонятно. Приходится подниматься и ухом к нему: "Че, че?"
– Ох, Андрей, очень верю, что у тебя все наладится, и слух вернется, и жена найдется хорошая… Ага?
– Да все у меня хорошо и было и будет. Веришь?
– Верю.
А как еще? Наш человек Андрейка. Наш. По-другому и быть не может. Жену, конечно, пусть он сам себе ищет, а вот с возвращением слуха, что-то делать надо. Поможем?
Ну да, такой вот он, что поделать. Но он ведь жизнью рисковал! Даже двумя. За нас, между прочим…
Ну да, такой вот он, что поделать. Но он ведь жизнью рисковал! Даже двумя. За нас, между прочим…
Я не против тебя
Я не против тебя, ты не против меня,
Так чего же стоим напротив?
У тебя броня, у меня броня,
Ты со словом, и я со словом!
Отчего же, брат, ты гранату сжав
Мне под ноги ее бросаешь?
Отчего я стою, рукоять обняв?
Для чего ты меня убиваешь?
Там, за нами земля, Там, за нами поля,
Наши избы в огне пылают.
Безымянный солдат, над могилою пра-
Прадедов наших умирает.
Твоя стать сильна, твоя сталь крепка,
Твое слово стоит напротив
На широко расставленных ногах
Русобрысым и синеоким.
Там у наших границ размножились
Слова – чужестранные, неживые.
Наш словарь пришли чужеземцы топтать
Не своими ногами – твоими.
А потом возьмутся за нашу мать
И обрежут ей русы косы.
Для чего же ты брат убиваешь меня?
Я такой же как ты – широкий!
Я такой же как ты, весь в отца и мать,
За моею спиною братья,
Извини, не могу англосаксам отдать
Ни аршина земли, ни пяди.
Я не против тебя, ты не против меня,
Так чего же стали раздором –
Неделимые наши родные края
И славянское крепкое Слово?
Я не против тебя, ты не против меня,
Так чего же стоим напротив?
У тебя броня, у меня броня,
Ты со словом, и я со словом!
Отчего же, брат, ты гранату сжав
Мне под ноги ее бросаешь?
Отчего я стою, рукоять обняв?
Для чего ты меня убиваешь?
Там, за нами земля, Там, за нами поля,
Наши избы в огне пылают.
Безымянный солдат, над могилою пра-
Прадедов наших умирает.
Твоя стать сильна, твоя сталь крепка,
Твое слово стоит напротив
На широко расставленных ногах
Русобрысым и синеоким.
Там у наших границ размножились
Слова – чужестранные, неживые.
Наш словарь пришли чужеземцы топтать
Не своими ногами – твоими.
А потом возьмутся за нашу мать
И обрежут ей русы косы.
Для чего же ты брат убиваешь меня?
Я такой же как ты – широкий!
Я такой же как ты, весь в отца и мать,
За моею спиною братья,
Извини, не могу англосаксам отдать
Ни аршина земли, ни пяди.
Я не против тебя, ты не против меня,
Так чего же стали раздором –
Неделимые наши родные края
И славянское крепкое Слово?
