https://ukraina.ru/20240128/1052947332.html
Командир роты мотострелков Француз: Война не спорт, никаких белых флагов, главное — победа, а не участие
Командир роты мотострелков Француз: Война не спорт, никаких белых флагов, главное — победа, а не участие - 29.01.2024 Украина.ру
Командир роты мотострелков Француз: Война не спорт, никаких белых флагов, главное — победа, а не участие
Французу (это позывной) 32 года, близок к возрасту пророка, отдавшего жизнь за правду. Он — командир мотострелковой роты, постоянно находится на ЛБС (линии боестолкновений), у него два высших образования — юридическое и системное программирование. И как у всех здесь ничем не преодолимая вера в нашу Победу. С большой буквы
2024-01-28T18:17
2024-01-28T18:17
2024-01-29T08:02
интервью
сво
спецоперация
захар виноградов
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e8/01/1d/1052955034_42:10:843:461_1920x0_80_0_0_888737d44df246d4ae2d7083d8502d70.jpg
О том, как он ошибался в людях, кого любит, почему в его плейлисте находится «Океан Ельзи» (он называет группу по-украински) и почему не верит в бога, командир мотострелковой роты 200-й бригады Северного флота с позывным Француз рассказал в интервью изданию Украина.ру.— Вы командир мотострелковой роты. Скажите, в чем особенность мотострелковой роты, в сравнении со связистами, разведчиками, артиллеристами или танкистами? Что общего и в чем различия?— Особенности — это не совсем то слово, ближе будет функция. Вооруженные силы — это математическое равенство, где армия равно победа. Но стоит убрать из армии одно значение, будь то пехота, артиллерия или медики, равенство пропадает. Если артиллерия — это боги войны, то мы, мотострелки, это миссионеры, которые не дают Магомеду, в нашем случае Рустему, (Рустему Умарову, министру обороны Украины. – Ред.) наступать на гору Олимп, на которой находятся боги войны — артиллерия... Мы сами двигаем богов войны к нему.— Чтобы, пользуясь вашими образами, двигать гору к Рустему, надо организовать людей, которые находятся в непосредственной близости к противнику. Как вы их мобилизуете, ведь многие из них испытывают вполне человеческие чувства: страх, усталость, безнадежность, тоску по дому и уюту?— Русского человека сложно организовать, он забывает обо всем, видя несправедливость. У меня в роте большинство — это добровольцы, рвутся в бой, не жалея себя. Страх и тем более безнадежность им неведомы, готовы жизнь за победу положить. А зачем мне их жизнь? Мне нужно выполнить задачу и вернуть их в объятия родных. В кинофильмах часто показывают, как генералы бросают подчинённых в бой как «пушечное мясо», и как бы легко принять это за чистую монету. На самом же деле в армии, как и везде, своя вертикаль власти. У Верховного главнокомандующего задача — меньшими потерями закончить спецоперацию, у него сотни тысяч человек и десятки тысяч командиров, таких как я, которые пытаются выполнить свою задачу меньшей кровью. Война — это не компьютерная игра, кто больше убьет.— Что вы говорите подчиненным, когда они сомневаются в своей необходимости находиться здесь, в жутких человеческих условиях?— Так, Захар, вы провели со мной Новый год, неужели условия были жуткими? Человек привыкает ко всему. Да противник иногда подбрасывает сюрпризы, ну а в Африке людей крокодилы едят. Это возвращаясь к первому вопросу, когда тыл работает и тут на передовой можно котлетами себя баловать, и не только котлетами. Люди понимают, что у нас есть своя задача, из этих маленьких задач и выстраивается путь к победе. Уйди мы, откроется дорога на важное направление, а от него в клещи возьмёт противник большое количество подразделений, поэтому мы и стоим стеной.— Что главное на войне — вера в победу, огневая мощь, знание местности, умение приспосабливаться к окружающей обстановке? Или что-то другое?— На войне главное — помнить, что война — это не спорт, никаких белых флагов и здесь главное не участие, а победа.— И тем не менее даже в спорте есть свои особенности — изнуряющие тренировки, изучение тактики конкурентов, а если это коллективный спорт — учет особенностей членов команды. Какие качества солдат и младших офицеров на войне являются решающими для победы?— Мы сейчас о какой победе говорим? Если в войне, то от нас тут мало что зависит, это руководители должны проявить благоразумие и сесть за стол переговоров.Потеря чувства реальности украинской властью может привести к новым Егоровым и Кантария на Грушевского, 5 (адрес, где находится Офис президента Украины в Киеве. — Ред.) и многим жертвам, к сожалению.Что касается наших локальных побед, то для солдата важно лишь оставаться хладнокровным, молниеносно оценивающим ситуацию. Это приходит с опытом, я сам ошибался в людях. Сидит такой, говоря трендовым сейчас словом «чушпан», и поговорить-то с ним не о чем, а в бою первый идёт, а из боя на себе товарища выносит… И сразу понимаешь, что плохо ты в людях разбираешься, это настоящий, а не сериальный пацан.— Испытывали ли вы лично страх, панику? В каких случаях, как их подавляли?— На войне те, кто теряют страх, долго не живут. Поэтому я заставляю себя бояться, просыпаюсь и как мантру повторяю: «Сегодня может случиться что угодно, пускай всю неделю было спокойно, но ты на войне, а тут за углом стреляют, вон какие деньжищи за удобную каску отвалил, носится как шапочка, не пренебрегай ей, тебе домой надо». Хотя неделя спокойствия сейчас это было бы хорошо.— Какие-то особые сны могут сниться в блиндаже или в окопе?— Я не андроид, и мне снятся электроовцы или не электро... Честно, не знаю, никогда сны не запоминал, может даже, мне ни разу ни одна овца и не приснилась. Теперь у меня сомнения, а не репликант ли я. (Смеется.)— Я к тому спрашиваю, что часто говорят, что сны — это слепок с прошлого и прогноз будущего в одном флаконе. О каком будущем вы мечтаете для себя и своих подчиненных?— С возрастом я перестал мечтать, тем более ещё и за подчинённых. Я мечтал о большой семье — трёх детях, двух мальчиках и девочке. А сейчас я здесь — ни семьи, ни детей, давит иногда этот груз, поэтому сама по себе мечта вредна, нужна цель, к которой ты идёшь. И у моих подчинённых такие есть, у каждого своя, для меня главное, чтобы у них была жизнь для их реализации.— Война чисто мужское дело. У вас есть, как мне известно, девушка, которую вы любите и которая вас ждет. Как часто вам удается с ней общаться? Если не секрет, что вы ей рассказываете о войне?— Я считаю, что рассказывать близким что-либо вообще не надо, они переживают больше, чем мы тут, поэтому на любые вопросы есть всегда у нас один ответ: «Всё хорошо». Насчёт девушки, все очень сложно, у меня есть своя Альона Лоренцо, и ей я посвящаю свои подвиги, но она не моя девушка... К сожалению, наверное, я переиграл в Дон Кихота. (Здесь имеется в виду Альдонса Лоренцо или Дульсинея Тобосская. — возлюбленная Дон Кихота из одноименного романа Сервантеса. Француз соединил имя героини с именем Алёна).— Кто для вас является примером в жизни, человеком, на которого вы ориентируетесь?— Буду честен, нет такого человека, в каждом человеке есть и плохое, и хорошее, а превращаться в кальку кого-либо — это значит потерять индивидуальность, хотя, возвращаясь к прошлому вопросу, я бы назвал отца семейства из любой рекламы еды быстрого приготовления: счастливая семья, трое детей и ни у кого нет гастрита.— Что для вас война?— Для меня война — это лакмусовая бумажка общества, и, к сожалению, отсюда я вижу, как бумажка краснеет. Где-то в столице носки надевают далеко не на ступни, а из российской провинции бабушка нам неделю назад автомобиль Ниву передала бесплатно. И мне постоянно указывают по ТВ, кого мне смотреть, слушать и любить. Мы воюем не с Украиной, а с мразью, которая просочилась во власть и теперь уничтожает наших братьев. Украинцы — наши братья и пускай их зомбировали, но я не собираюсь удалять из плейлиста «Океан Ельзи».— Верите ли вы в бога?— Когда-то я думал, если бог есть, как вообще могут быть в мире детские онкологические центры? Сейчас, увидев то, что я увидел, вопросов стало ещё больше. Я не верю в бога и на любые утверждения, что люди сами делают свой выбор, я отвечу как командир роты. В украинской пропаганде нас обличают в разных нечеловеческих преступлениях. Так я на это скажу: я лично застрелю своего подчинённого, который решит изнасиловать «хохлушку» или пленного забить на основании того, что «они же наших парней не жалеют». Благо таких животных у меня в подразделении нет. Так что, если бог есть, в моем понимании он хреновый командир.— Что для вас победа в этой войне?— Как говорил Владимир Александрович Зеленский, он готов хоть с лысым чёртом договариваться, чтобы люди не погибали. Раз мы тут, это ещё раз говорит о лживости нынешней украинской власти, мы, российские солдаты, лишь приближаем момент, когда ничего другого нашему противнику не останется, кроме как сесть за стол переговоров. К сожалению, количество ступенек на Потёмкинской лестнице мне придется только гуглить, сам я их вряд ли посчитаю. Вероятно, наше поколение не застанет полного восстановления братских отношений между нашими братскими народами. Но не наша в этом вина.
https://ukraina.ru/20240101/1052529092.html
https://ukraina.ru/20240119/1052778963.html
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2024
Захар Виноградов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/10/1038802818_369:31:882:544_100x100_80_0_0_2b12cd92d183ab08668d0d3b617dae69.jpg
Захар Виноградов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/10/1038802818_369:31:882:544_100x100_80_0_0_2b12cd92d183ab08668d0d3b617dae69.jpg
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Захар Виноградов
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/10/1038802818_369:31:882:544_100x100_80_0_0_2b12cd92d183ab08668d0d3b617dae69.jpg
интервью, сво, спецоперация, захар виноградов
О том, как он ошибался в людях, кого любит, почему в его плейлисте находится «Океан Ельзи» (он называет группу по-украински) и почему не верит в бога, командир мотострелковой роты 200-й бригады Северного флота с позывным Француз рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Вы командир мотострелковой роты. Скажите, в чем особенность мотострелковой роты, в сравнении со связистами, разведчиками, артиллеристами или танкистами? Что общего и в чем различия?
— Особенности — это не совсем то слово, ближе будет функция. Вооруженные силы — это математическое равенство, где армия равно победа. Но стоит убрать из армии одно значение, будь то пехота, артиллерия или медики, равенство пропадает. Если артиллерия — это боги войны, то мы, мотострелки, это миссионеры, которые не дают Магомеду, в нашем случае Рустему, (Рустему Умарову, министру обороны Украины. – Ред.) наступать на гору Олимп, на которой находятся боги войны — артиллерия... Мы сами двигаем богов войны к нему.
— Чтобы, пользуясь вашими образами, двигать гору к Рустему, надо организовать людей, которые находятся в непосредственной близости к противнику. Как вы их мобилизуете, ведь многие из них испытывают вполне человеческие чувства: страх, усталость, безнадежность, тоску по дому и уюту?
— Русского человека сложно организовать, он забывает обо всем, видя несправедливость. У меня в роте большинство — это добровольцы, рвутся в бой, не жалея себя. Страх и тем более безнадежность им неведомы, готовы жизнь за победу положить.
А зачем мне их жизнь? Мне нужно выполнить задачу и вернуть их в объятия родных.
В кинофильмах часто показывают, как генералы бросают подчинённых в бой как «пушечное мясо», и как бы легко принять это за чистую монету. На самом же деле в армии, как и везде, своя вертикаль власти. У Верховного главнокомандующего задача — меньшими потерями закончить спецоперацию, у него сотни тысяч человек и десятки тысяч командиров, таких как я, которые пытаются выполнить свою задачу меньшей кровью. Война — это не компьютерная игра, кто больше убьет.
— Что вы говорите подчиненным, когда они сомневаются в своей необходимости находиться здесь, в жутких человеческих условиях?
— Так, Захар, вы провели со мной Новый год, неужели условия были жуткими? Человек привыкает ко всему. Да противник иногда подбрасывает сюрпризы, ну а в Африке людей крокодилы едят. Это возвращаясь к первому вопросу, когда тыл работает и тут на передовой можно котлетами себя баловать, и не только котлетами. Люди понимают, что у нас есть своя задача, из этих маленьких задач и выстраивается путь к победе. Уйди мы, откроется дорога на важное направление, а от него в клещи возьмёт противник большое количество подразделений, поэтому мы и стоим стеной.
— Что главное на войне — вера в победу, огневая мощь, знание местности, умение приспосабливаться к окружающей обстановке? Или что-то другое?
— На войне главное — помнить, что война — это не спорт, никаких белых флагов и здесь главное не участие, а победа.
— И тем не менее даже в спорте есть свои особенности — изнуряющие тренировки, изучение тактики конкурентов, а если это коллективный спорт — учет особенностей членов команды. Какие качества солдат и младших офицеров на войне являются решающими для победы?
— Мы сейчас о какой победе говорим? Если в войне, то от нас тут мало что зависит, это руководители должны проявить благоразумие и сесть за стол переговоров.
Потеря чувства реальности украинской властью может привести к новым Егоровым и Кантария на Грушевского, 5 (адрес, где находится Офис президента Украины в Киеве. — Ред.) и многим жертвам, к сожалению.
Что касается наших локальных побед, то для солдата важно лишь оставаться хладнокровным, молниеносно оценивающим ситуацию. Это приходит с опытом, я сам ошибался в людях. Сидит такой, говоря трендовым сейчас словом «чушпан», и поговорить-то с ним не о чем, а в бою первый идёт, а из боя на себе товарища выносит… И сразу понимаешь, что плохо ты в людях разбираешься, это настоящий, а не сериальный пацан.
— Испытывали ли вы лично страх, панику? В каких случаях, как их подавляли?
— На войне те, кто теряют страх, долго не живут. Поэтому я заставляю себя бояться, просыпаюсь и как мантру повторяю: «Сегодня может случиться что угодно, пускай всю неделю было спокойно, но ты на войне, а тут за углом стреляют, вон какие деньжищи за удобную каску отвалил, носится как шапочка, не пренебрегай ей, тебе домой надо». Хотя неделя спокойствия сейчас это было бы хорошо.
— Какие-то особые сны могут сниться в блиндаже или в окопе?
— Я не андроид, и мне снятся электроовцы или не электро... Честно, не знаю, никогда сны не запоминал, может даже, мне ни разу ни одна овца и не приснилась. Теперь у меня сомнения, а не репликант ли я. (Смеется.)
— Я к тому спрашиваю, что часто говорят, что сны — это слепок с прошлого и прогноз будущего в одном флаконе. О каком будущем вы мечтаете для себя и своих подчиненных?
— С возрастом я перестал мечтать, тем более ещё и за подчинённых. Я мечтал о большой семье — трёх детях, двух мальчиках и девочке. А сейчас я здесь — ни семьи, ни детей, давит иногда этот груз, поэтому сама по себе мечта вредна, нужна цель, к которой ты идёшь. И у моих подчинённых такие есть, у каждого своя, для меня главное, чтобы у них была жизнь для их реализации.
— Война чисто мужское дело. У вас есть, как мне известно, девушка, которую вы любите и которая вас ждет. Как часто вам удается с ней общаться? Если не секрет, что вы ей рассказываете о войне?
— Я считаю, что рассказывать близким что-либо вообще не надо, они переживают больше, чем мы тут, поэтому на любые вопросы есть всегда у нас один ответ: «Всё хорошо». Насчёт девушки, все очень сложно, у меня есть своя Альона Лоренцо, и ей я посвящаю свои подвиги, но она не моя девушка... К сожалению, наверное, я переиграл в Дон Кихота. (Здесь имеется в виду Альдонса Лоренцо или Дульсинея Тобосская. — возлюбленная Дон Кихота из одноименного романа Сервантеса. Француз соединил имя героини с именем Алёна).
— Кто для вас является примером в жизни, человеком, на которого вы ориентируетесь?
— Буду честен, нет такого человека, в каждом человеке есть и плохое, и хорошее, а превращаться в кальку кого-либо — это значит потерять индивидуальность, хотя, возвращаясь к прошлому вопросу, я бы назвал отца семейства из любой рекламы еды быстрого приготовления: счастливая семья, трое детей и ни у кого нет гастрита.
— Для меня война — это лакмусовая бумажка общества, и, к сожалению, отсюда я вижу, как бумажка краснеет. Где-то в столице носки надевают далеко не на ступни, а из российской провинции бабушка нам неделю назад автомобиль Ниву передала бесплатно. И мне постоянно указывают по ТВ, кого мне смотреть, слушать и любить. Мы воюем не с Украиной, а с мразью, которая просочилась во власть и теперь уничтожает наших братьев. Украинцы — наши братья и пускай их зомбировали, но я не собираюсь удалять из плейлиста «Океан Ельзи».
— Когда-то я думал, если бог есть, как вообще могут быть в мире детские онкологические центры? Сейчас, увидев то, что я увидел, вопросов стало ещё больше. Я не верю в бога и на любые утверждения, что люди сами делают свой выбор, я отвечу как командир роты. В украинской пропаганде нас обличают в разных нечеловеческих преступлениях. Так я на это скажу: я лично застрелю своего подчинённого, который решит изнасиловать «хохлушку» или пленного забить на основании того, что «они же наших парней не жалеют». Благо таких животных у меня в подразделении нет. Так что, если бог есть, в моем понимании он хреновый командир.
— Что для вас победа в этой войне?
— Как говорил Владимир Александрович Зеленский, он готов хоть с лысым чёртом договариваться, чтобы люди не погибали. Раз мы тут, это ещё раз говорит о лживости нынешней украинской власти, мы, российские солдаты, лишь приближаем момент, когда ничего другого нашему противнику не останется, кроме как сесть за стол переговоров.
К сожалению, количество ступенек на Потёмкинской лестнице мне придется только гуглить, сам я их вряд ли посчитаю. Вероятно, наше поколение не застанет полного восстановления братских отношений между нашими братскими народами. Но не наша в этом вина.
