Подпольная Польша
Один из первых историков этого славного вуза, профессор Михаил Флегонтович Владимирский-Буданов, заметил: «К сожалению, до сих пор о нашем ближайшем прошлом мы имеем более тёмные представления, чем о временах Мономаха».
Иногда кажется, что нечто может возникнуть на пустом месте. Но это далеко не так. Было бы большим преувеличением считать, что до основания университета в Киеве негде было учиться дальше тем, кто уже умел писать и читать.
С 1631 года, со времён митрополита Петра Могилы, на Подоле существовала духовная академия, называвшаяся ранее коллегией. Профессор Барсов писал в «Энциклопедическом словаре Брокгауза — Ефрона»:
«Здесь преподавались: языки — славянский, греческий и латинский, нотное пение, катехизис, арифметика, поэзия, риторика, философия и богословие; ученики делились на восемь классов: аналогия, или фара, инфима, грамматика, синтаксима, пиитика, риторика, философия и богословие. Кроме изучения этих предметов, воспитанники каждую субботу упражнялись в диспутах…
В 1701 году коллегия переименована в академию, и круг наук расширен: введены языки французский, немецкий и еврейский, естественная история, география, математика; некоторое время преподавались также архитектура и живопись, высшее красноречие, сельская и домашняя экономия, медицина и русская риторика. Число преподавателей к концу XVIII в. доходило до 20 и более; в академической библиотеке было более 10000 книг».
Чем не почва для открытия университета? Но его основатели этим богатством не воспользовались. Почему?
Тогдашний университет состоял в Европе, как правило, из четырёх факультетов — философского, юридического, медицинского и богословского. В России же последний существовал отдельно, в виде духовных академий, первой и главной из которых была киевская. Да и подчинялась она и ей подобные Синоду, в то время как светские учебные заведения — Министерству народного просвещения.
Первый министр, граф Пётр Завадовский, был выпускником этой академии. Герой повести Гоголя «Вий» Хома Брут по известной причине там не доучился.
Были в Малороссии уже и светские учебные заведения, основанные Завадовским и сменившими его министрами (наиболее успешной оказалась черниговская гимназия) и основанная князем Ильёй Безбородко нежинская, где учился Гоголь. Но университет был основан в Харькове, который со своим учебным округом «окормлял» другие южные губернии.
Мысль об открытии в Киеве университета у Завадовского была, но ему не удалось добиться ее осуществления. Не смог ничего сделать в этом направлении и сменивший его граф Алексей Кириллович Разумовский. Почему?
Оба они были крупнейшими сановниками, но принадлежавшими к более старшим поколениям российской элиты, нежели молодая команда Александра I. Завадовский был в молодости фаворитом бабушки государя, а Разумовский с братьями — товарищем детских игр отца.
Куда ближе этих реликтов екатерининской и павловской эпох государю был польский князь Адам Чарторыйский (Чарторижский). И тот во «дней Александровых прекрасное начало» не только состоял в разных комитетах и некоторое время возглавлял российский МИД, но бессменно попечительствовал в огромном Виленском учебном округе. Если посмотреть на границы этого образования, то они почти совпадали с теми территориями, которые империя получила в результате разделов Речи Посполитой. Плюс Киев.
Там под носом у российских чиновников сохранялась и приумножалась старая польская система образования.
Её основным идеологом и организатором был граф Тадеуш Чацкий. Тот самый, что придумал «древних укров». Но если бы речь шла только о лингвистическом казусе… На средства и местной шляхты, и российской казны была создана сеть гимназий и училищ, в центре которой стояло любимое детище Чацкого — Кременецкий лицей. Демонстрируя лояльность государю, паны Адам и Тадеуш практически вывели польскую школу из-под контроля русской бюрократии.
В Петербург шли нелестные отзывы об оставшихся православных учебных заведениях. Чацкий настаивал, что прибыльно только польское образование и за него готовы платить родители учащихся. И государь, будучи большим полонофилом, этой аргументации доверился.
Первый звонок был чувствительным, но в столице на него не отреагировали.
Немало воспитанников школьной системы Чацкого оказались в 1812 году под началом наполеоновского маршала Юзефа Понятовского. Вильно по занятию французами праздновало освобождение от «восточных варваров». Но действия Кутузова по блокированию Калужской дороги отвели от юго-западных земель наполеоновское нашествие, и о том, как повели бы себя шляхтичи этих губерний в случае проникновения на их земли войск корсиканского самозванца, можно только гадать.
В 1830 году случилось польское восстание. И, как замечали современники, оно было столь безжалостным и фанатичным в том числе и благодаря тому, что польская система образования была почти отдельной от общероссийской.
Врачевание польской хвори
В отличие от старших братьев, Николай I полонфилом не был и понимал, что укрепить власть и лояльность местного населения можно только методом включения в общую систему, в том числе и образовательную. И он начал лечение. Как и положено основателю Медико-хирургической академии, Николай Павлович совместно со своим министром Сергеем Сергеевичем Уваровым решил действовать сначала хирургическими, а потом терапевтическими методами.
Оперативное вмешательство заключалось не только в жестком подавлении польского восстания.
Указом от 21 августа 1831 года кременецкий лицей был закрыт. По усмирении восстания предполагалось перевести его в губернский город Житомир, но в 1833 году его перевели в Киев, а 13 мая 1832 года рескриптом Николая I виленский университет был упразднён.
Огромный Виленский учебный округ был ликвидирован (ненадолго, как оказалось). 14 декабря 1832 года на территории правобережных Киевской, Волынской и Подольской губерний создан Киевский учебный округ. Из Харьковского к нему присоединили Черниговскую губернию.
Попечителем округа был назначен действительный статский советник Егор Фёдорович (Георг-Фридрих) фон Брадке (1796-1862). До этого он успел сделать военную карьеру по хозяйственной части и поучаствовать в штурме Варшавы. Он обнаружил, что гимназии в Киеве и Виннице находятся в неудовлетворительном состоянии. Немало учеников пришлось из 4-го класса перевести в 1-й. Винницкую и междирецкую гимназии вообще пришлось разгонять. И не только из-за качества знаний, но и из-за того, что почти все их выпускники и старшеклассники оказались в рядах инсургентов. По той же причине было пущено под нож и одиннадцать уездных (поветовых) училищ.
Всего же в трёх губерниях Правобережья было закрыто 245 учебных заведений. Не тронули киевскую гимназию, четыре уездных училища и четырнадцать приходских. По сути, систему образования пришлось в Киевской, Подольской и Волынской губерниях создавать заново. В 1832-33 гг. были открыты четыре гимназии (в Виннице, Каменце-Подольском, Луцке и Житомире), 6 уездных и 26 приходских училищ.
Министр Сергей Сергеевич Уваров выступил против смешения средних учебных заведений с высшими:
«Правительство не может согласиться, чтобы средние учебные заведения (как, например, благородные пансионы) образовывались в виде отдельных, в виде окончательных мест воспитания, чтобы, возвращаясь к прежнему беспорядку, питомцы оных получали за поверхностное энциклопедическое образование значительные чины, выходили оттоле в гражданскую службу, минуя университеты».
Со времён графа Завадовского повелось на Руси, что там, где живёт попечитель, появляется университет.
В 1832 году Николай I посетил Харьков. Там местный попечитель учебного округа Владимир Иванович Филатьев предложил перевести закрытый кременецкий лицей в Киев, а местный архитектор Тон подготовил проекты учебных зданий. Киевский генерал-губернатор граф Василий Левашов предложил открыть в «матери городов русских» «институт правоведения им. Св. Владимира».
Кроме того, вспомнили, что еще в 1803 году промышленник и меценат Павел Демидов положил по предложению Завадовского в банк 50 тысяч рублей на открытие университета в Киеве. Эта сумма так и лежала, обрастая процентами. К 1833 году она составила 200 тыс. руб. ассигнациями, или 57.142 руб. 85 коп. серебром.
Попечитель видел работу университета так:
«Учреждение высшего учебного заведения для западных губерний кроме общей всем подобным заведениям цели должно иметь целью сближение жителей всех губерний русским нравам и обычаям, уменьшение религиозного фанатизма в отношении к частному их исповеданию и соделания им любезным общего Отечества».
Левашов проникся мнением фон Брадке и поехал в столицу. Оба проекта оказались на столе у Уварова, и генерал-губернатор с министром сформулировали государю план открытия университета. Николай I наложил резолюцию:
«Совершенно согласен, но с тем, чтобы были только два факультета, философский и юридический; медицинский иметь в виду; богословского же не иметь: ибо для сего есть академия».
20 ноября государь подписал указ об открытии Императорского университета Св. Владимира, а в январе 1834 года — также устав и штатное расписание учебного заведения. На должность первого ректора Университета приказом императора Николая I был утвержден 30-летний профессор ботаники, историк, фольклорист Михаил Максимович.
И тут оказалось, что «иметь в виду» поначалу придется не только философский, но и юридический факультет. В момент открытия заработает только философский с двумя отделениями: историко-филологическим и физико-математическим. На первый курс были зачислены 62 студента.
В состав Первого (историко-филологического) отделения философского факультета входили кафедры: философии; греческой словесности и древности; римской словесности и древности; русской словесности; всемирной и русской истории.
В составе Второго (физико-математического и природоведческого) отделения открыли кафедры чистой и прикладной математики, астрономии, физики и физической географии, химии, минералогии и геогнозии, ботаники, зоологии, технологии, сельского хозяйства, лесоведения и архитектуры.
На момент начала занятий в университете преподавали 17 человек, а административные функции выполняли 12 чиновников.
Храм науки решили временно разместить в частных помещениях на Печерске. Наибольшим из арендованных домов был двухэтажный каменный дом капитана Корта, располагавшийся на территории нынешнего Мариинского парка.
Уже на рубеже 1833-1834 годов Министерство народного просвещения обратилось к Академии художеств с просьбой объявить конкурс на подготовку проекта здания Киевского университета, что и было сделано 25 января 1834 года.
«Здесь русский дух, здесь Русью пахнет»?
27 июля 1834 года состоялось торжественное открытие университета.
Вот как его описывает первый историк вуза Виталий Яковлевич Шульгин (основатель газеты «Киевлянин» и отец знаменитого думца):
«В 9 часов утра сословия университета отправилась в Печерскую лавру для слушания божественной литургии, которую совершил высокопреосвященнейший митрополит Киевский и Галицкий Евгений и после которой профессором богословия протоиереем Иоанном Скворцовым было произнесено слово о свойствах Великого просветителя России Святого князя Владимира. По окончании литургии и молебствия ученое сословие возвратилась в дом университета, куда собрались знатнейшие воинские и гражданские чиновники и многочисленное дворянство трёх западных губерний, прибывшее к этому дню в Киев».
Затем митрополит окропил святою водою помещения. Синдик прочёл доклад о состоянии учебного заведения. Хор певчих пропел «Боже, Царя храни».
Фон Брадке обратился к родителям студентов с надеждой о сотрудничестве, а также сообщил, что юридический факультет будет открыт сразу по окончании составления Свода законов Российской империи. Губернские предводители дворянства выразили благодарность государю на польском языке. Ректор поднёс дипломы почётных членов университета митрополиту Евгению (тому самому, которому когда-то посвящал стихи Гавриил Державин), фельдмаршалу Фабиану фон Остен-Сакену и генерал-губернатору Левашову. По прочтении еще нескольких речей фельдмаршал Остен-Сакен вручил шпаги новым студентам.
В 1835 г. был открыт юридический факультет, а в 1841 г. — медицинский, созданный на базе ликвидированного Виленского университета.
«Под непосредственным руководством архитектора Викентия Беретти было возведено здание в стиле классицизма («красный корпус». — Ред.), которое и до сих пор является главным корпусом университета. Рядом с ним профессор Траутфеттер заложил ботанический сад, функционирующий и сегодня. Переход университета в собственное большое помещение и принятие в 1842 г. нового университетского устава сделали возможным последовательное реформирование кафедральной системы — количество кафедр выросло с 20 до 37», — говорится на сайте университета.
Однако гладкой истории не получается, по крайней мере до введения нового устава.
Как ни старались попечитель фон Брадке и ректоры Максимович и Цих превратить вверенное им заведение в светоч русской культуры, состав студентов был по преимуществу польский. И настроения среди них были соответствующие.
В 1838 году в университете был открыт политический заговор Мациевского и других 18 студентов, вследствие чего университет был временно закрыт, а Е. Ф. фон Брадке был вынужден подать в отставку и 5 декабря 1838 года был уволен от должности попечителя с назначением членом главного правления училищ.
За дело взялся генерал-губернатор Дмитрий Гаврилович Бибиков.
На два года университет был закрыт как бы на карантин, профессора и студенты переведены временно в другие университеты, а затем, после этих мер, «продезинфицированный» университет был открыт вновь и заработал в полном объёме. Николай Костомаров так описывал обстановку в нём после этих жестоких мер:
«О тогдашнем состоянии университета Св. Владимира могу сказать только, что он в то время не избегал недостатков, общих всем нашим провинциальным университетам того времени, но в нем меньше вкралось той нравственной язвы, которая одолевала Харьковский университет, где большая часть профессоров держали у себя на квартирах студентов, брали с них тройную цену и за то проводили их на степени обыкновенно недостойным образом, так как всегда почти у профессоров квартировали плохие студенты.
Нельзя сказать, чтобы Киевский университет был совсем чист от этих злоупотреблений, но в меньшей степени был заражен ими, чем Харьковский: по крайней мере, число профессоров, державших у себя на квартирах студентов, в Киеве не составляло большинства, как в Харькове. Собственно по отношению к достоинству преподавания в Киеве можно было указать на несколько бездарностей, но также отметить между профессорами и несколько лиц, с честью занимавших кафедры…
Студенты по своему настроению резко выделялись в две партии: русскую и польскую. Симптомы национальной враждебности, которые так резко отличали Киевский университет впоследствии, тогда еще были в зародыше или по крайней мере не смели проявляться слишком рельефно при зорком наблюдении генерал-губернатора Д. Г. Бибикова».
Но даже суровость бибиковских мероприятий медленно приносила свои плоды. Н. Костомаров вспоминал:
«Тогдашнее стремление правительственных элементов к обрусению края произвело то, что поляки не смели себя называть поляками, а называли католиками, что выходило забавно: слово "католики" в Киевском крае теряло свое повсеместное значение вероисповедания и стало означать как бы какую-то национальность; но, отличая себя католиком, поляк, однако, ни за что бы не назвал себя русским, потому что в этом крае и слово "русский", наоборот, перешло как бы в значение вероисповедания. Этим, собственно, только и ограничивалось тогдашнее обрусение.
Поляки все-таки исключительно говорили по-польски и не хотели знать по-русски; приобретая знание русского языка поневоле в училище, поляк считал как бы нравственною необходимостью поскорее забыть его. Интеллигентный язык во всем крае был исключительно польский, и даже крестьяне поневоле должны были усваивать его…
Судя по экзаменам — как вступительным, так и переводным, я имел случай вывести заключение, что поляки вступали в университет с лучшею подготовкою, чем русские, и это зависело уже не от школьного учения, а от первоначального домашнего воспитания».
Лишь после целенаправленной работы генерал-губернатора Бибикова и министра Уварова качество и количество русского студенчества возросло, и университет смог похвастать знаменитыми профессорами и выпускниками. Но это было достигнуто несколько позже и требует отдельного рассказа.
