Вместо положенных по тем временам трех дней на преодоление подобного расстояния потратить пришлось в десять раз больше. Разруха знаете ли, перестрелки и прочие атрибуты еще толком не завершившейся Гражданской войны. Процесс создания «Красных дьяволят» описал сам Бляхин в сопроводительном тексте к одному из изданий своей повести уже в 40-е годы. Сурово обозначил, что рядом с записями у него всегда лежал маузер, и литературу периодически приходилось оставлять в пользу классовой борьбы.
Павел Бляхин не скрывал, что есть в его повести «элементы некоторой фантастики и преувеличений», но это исключительно, чтобы подчеркнуть общий энтузиазм молодежи.
Элементы! Да там альтернативной истории — вагон и маленькая тачанка. Один только Нестор Махно, доставленный в мешке из-под муки на митинг красноармейцев, убывающих на фронт добивать барона Врангеля, — сюжетный поворот ничуть не слабее, чем у Квентина Тарантино. Американец может себе позволить убить Гитлера в парижском кинотеатре. В фильме, разумеется. Павел Бляхин не отказывал себе в аналогичных шалостях, только делал он это на целую эпоху раньше, чем Тарантино.
Биография Бляхина — классика жизненного пути красного комиссара. С юных лет по уши в революции, переезды, много изнурительной пролетарской работы, а потом ответственные посты — куда партия прикажет.
Помимо прочего, Павел Бляхин в 1920 году возглавлял сначала Одесский, затем Екатеринославский губревкомы. Поучаствовал в ликвидации махновщины, где набрался фактажа и проникся неподдельной ненавистью к самому Махно.
Не дорвавшись до Батьки, что называется, в натуре, Бляхин посчитался с ним на страницах, а затем и на экране. Такого мерзкого, мелочного психопата и садиста еще надо было исхитриться представить. Махно Бляхина смешон, жалок, но не до такой степени, чтобы его щадить. Схожая трактовка образа уникального атамана ушла во многие советские фильмы. Скажем, Махно Бориса Чиркова в фильме «Александр Пархоменко» (1942) просто-таки вылеплен из материалов Бляхина.
Автор «Красных дьяволят» обладал важными опциями, которые привели к триумфу повесть о юных мстителях. Во-первых, помянутая уже фантазия, данная не всякому. Во-вторых, дерзкое обращение с историческим материалом. В-третьих, умение использовать административный ресурс.
Добравшись до Баку, Бляхин отдал свою рукопись в печать. В 1922 году свет увидела книга «Красные дьяволята». Между прочим, одна из первых, если вообще не первая художественная книга о Гражданской войне. Издание разлетелось вмиг. Читатели любят энергичные сюжеты, а тут еще и на отечественном материале, по мотивам событий, которые даже не остыли.
Павел Бляхин решил не тормозить, руководствуясь идеей, что «из всех искусств для нас важнейшим является кино». На Кавказе экранизировать повесть можно было только в Тифлисе. Так и получилось, что «красный вестерн», действие которого разворачивается в окрестностях Екатеринослава, снимали в Грузии.
По чести сказать, сегодня мало уже кто читал повесть «Красные дьяволята», и одноименный немой фильм 1923 года выпуска тоже видел далеко не каждый. А вот «Неуловимых мстителей» (1966) и их продолжение «Новые приключения неуловимых» (1968) и «Корона Российской империи, или Снова неуловимые» (1971) режиссера Эдмонда Кеосаяна люди, во всяком случае, старшего и среднего поколений, да и из молодежи кое-кто, смотрели наверняка.
В самом начале первой части там указано, что фильм снят по мотивам повести Павла Бляхина «Красные дьяволята». Вот публика и заблуждается, полагая, что в «Неуловимых» показана, с какими-то говорками, разумеется, история, изложенная в 1921 году. А сам фильм является модернизированной версией кино 1923 года.
Когда ваялись «Неуловимые», Павел Бляхин уже несколько лет покоился на Новодевичьем кладбище. Права на его повесть были выкуплены у вдовы. Советоваться было не с кем. Стало быть, открывались степные просторы для импровизации. В итоге вышел всенародно обожаемый фильм с россыпью фраз, ушедших в эпос: «казачок-то засланный», «мертвые с косами», «белокурая Жози», «я одессит, я из Одессы, здрасьте»…
«Красные дьяволята», снятые грузинским режиссером Иваном Перестиани, тоже был восторженно любим зрителями. Но то было другое время со скромными запросами. А фильм, надо сказать, сняли для 20-х годов потрясающе, с изобилием трюков, которые артисты исполняли без дублеров. В ленте чувствовался азартный кавалерийский ритм, заложенный Бляхиным.
«Я потерял повесть Бляхина и, несмотря на то что я тотчас же повторил весь путь, выпросив новенький автомобиль через наркома из партийного гаража, рукопись бесследно исчезла», — вспоминал Перестиани. Если так, то память у него отменная. Сюжет кино «Красные дьяволята» очень близко бьет с литературной версией, даже в деталях. Хотя есть и отличия.
Имена главных героев, брата и сестры — Миши и Дуняши — остались нетронутыми. Но если в повести фамилия юных разведчиков Недоля, то в фильме они Петровы. Напомним, что в «Неуловимых мстителях» через 40 с лишним лет действовали уже Данька и Ксанка Щусь. Еще круче мимикрировал под обстоятельства их третий «подельник».
Бляхин в помощь Мишке и Дуняше отвел китайца Ю-ю. Тот работал в китайской прачечной, затем был акробатом в цирке, пока не проникся идеями мировой революции.
«Я решил заменить китайца из повести Бляхина негром только потому, что не было у нас китайца-актера», — раскованно сообщал в своих мемуарах Перестиани.
На самом деле ему пришлось уговаривать автора идеи. Сохранилась переписка между режиссером и Бляхиным. Первый убеждал второго согласиться на негра. Мол, нет ни китайца, ни достойного грима и умелого гримера, чтобы замаскировать белого артиста, — на экране будет фальшивка. К тому же негр — это ярко. А с его воспоминаниями о колониальном прошлом — еще и взнос в копилку агитатора.
Из тифлисского цирка пригласили Тома Джаксона (настоящее имя — Кадор Бен-Салиб) — силового акробата и боксера. О его появлении на советской территории ходит несколько версий, в том числе что он прибыл в Россию с марокканским цирком, на гастролях его застала революция и прочие смутные события. Африканец стал мотаться по стране, в том числе по Средней Азии и Кавказу.
Но есть смысл довериться режиссеру Перестиани: «Этот милый бывший сенегальский стрелок прямо-таки очаровал меня. Он слегка говорил по-русски. Солдат французской армии, оставшийся в Одессе после ретирады войск, серьезный и культурный человек, корректный и мягкий в обхождении, он очень быстро приобрел всеобщую любовь и уважение».
«И где же сенегальцев роты?» — вопрошал Мышлаевский в «Белой гвардии». Ну вот, одного нашли.
Якобы Том Джаксон успел поучаствовать в нашей Гражданской войне на стороне красных, был ранен, попал в плен, спасло его знание английского и французского языков, белым (в данном случае — не цвет кожи) требовался переводчик. Приходилось читать, мол, Джаксон воевал вместе с Чапаевым. Все может быть… Но, кажется, это уже перебор. Типа Махно в мешке.
Чернокожий атлет был не единственным цирковым в «Красных дьяволятах». Собственно, его в кино и притащил уже утвержденный на роль Мишки наездник и «рыжий» коверный клоун «Пач-Пач» Павел Есиковский. На роль Дуняши утвердили эквилибристку Софью Липкину (псевдоним Жозеффи). Простоватая их игра вполне укладывалась в рамки немого кино, а умение исполнять головоломные трюки делало фильм захватывающим.
Как видите, на Валерку Мещерякова, важного персонажа «Неуловимых» Кеосаяна, в исходных материалах нет и намека. Зачем он возник? Вряд ли для того, чтобы современные геополитические остряки смогли рассмотреть в четверке мстителей на фоне кровавого рассвета четырех всадников Апокалипсиса. Хотя эта мрачная острота и не лишена определенного изящности.
Скорее, интеллигентный гимназист с хорошим кулачным и бильярдным ударами должен был завершить гармонизацию боевой группы с мощным рабоче-крестьянским компонентом (Данька и Ксанка) и представителем от нацменьшинств (цыган Яшка, выросший из Ю-Ю и Тома).
Но вернемся в 1923 год. Постановка классического советского вестерна осталась бы добрым пожеланием, не окажи кинематографистам помощь командующий Кавказской Краснознамённой армией Александр Егоров. Тот самый, один из первых маршалов Советского Союза, расстрелянный в 1939 году.
«За спиной вырастают крылья. Получаю портрет Махно и краткую характеристику батьки. Это все та же любезность командарма. Скажем прямо: без Егорова не было бы «Красных дьяволят», — цитирует Ивана Перестиани журнал «Искусство кино» №3 за 1960 год.
Нестора Махно в «Красных дьяволятах» сыграл не профессиональный актер, а заместитель начальника Политуправления Кавказской Краснознаменной армии Владимир Сутырин. Батько вышел злой и комичный. В залах публика хохотала до обмороков. Хотя некоторых такой недружественный шарж задел.
В компетентные органы пошли письма от бывших махновцев (такое в 20-е годы было возможным), которые возмущались, дескать, Нестор Иванович совсем другим был. Да и вообще, на экране много абсурда. Махновцы сплошь с винтовками, а на самом деле они предпочитали обрезы. К слову, Бляхин в своей повести приводит выразительное слово — куцак. Это и есть обрез, куцая винтовка…
Но голоса возмущения утонули в буре восторга, которой публика приняла «Дьяволят». Нарком просвещения Анатолий Луначарский назвал фильм «головокружительным искусством». Он имел в виду и финальную сцену тоже, где юные герои преподносят Буденному Махно в мешке.
Хорошо, кстати, что Кеосаян в «Неуловимых мстителях» оставил Махно за кадром. С собирательными образами Гната Бурнаша и Сидора Лютого маневр половчее. А у Бляхина Мишка запросто порет Махно нагайкой, что совсем уж ни в какие исторические ворота не лезет.
Разумеется, в постановке 1923 года было много косяков. Прежде всего Грузия должна была изображать из себя Новороссию, что убедительно получалось не всегда. Природа иная. У массовки подозрительно хорошо обстояло дело с бурками и папахами. Кое-где в кадр вскочили вывески на грузинском языке.
«Что касается образов махновцев, — писал режиссер, — То они создавались мной в известной степени с натуры. Я их очень хорошо запомнил при кратковременной встрече на станции Красный Лиман». Надо же, во время Гражданской войны его в Донбасс занесло. И, как оказалось, не зря.
Съемочная группа старалась сделать нескучную картину. Отсюда трюки на грани жизни и смерти, и хохмы, доступные невзыскательному массовому зрителю.
«В шарже Перестиани смел, у него нервы крепкие, и он чужд салонной жеманности, — фарсовый эпизод с женской кружкой для спринцевания свидетельствует об этом. И то, что режиссер не просто из-под полы показал ее, а «выпер» ее, заставил «играть» — с веселыми хохляцкими прибаутками, лишает эпизод тени интимного остроумия», — фрагмент из статьи «Первая ласточка» в московском журнале «Кино» №5/9 от 1923 года. Речь о фрагменте, где махновцы глушат самогон из спринцовки через трубку. Смешно, да?
На волне успеха Иван Перестиани взялся за продолжение, уже без литературной основы Павла Бляхина, и связанное с «Красными дьяволятами» только персонажами. В 1926 году было наштамповано целых четыре кинокартины: «Савур-могила», «Преступление княжны Ширванской», «Наказание княжны Ширванской», «Иллан Дилли».
«Савур-могила» кое-как перекликалась с началом эпопеи. Удалось даже сгладить историческое безумие «Красных дьяволят» — Махно устроили побег и с горем пополам вытолкали за границу. Причем селяне напоследок изваляли Батьку в дёгте с перьями, очень натуралистично наскипидарили ему лошадь и обидно обозвали: «Ракло харьковское». Там же фигурирует куплетист Затрещенко, в определенном смысле прототип Бубы Касторского. Зрителям крупно показаны штампы для самопровозглашенных бесполезных денег со слоганом: «Гоп, кума, не журысь, у Махно грошi завелысь».
В трех прочих частях был лихой замес из шпионских страстей, коварных белоэмигрантских козней, спасения нефтяных приисков Каспия и гарема одного бакинского афериста. Последнее — это уже прямо-таки предтеча «Белого солнца пустыни».
Но звонкого успеха, свалившегося на «Красных дьяволят», продолжение не получило. Одна польза — в конце повествования образовалось две пары. Мишка и спасенная им от Махно еще в первой серии дочка мельника. И Дуняша с негром Томом, что, конечно, вполне в духе пролетарского интернационализма.
