Тем более что Россия только что получила ответ на свои предложения и общественности, безусловно, интересно, как интерпретирует этот ответ глава МИД.
В целом, как мы и предполагали в материале «Американский ответ в разрезе и перспективе», российский МИД исходит из того, что текущая позиция США, озвученная в ответе Блинкена, Россию удовлетворить не может, но в целом продолжать консультации необходимо, возможность выйти на нормальный переговорный процесс пока не исчерпана. В то же время Россия не собирается приостанавливать давление на США и их партнёров на период консультаций. То есть заболтать тему не удастся.
Такая реакция была также очевидна, независимо от реального содержания документа. Во-первых, у России нет пока видимого повода «хлопнуть дверью». Во-вторых, если уж переговорный процесс не сложится, то лучше заставить «хлопнуть дверью» американцев, чем принимать эту неблагодарную миссию на себя.
Однако во вполне аккуратном и дипломатичном интервью министра Лаврова есть и неброские, но достаточно интересные моменты, ничего хорошего в ближайшее время друзьям и партнёрам не сулящие.
Начнём с того, что риторика российского МИД серьёзно ужесточилась. Лавров спокойно рассуждает в стиле «войны, мы, конечно, не хотим, но и своими интересами не поступимся», а если Запад решится на войну или организует провокацию на Украине, то и реакция России будет соизмерима с нанесённым ей ущербом и угрозой её безопасности. Подчеркну, что о войне как об ординарном событии рассуждает в беседе с журналистами глава МИД. Между тем МИД — самое мирное ведомство, ибо сфера его деятельности завершается там, где начинается война. Более того, неспособность предотвратить войну чаще всего оценивается как провал дипломатии.
Как правило, МИД старается не говорить языком угроз и ультиматумов, поскольку, если угроза будет проигнорирована, на арену выходят другие ведомства, чья обязанность состоит в том, чтобы при помощи военной силы убедить оппонента, что, не прислушавшись к предостережениям МИД, он допустил ошибку. Однако в последние несколько месяцев риторика МИД РФ стала предельно жёсткой и угрожающей. При этом Россия задействовала далеко не все возможности по переходу с языка компромисса на язык силы. Пока практически не задействованы возможности заявлений Минобороны, Совбеза и президента, которые априори должны быть жёстче, чем заявления МИД, поскольку соответствующие политики гораздо меньше связаны дипломатическими условностями. Более того, выход на уровень заявлений президента и силовых структур означает, что возможности МИД практически исчерпаны.
Таким образом, нехарактерная для российского МИД жёсткость Лаврова и его заместителей в вопросе о гарантиях безопасности, в частности, обсуждение проблемы войны любого масштаба как одного из нежелательных, но возможных вариантов разрешения текущего кризиса — сигнал Западу, что инициатива в формулировании российской политики постепенно переходит от МИД к силовым ведомствам, а значит, скоро и заявления будут формулировать другие люди и другим языком.
Более того, уже сегодня переговоры с Западом вышли за пределы чисто дипломатического мероприятия. И с одной, и с другой стороны за спинами дипломатов чётко различаются штыки, которые должны придать их словам дополнительный вес. Заметим также, что если западные коллеги постоянно утверждают, что ни в коем случае не хотят воевать с Россией, «даже если она нападёт на Украину», то Лавров, говоря о возможной войне, не исключает ни одного из её возможных форматов. То есть Западу дают понять, что у него не получится втравить Россию в военный кризис, а самому остаться вне игры. Если возникнет опасность затяжной и кровопролитной войны, то Западу придётся принять в ней участие непосредственно.
Ещё менее дипломатично Лавров смотрелся на украинском направлении. Зеленского он обвинил в «обнажённом цинизме», в связи с квалификацией последним Минских соглашений, как способа сохранять санкции Запада против России. Если не принимать во внимание американскую дипломатическую практику (которую сложно назвать в полной мере дипломатической), то это один из редких случаев, когда министр иностранных дел позволяет себе жёстко и нелицеприятно отзываться о главе другого государства. Риторика Лаврова означает, что в Москве окончательно перестали считать Украину государством, а Зеленского полноценным президентом. Даже вид для проформы не стали делать, что испытывают какие-то иллюзии. Хорошо ещё, что прямо не назвали злобным клоуном, но, во-первых, ещё не вечер — это интервью не последнее по данному вопросу, а во-вторых, не знаю, что хуже: когда тебя считают злобным, но полноценным (профессиональным) клоуном или когда тебя даже неполноценным президентом не считают — так, пустое место.
На месте украинских политиков, я бы потерял сон и аппетит. Ведь это не Сергей Викторович о Владимире Александровиче отзывается, это, лицо, руководящее реализацией российской внешней политики, так квалифицирует лицо, представляющее украинское государство. То есть это не о Зеленском или не только о Зеленском. Это об Украине. Таким тоном и с такими интонациями в международных отношениях говорят только о тех, кто по факту уже не существует, хоть может быть пока и шевелится, о тех, с кем в ближайшей перспективе не придётся иметь дело по причине их исчезновения.
Ещё раз подчеркну. Это слова не ястребов из числа особенно активных общественников, не военных, которым бог велел бряцать оружием. Это слова министра иностранных дел, грустно констатирующего, что с данным партнёром говорить не о чем и ждать от него нечего.
Ещё сильнее доложен был бы встревожить украинцев тот факт, что в целом негативно оценивая активность Запада на постсоветском пространстве, Лавров несколько раз особенно выделил Украину. Причём речь шла не только и не столько о Минских соглашениях и их невыполнении (это был только эпизод), сколько о неправильном поведении США, НАТО и Киева в целом. Несколько раз прозвучало заявление о том, что «Россия не допустит».
Поскольку на Украине не осталось ни одного пророссийского политика, ни одной симпатизирующей России партии, ни одной общественной организации, которая могла бы организовать публичную общегосударственную кампанию за дружбу с Россией, «не допустить» Кремль может только одним способом. Лавров способ не называл. Он министр иностранных дел, а силовые меры — дело силовых ведомств. Но из его печальной оценки украинской и околоукраинской действительности можно сделать однозначный вывод, что Россия намерена раз и навсегда решить вопрос с Украиной как с дестабилизирующим фактором у своих границ. Пока ещё это можно решить в формате переговоров, но уже не с Украиной, которая исчерпала кредит доверия и терпение Москвы, а с Западом, без участия Украины. Если же Запад не захочет принять участие в решении этой проблемы, Россия, очевидно, готова решить её сама.
В общем, как мы и писали, позиция России меняться не будет, как бы Запад ни вилял. Москва будет наращивать давление по всем азимутам, параллельно предлагая переговоры на своих условиях. Но условия будут постоянно ухудшаться.
