В Украине разворачивается комичный скандал вокруг пресс-секретаря президента Украины Юлии Мендель. Она неудачно прокомментировала сообщение сотрудника посольства Великобритании, который потребовал не называть конфликт в Донбассе гражданской войной. Юлия написала под этим постом хештег: #NoCivilWar in Ukraine, что переводится словами «Нет гражданской войне в Украине». После чего патриоты заклевали ее за плохое знание английского и подыгрывание вражеской пропаганде.
Между тем в эти дни в мире отмечают 160-летнюю годовщину с начала Гражданской войны в США, которая является крупнейшим военным конфликтом в истории североамериканского континента. Во время кровопролитных сражений, которые продолжались в течение 1861-1865 годов, погибли 616 тысяч человек, а еще 410 тысяч американцев пропали без вести — что гораздо больше американских потерь во время Первой или Второй мировой войны.
И неудивительно, что эти события до сих пор остаются для Соединенных Штатов знаковым моментом национальной истории.
Гражданская война расколола страну на два огромных враждебных лагеря — двадцать четыре штата поддерживали законное правительство Союза, а одиннадцать рабовладельческих штатов объявили об отделении, сформировав правительство мятежной Конфедерации. Индустриально развитый Север противостоял аграрному Югу с его экстенсивной экономической моделью, основанной на экспорте сырья, произведенного в хозяйствах рабовладельцев.
Сторонников рабства было заметно меньше. Однако они проводили активную наступательную политику, чтобы распространить подневольный труд на новые территории, которые колонизировали продвигавшиеся на Запад переселенцы. Причем рабовладельческие элиты годами определяли внешнюю и внутреннюю политику Белого дома — до тех пор, пока там не оказался аболиционист Авраам Линкольн.
«Борьба между Югом и Севером есть, следовательно, не что иное, как борьба двух социальных систем — системы рабства и системы свободного труда. Эта борьба вспыхнула потому, что обе системы не могут долее мирно существовать бок о бок на североамериканском континенте. Она может закончиться лишь победой одной из этих систем…
Все движение, как это ясно видно, покоилось и покоится на вопросе о рабстве. Не в том смысле, должны ли рабы быть немедленно освобождены внутри существующих рабовладельческих штатов, а в том, должны ли 20 миллионов свободных жителей Севера и далее подчиняться олигархии 300 тысяч рабовладельцев; должны ли огромные территории республики служить основой для создания свободных штатов или стать рассадниками рабства; наконец, должна ли национальная политика Союза сделать своим девизом вооруженное распространение рабства в Мексике, Центральной и Южной Америке», — писал об этом Карл Маркс.
Мятежным конфедератам открыто симпатизировали ведущие державы Старого континента, старательно подогревая внутренний американский конфликт. И в этом факте не было ничего необычного, ведь практически все гражданские войны в истории человечества проходили при непосредственном вмешательстве внешних сил, которые оказывали их участникам военную и политическую поддержку.
Гражданская война в США не стала здесь исключением. Рабовладельцы Юга покупали оружие у французов и пользовались симпатиями Великобритании, которая зависела от произведенного на его плантациях хлопка. Лондон надеялся использовать ситуацию для ослабления Вашингтона, чтобы подорвать американскую конкуренцию на внешних мировых рынках. Англичане построили для конфедератов военные корабли, которые топили и захватывали торговые суда северян.
Более того — на берегах Темзы рассматривали возможность военного вмешательства в заокеанскую Гражданскую войну. И это представляло угрозу для администрации Линкольна, которая оказалась в дипломатической изоляции, перед прямой угрозой вражеского десанта.
В этих условиях американский президент нашел поддержку только у Петербурга — хотя об этом не очень любят вспоминать нынешние американские власти.
«Россия оказалась единственной сверхдержавой того времени, открыто поддержавшей Север. Значение этой поддержки не стоит переоценивать, однако она оказала значительное влияние на ход событий. На тот момент отношения России и США можно было считать практически идеальными, вопреки или благодаря тому, что страны были разделены огромным расстоянием…
США и Россия нуждались друг в друге на международной арене: оба государства совместно противостояли влиянию Великобритании и Франции. Не случайно, что Соединенные Штаты оказались единственным мощным государством, поддержавшим Россию во время Крымской войны 1853-54 годов (напомним, тогда Россия воевала с Великобританией, Францией, Турцией и Сардинией).
Позиция России была определена изначально: Петербург безоговорочно поддержал легитимное правительство Авраама Линкольна. Александр II, незадолго до инаугурации президента отменивший крепостное право, симпатизировал действиям Соединенных Штатов», — рассказывает об этом сайт «Голос Америки», который непросто заподозрить в каких-либо пророссийских симпатиях.
«Только Россия стояла на вашей стороне с самого начала и продолжит делать это. Превыше всего мы желаем сохранения Американского Союза как неразделенной нации… России делались предложения по присоединению к планам вмешательства. Россия отклонит любые предложения такого рода. Вы можете рассчитывать на нас», — написал канцлер Александр Горчаков, обращаясь к американскому послу Байарду Тэйлору.
Эти обещания не были пустой протокольной фразой. Российская поддержка законного правительства США отнюдь не ограничивалась в те годы дипломатическим фронтом. В 1863 году Россия демонстративно отправила за океан сразу две хорошо вооружённые эскадры, которые прибыли в гавани Нью-Йорка и Сан-Франциско, оставаясь там на протяжении года. Этот стратегический шаг предупредил возможные агрессивные действия со стороны англичан и во многом содействовал поражению южных рабовладельцев. Его значение признавали высокопоставленные американские политики, а президент Линкольн принял у себя капитанов и офицеров российского флота.
«Официально это был дружеский визит, призванный продемонстрировать доброе отношение России к американскому народу. В то же время это был крайне важный шаг, который преследовал ряд политических и военных целей: одной из них была демонстрация того, что Соединенные Штаты могут в случае нужды рассчитывать на поддержку мощных ВМФ России.
Жители американских городов с восторгом приняли российских моряков. Поход в Сан-Франциско приобрел особое значение: дело в том, что США практически не имели флота на Тихоокеанском побережье, а через Сан-Франциско велась торговля золотом. В случае захвата конфедератами или — потенциально — их европейскими союзниками гавани Сан-Франциско южане могли получить в свое распоряжение значительные ресурсы.
В свою очередь, Нью-Йорк был крупнейшим портом Атлантического побережья, причем практически не имевшим защиты против высадки вражеских десантов — военные силы США были сконцентрированы намного южнее. Таким образом, российские эскадры выполнили роль гаранта безопасности США. Соединенные Штаты, которые тогда терпели неудачи на войне, получили мощную психологическую поддержку. Вероятность иностранного вмешательства в конфликт была предотвращена», — рассказывает об этом американский историк и публицист Алекс Григорьев.
Больше того — россияне непосредственно сражались в те дни на стороне Севера, а бывший офицер Генштаба Иван Турчанинов вошел в историю как один из успешных боевых генералов Гражданской войны в США. Он переехал в Америку из-за своих социалистических убеждений — хотя заокеанская действительность произвела гнетущее впечатление на вольнолюбивого потомка донских казаков.
«Разочарование мое полное; я не вижу действительной свободы здесь ни на волос… Эта республика — рай для богатых; они здесь истинно независимы; самые страшные преступления и самые черные происки окупаются деньгами», — писал он за несколько лет до начала войны Герцену.
После начала конфликта с Югом Джон Бэйзил Турчин получил чин полковника федеральной армии и возглавил 19-й Иллинойсский пехотный полк, составленный из идеологически мотивированных волонтеров. Причем добровольцы сами выбрали себе русского командира, отдав ему предпочтение перед полковником Улиссом Грантом — будущим командующим вооруженными силами Союза и президентом Соединенных Штатов Америки.
Турчанинов больше всего прославился в ходе кровопролитной битвы при Чикамоге, когда ему присвоили почетное прозвище Русского Громобоя. Он лично возглавил отчаянную вылазку на южан, которая вошла в историю под названием «Турчинская атака в тылу врага». А в битве при Чаттануге вверенные ему войска сбросили конфедератов с хорошо укрепленного горного хребта, открыв для армии путь в глубину рабовладельческих штатов.
«В армии Севера на сегодня нет более здравомыслящего, опытного офицера, доблестного и храброго, как полковник Турчин», — писала газета Chicago Tribune.
Президент Линкольн лично выделил русского командира — он защитил его от несправедливых обвинений и присвоил звание бригадного генерала.
В историю США вошла и жена Турчанинова, урожденная Надежда Львова, она служила доктором в полку у своего мужа, сопровождала его во всех боевых походах. И вела полевой дневник, который считается сейчас уникальным примером женского взгляда изнутри гражданской войны и широко цитируется в рамках феминистского дискурса.
Результаты Гражданской войны определили собой будущее развитие Соединенных Штатов. Страна покончила с позорным институтом рабовладения — хотя в ней до сих пор сохраняется расовое неравенство и механизмы социальной дискриминации чернокожих. Победа капиталистического Севера обеспечила бурное развитие экономики, которая отныне строилась на дешевом труде прибывающих из-за океана мигрантов. И в итоге США потеснили Великобританию на мировых рынках, сменив ее в качестве ведущей империалистической державы планеты.
В Вашингтоне забыли про российскую военную помощь, которая сыграла свою роль в исходе внутреннего конфликта против конфедератов. Сейчас там предпочитают говорить о российском вмешательстве в дела Украины, изображая Россию в качестве извечного исторического врага — исходя из оруэлловского принципа «Океания всегда воевала с Остазией».
Однако в мире еще немало людей, которые учились лучше Юлии Мендель — и знают правду об исторических коллизиях старого и нового времени.
