Геннадий Дубовой о том, как он воюет плечом к плечу с чеченцами и тактике ВСУ
Геннадий Дубовой о том, как он воюет плечом к плечу с чеченцами и тактике ВСУ - 13.07.2022 Украина.ру
Геннадий Дубовой о том, как он воюет плечом к плечу с чеченцами и тактике ВСУ
Боец отряда чеченского командира с позывным «Талиб», писатель Геннадий Дубовой рассказал сайту Украина.ру о взаимовыручке на фронте бойцов разных подразделений Вооруженных сил РФ, в чем, с его точки зрения, российская армия превосходит ВСУ и о том, почему взаимодействие русских и чеченцев должно стать примером для украинцев
— Геннадий, подразделение «Талиба» взяло населенный пункт Камышеваха, который находится на юге северодонецкого фронта. Расскажи, как вы ее освободили?— Камышеваха — это населенный пункт на Лисичанском направлении, один из тех, который освобождает армия ЛДНР при поддержке российских войск и при участии чеченских подразделений. Достаточно трудный объект.Если говорить конкретно по Камышевахе, то артиллерийское обеспечение, координацию действий авиации, а также отчасти разведу обеспечила российская морская пехота.Шестой казачий полк, в основном та часть полка, с которой мы сталкивались — это резервисты. Хорошо действовали их танковые экипажи, достаточно умело, с их помощью мы Камышеваху и штурмовали. Было два танковых экипажа, которые нам существенно помогли. Среди воевавших с нами резервистов был замечательный командир, мальчик 19 лет, он мне напомнил нашего бойца, командира из-под Славянска. 19 лет пацану. Видно, что это настоящий будущий офицер.Хочу отметить, что некоторые из резервистов превращаются в профессиональных солдат. Мне встретились взводники из них, один из них — позывной «Медведь». Замечательный человек, тоже будущий настоящий офицер.Если говорить о штурме Камышевахи, то основную работу по штурму и полной зачистке Камышевахи выполнило подразделение чеченского командира «Талиба».В чеченском подразделении есть и русские бойцы. Например, «Бешеный», у него опыт командировки в Сирии, он принимал участие также еще и в войне в Донбассе в 2014 году. «Юрист», брат мой из Перми, замечательный боец, у него первая война, он настоящий боец. Он учится каждый день.Это Иван из Воронежской области, он в Камышевахе погиб. Это еще Дима, русский. Медик Макс. Все остальные чеченцы.У нас двое двухсотых — русский Иван и чеченец Билал. Он рядом со мной погиб в непосредственной близости. Это было 27-28 числа, когда шел штурм Камышевахи.Что такое подразделение «Талиба»? Это самостоятельное подразделение, которое входит в состав спецподразделения «Ахмад-1».— Что слышно по поводу Северодонецка и Лисичанска? Украинские паблики сообщают, что Киев бросил туда спецназ, чуть ли не иностранных наемников. Так ли это?— Информация ходит разная, но пока мы не увидели этих иностранных наемников, этот «суперспецназ». Говорить пока не о чем. Например, о Камышевахе говорили, что работали «гуровцы», Главное Разведывательное управление Украины. У меня это вызывает некоторые сомнения.Более того, те документы, которые обнаружил мой товарищ с позывным «Бешеный», говорят, что там были простые всушники. Более того, из этих документов следует, что это что-то вроде наших резервистов, мобилизованные. Они воюют очень хорошо и мотивировано.У них сейчас достаточно мало сил. Они используют, я это называю «игиловской тактикой». Объясню. У них есть некие опорные точки за населенными пунктами, а в самих населенных пунктах только мобильные группы.Глаза — наблюдатели, и мобильные группы, которые перемещаются от объекта к объекту и создают массированное присутствие, как будто их много. Мы такую тактику в Славянске применяли.Они не занимают каждый дом, не обороняют его тупо. Там небольшая мобильная группа, которая перебегает из дома в дом, работает из гранатометов, из стволов, из стрелковки.Внутри самих населенных пунктов они не «командируются», потому что населенные пункты подвергаются мощному обстрелу нашей авиации и артиллерии.— Зачем нужна эта тактика? — Они всячески задерживают наше продвижение и закрепляются на долговременных оборонных рубежах на украинской территории, вне ДНР и ЛНР. Вот такая раскладка сил.— Есть какие-то прогнозы, когда Северодонецк и Лисичанск могут быть освобождены?— У командования есть четкие планы на этот счет. Мы заштурмовали Камышеваху, и сейчас мы выжидаем. Работает авиация по дальнейшим населенным пунктам в направлении Северодонецка и Лисичанска.По плану мы продвигаемся на столько-то сотен метров, на километр, на два, на три. Все четко просчитано. Это вопрос не ко мне, а к командованию. Поэтому те сроки, которые вдруг вбрасываются журналистами или аналитиками, чушь. Вот тогда-то и тогда-то, мол, возьмем. Помнишь, как в Мариуполе было? Мол, столько-то освободят… столько-то площади зачищено… Это все глупости.Работа идет планомерная, целенаправленная и очень жесткая. И неторопливая, потому что учтен опыт предыдущей кампании, и наши правильно работают. Сначала массированная обработка. Точечная, перемежающаяся с массированной обработкой артиллерии и работой авиации — для того, чтобы вывести долговременные оборонные точки из строя, разбомбить склады и поразить транспорт. Технически устранить всякую возможность сопротивления с их стороны.И только потом начинается штурм. Это тактика правильная. Поэтому говорить о сроках, мол, мы сейчас рванем, заштурмуем — зачем? Мы будет только класть своих людей.— Советник главы Офиса президента Украины Арестович говорил в разговоре с беглым экс-адвокатом Фейгиным, что на Северодонецком фронте союзные силы сосредоточили очень много артиллерии, и из-за этого украинские силы терпят серьезно фиаско. Ты согласен с его оценкой?— Там на всех ключевых направлениях у нас сосредоточено достаточно много артиллерии и авиации, это нормально. А сколько ее конкретно — сказать не могу.— Как ты оцениваешь боеспособность украинских сил? Она выше, ниже по сравнению с мариупольской? Они лучше или хуже воюют, чем мариупольцы?— Я тебе еще по итогам мариупольской кампании говорил, что они воюют на хорошем среднем профессиональном уровне. Они достаточно долго готовились, но дело не в этом.Дело в том, что у них есть мотивация. Потому что воюют кто? Воюют те, которые относятся к другому народу — украинцам. Это те, которые никогда ничего русского не примут, которые будут сопротивляться отчаянно.Вот эта установка на то, что мы сейчас уничтожим националистические батальоны, а большая часть ВСУ перейдет на нашу сторону — ты же видишь, не оправдалась. Воюют хорошо всушники, рядовые. Нацбатов практически не осталось.Наемников не так уж и много. Воюют рядовые всушники. Как мы в 2014 году защищали свою землю, так и они со своей точки зрения сейчас защищают свою родину.Поэтому война эта будет очень кровопролитная и жестокая. Не надо противнику отказывать в мотивации и в другом взгляде на мир. Надо уважать противника.Если исходить из имеющихся технических средств у них по сравнению с нашими, то обеспечивая своему политическому и военному руководству возможность создавать долговременные линии обороны на украинской территории и возможности торговаться политически, то с этой задачей они справляются хорошо. Но мы же все равно их победим.Но говорить о том, что там полный бардак, и они все сдаются — это очень глупо, и это не так.— Наша огневая мощь превосходит их огневую мощь?— Наша в разы превосходит. Они же используют тактику мобильных групп, сочетание долговременных оборонных линий с мобильной партизанской войной. Это создает им преимущество в том плане, что очень трудно вычислить объекты для поражения и точечно их уничтожить.Какое бы у тебя ни было высокоточное оружие — поймать каждый мобильный объект в прицел, ну, ты сам понимаешь, даже на космическом уровне техники сложно.— Гражданское население в Камышевахе осталось или нет?— Там осталось три семьи на тот момент, когда мы входили.— А до этого? Это большой населенный пункт?— Да, достаточно большой, несколько сотен человек.— Это село? — Это большое село. Судя по домам тысячи две человек там жили.— Какое значение взятия Камышевахи? Оно что-то изменит в дальнейшем продвижении?— Безусловно, потому что дальше идет Врубовка. Это достаточно мощно укрепленный объект. По рассказу местных жителей там шли жесточайшие бои во времена Великой Отечественной войны.Она стоит на высотке, в зеленке, разбита на три группы. Укры там соорудили мощные полевые укрепления. Выковырять их оттуда будет очень сложно. Когда Врубовка будет взята — открывается дорога дальше на Северодонецк и Лисичанск.— Пленных вы там брали, что можешь сказать о них?— Мы лично пленных не брали, поэтому ничего на эту тему не могу сказать. Мы видели пока этих мертвых укров, уже раздувшихся от жары, источающих смрад, в полной боевой экипировке.— Много их там?— По рассказу местных жителей, всего удерживало этот объект примерно тридцать человек. Я говорил о тактике мобильных групп. Судя по сообщениям от других бойцов с других направлений, эту тактику они применяют везде.На объекте было несколько человек, которые перемещались от дома к дому, устраивали себе импровизированные позиции, поэтому создалось впечатление, что их достаточно много.Это та же тактика, которую мы под Славянском применяли, и укры думали, что нас несколько тысяч русских диверсантов.— Взаимовыручка у вас серьезная?— Конечно. В последнем бою мы пробегали мимо одного места, там был тяжелораненый резервист. Наш «талибовский» боец быстро его вытащил из-под огня, но, к сожалению, слишком поздно. Уже на руках у тех, кто вытаскивал, боец умер.В предпоследнем бою ранен наш брат, наш боевой товарищ, чеченец, позывной «Душа». Пуля вошла в живот. Сейчас он в московском госпитале, тяжелейшее ранение, сам понимаешь, что такое ранение в живот.Я его перемотал, перетянул эластичной повязкой, говорю: «Тебя довести до укрытия»? Он говорит: «Бой, стреляй! Я дойду»! Встал и попер сам! Сам пошел!— Чеченцы хорошо воюют?— Чеченцы достойные ребята. Та группа, в которую мы входим, все молодцы. Говорят на достаточно хорошем русском языке, у нас никаких проблем с коммуникацией нет, мы понимаем друг друга с полуслова.Ты же понимаешь, что в любом подразделении люди ценят друг друга не по званиям, регалиям и национальностям, а по боевым качествам. Собираются те, кто знают, что друг друга не бросят, не подведут. По группам собираются.— Сколько им лет? Чем они занимались до войны? Кем они были?— Разные люди. Есть те, кому за пятьдесят, есть те, кому чуть-чуть за двадцать. Тот же «Душа» до войны строитель, мастер-ремонтник, немножко дизайнер. В общем, мастер на все руки.— Не было среди них тех, кто в Первую или Вторую Чеченскик компании против нас воевал?— Были, и есть, но об этом не принято говорит. Есть очень много тех, например, Резван, которые служили в Кадыровском полку и изначально воевали на стороне федералов. «Быстрый» у нас воевал на стороне федералов. Очень много тех, которые в то время уже поняли, что такое война в Чечне, что такое развал России, что это плохо для всех. Они оценили действия Кадырова-старшего, и все тогда примкнули к нему. Таких достаточно много. А те, кто бы на той стороне — просто не принято об этом говорить.Теперь между русскими и чеченцами все разногласия давно преодолены, русские и чеченцы — за великую Россию. Сейчас такая модель поведения — пример для украинцев — смотрите, все наши проблемы могут быть преодолены, тем более что культурно, этнически вы нам гораздо ближе, и все зависит только от вас в этом смысле.
Боец отряда чеченского командира с позывным «Талиб», писатель Геннадий Дубовой рассказал сайту Украина.ру о взаимовыручке на фронте бойцов разных подразделений Вооруженных сил РФ, в чем, с его точки зрения, российская армия превосходит ВСУ и о том, почему взаимодействие русских и чеченцев должно стать примером для украинцев
— Геннадий, подразделение «Талиба» взяло населенный пункт Камышеваха, который находится на юге северодонецкого фронта. Расскажи, как вы ее освободили?
— Камышеваха — это населенный пункт на Лисичанском направлении, один из тех, который освобождает армия ЛДНР при поддержке российских войск и при участии чеченских подразделений. Достаточно трудный объект.
Если говорить конкретно по Камышевахе, то артиллерийское обеспечение, координацию действий авиации, а также отчасти разведу обеспечила российская морская пехота.
Шестой казачий полк, в основном та часть полка, с которой мы сталкивались — это резервисты. Хорошо действовали их танковые экипажи, достаточно умело, с их помощью мы Камышеваху и штурмовали. Было два танковых экипажа, которые нам существенно помогли.
Среди воевавших с нами резервистов был замечательный командир, мальчик 19 лет, он мне напомнил нашего бойца, командира из-под Славянска. 19 лет пацану. Видно, что это настоящий будущий офицер.
Хочу отметить, что некоторые из резервистов превращаются в профессиональных солдат. Мне встретились взводники из них, один из них — позывной «Медведь». Замечательный человек, тоже будущий настоящий офицер.
Если говорить о штурме Камышевахи, то основную работу по штурму и полной зачистке Камышевахи выполнило подразделение чеченского командира «Талиба».
В чеченском подразделении есть и русские бойцы. Например, «Бешеный», у него опыт командировки в Сирии, он принимал участие также еще и в войне в Донбассе в 2014 году. «Юрист», брат мой из Перми, замечательный боец, у него первая война, он настоящий боец. Он учится каждый день. Это Иван из Воронежской области, он в Камышевахе погиб. Это еще Дима, русский. Медик Макс. Все остальные чеченцы.
У нас двое двухсотых — русский Иван и чеченец Билал. Он рядом со мной погиб в непосредственной близости. Это было 27-28 числа, когда шел штурм Камышевахи.
Что такое подразделение «Талиба»? Это самостоятельное подразделение, которое входит в состав спецподразделения «Ахмад-1».
— Что слышно по поводу Северодонецка и Лисичанска? Украинские паблики сообщают, что Киев бросил туда спецназ, чуть ли не иностранных наемников. Так ли это?
— Информация ходит разная, но пока мы не увидели этих иностранных наемников, этот «суперспецназ». Говорить пока не о чем. Например, о Камышевахе говорили, что работали «гуровцы», Главное Разведывательное управление Украины. У меня это вызывает некоторые сомнения. Более того, те документы, которые обнаружил мой товарищ с позывным «Бешеный», говорят, что там были простые всушники. Более того, из этих документов следует, что это что-то вроде наших резервистов, мобилизованные. Они воюют очень хорошо и мотивировано.
У них сейчас достаточно мало сил. Они используют, я это называю «игиловской тактикой». Объясню. У них есть некие опорные точки за населенными пунктами, а в самих населенных пунктах только мобильные группы.
Глаза — наблюдатели, и мобильные группы, которые перемещаются от объекта к объекту и создают массированное присутствие, как будто их много. Мы такую тактику в Славянске применяли.
Они не занимают каждый дом, не обороняют его тупо. Там небольшая мобильная группа, которая перебегает из дома в дом, работает из гранатометов, из стволов, из стрелковки.
Внутри самих населенных пунктов они не «командируются», потому что населенные пункты подвергаются мощному обстрелу нашей авиации и артиллерии.
— Они всячески задерживают наше продвижение и закрепляются на долговременных оборонных рубежах на украинской территории, вне ДНР и ЛНР. Вот такая раскладка сил.
— Есть какие-то прогнозы, когда Северодонецк и Лисичанск могут быть освобождены?
— У командования есть четкие планы на этот счет. Мы заштурмовали Камышеваху, и сейчас мы выжидаем. Работает авиация по дальнейшим населенным пунктам в направлении Северодонецка и Лисичанска.
По плану мы продвигаемся на столько-то сотен метров, на километр, на два, на три. Все четко просчитано. Это вопрос не ко мне, а к командованию. Поэтому те сроки, которые вдруг вбрасываются журналистами или аналитиками, чушь. Вот тогда-то и тогда-то, мол, возьмем. Помнишь, как в Мариуполе было? Мол, столько-то освободят… столько-то площади зачищено… Это все глупости.
Работа идет планомерная, целенаправленная и очень жесткая. И неторопливая, потому что учтен опыт предыдущей кампании, и наши правильно работают. Сначала массированная обработка. Точечная, перемежающаяся с массированной обработкой артиллерии и работой авиации — для того, чтобы вывести долговременные оборонные точки из строя, разбомбить склады и поразить транспорт. Технически устранить всякую возможность сопротивления с их стороны.
И только потом начинается штурм. Это тактика правильная. Поэтому говорить о сроках, мол, мы сейчас рванем, заштурмуем — зачем? Мы будет только класть своих людей.
— Советник главы Офиса президента Украины Арестович говорил в разговоре с беглым экс-адвокатом Фейгиным, что на Северодонецком фронте союзные силы сосредоточили очень много артиллерии, и из-за этого украинские силы терпят серьезно фиаско. Ты согласен с его оценкой?
— Там на всех ключевых направлениях у нас сосредоточено достаточно много артиллерии и авиации, это нормально. А сколько ее конкретно — сказать не могу.
— Как ты оцениваешь боеспособность украинских сил? Она выше, ниже по сравнению с мариупольской? Они лучше или хуже воюют, чем мариупольцы?
— Я тебе еще по итогам мариупольской кампании говорил, что они воюют на хорошем среднем профессиональном уровне. Они достаточно долго готовились, но дело не в этом.
Дело в том, что у них есть мотивация. Потому что воюют кто? Воюют те, которые относятся к другому народу — украинцам. Это те, которые никогда ничего русского не примут, которые будут сопротивляться отчаянно.
Вот эта установка на то, что мы сейчас уничтожим националистические батальоны, а большая часть ВСУ перейдет на нашу сторону — ты же видишь, не оправдалась. Воюют хорошо всушники, рядовые. Нацбатов практически не осталось.
Наемников не так уж и много. Воюют рядовые всушники. Как мы в 2014 году защищали свою землю, так и они со своей точки зрения сейчас защищают свою родину.
Поэтому война эта будет очень кровопролитная и жестокая. Не надо противнику отказывать в мотивации и в другом взгляде на мир. Надо уважать противника.
Если исходить из имеющихся технических средств у них по сравнению с нашими, то обеспечивая своему политическому и военному руководству возможность создавать долговременные линии обороны на украинской территории и возможности торговаться политически, то с этой задачей они справляются хорошо. Но мы же все равно их победим.
1 из 5
Геннадий Дубовой с чеченским бойцом с позывным "Душа"
— Наша в разы превосходит. Они же используют тактику мобильных групп, сочетание долговременных оборонных линий с мобильной партизанской войной. Это создает им преимущество в том плане, что очень трудно вычислить объекты для поражения и точечно их уничтожить.
Какое бы у тебя ни было высокоточное оружие — поймать каждый мобильный объект в прицел, ну, ты сам понимаешь, даже на космическом уровне техники сложно.
— Гражданское население в Камышевахе осталось или нет?
— Там осталось три семьи на тот момент, когда мы входили.
— А до этого? Это большой населенный пункт?
— Да, достаточно большой, несколько сотен человек.
— Это село?
— Это большое село. Судя по домам тысячи две человек там жили.
— Какое значение взятия Камышевахи? Оно что-то изменит в дальнейшем продвижении?
— Безусловно, потому что дальше идет Врубовка. Это достаточно мощно укрепленный объект. По рассказу местных жителей там шли жесточайшие бои во времена Великой Отечественной войны.
Она стоит на высотке, в зеленке, разбита на три группы. Укры там соорудили мощные полевые укрепления. Выковырять их оттуда будет очень сложно. Когда Врубовка будет взята — открывается дорога дальше на Северодонецк и Лисичанск.
— Пленных вы там брали, что можешь сказать о них?
— Мы лично пленных не брали, поэтому ничего на эту тему не могу сказать. Мы видели пока этих мертвых укров, уже раздувшихся от жары, источающих смрад, в полной боевой экипировке.
— Много их там?
— По рассказу местных жителей, всего удерживало этот объект примерно тридцать человек. Я говорил о тактике мобильных групп. Судя по сообщениям от других бойцов с других направлений, эту тактику они применяют везде.
На объекте было несколько человек, которые перемещались от дома к дому, устраивали себе импровизированные позиции, поэтому создалось впечатление, что их достаточно много.
Это та же тактика, которую мы под Славянском применяли, и укры думали, что нас несколько тысяч русских диверсантов.
— Взаимовыручка у вас серьезная?
— Конечно. В последнем бою мы пробегали мимо одного места, там был тяжелораненый резервист. Наш «талибовский» боец быстро его вытащил из-под огня, но, к сожалению, слишком поздно. Уже на руках у тех, кто вытаскивал, боец умер.
В предпоследнем бою ранен наш брат, наш боевой товарищ, чеченец, позывной «Душа». Пуля вошла в живот. Сейчас он в московском госпитале, тяжелейшее ранение, сам понимаешь, что такое ранение в живот.
Я его перемотал, перетянул эластичной повязкой, говорю: «Тебя довести до укрытия»? Он говорит: «Бой, стреляй! Я дойду»! Встал и попер сам! Сам пошел!
— Чеченцы хорошо воюют?
— Чеченцы достойные ребята. Та группа, в которую мы входим, все молодцы. Говорят на достаточно хорошем русском языке, у нас никаких проблем с коммуникацией нет, мы понимаем друг друга с полуслова.
Ты же понимаешь, что в любом подразделении люди ценят друг друга не по званиям, регалиям и национальностям, а по боевым качествам. Собираются те, кто знают, что друг друга не бросят, не подведут. По группам собираются.
— Сколько им лет? Чем они занимались до войны? Кем они были?
— Разные люди. Есть те, кому за пятьдесят, есть те, кому чуть-чуть за двадцать. Тот же «Душа» до войны строитель, мастер-ремонтник, немножко дизайнер. В общем, мастер на все руки.
— Не было среди них тех, кто в Первую или Вторую Чеченскик компании против нас воевал?
— Были, и есть, но об этом не принято говорит. Есть очень много тех, например, Резван, которые служили в Кадыровском полку и изначально воевали на стороне федералов.
«Быстрый» у нас воевал на стороне федералов. Очень много тех, которые в то время уже поняли, что такое война в Чечне, что такое развал России, что это плохо для всех. Они оценили действия Кадырова-старшего, и все тогда примкнули к нему. Таких достаточно много. А те, кто бы на той стороне — просто не принято об этом говорить.
Теперь между русскими и чеченцами все разногласия давно преодолены, русские и чеченцы — за великую Россию. Сейчас такая модель поведения — пример для украинцев — смотрите, все наши проблемы могут быть преодолены, тем более что культурно, этнически вы нам гораздо ближе, и все зависит только от вас в этом смысле.
