Попович становится лекарем
Год и место рождения профессора в разных источниках не совпадают. По одним сведениям, это произошло в 1849, а по другим — в 1851 году (этот год упоминается чаще). Одни исследователи называют местом его появления на свет Божий Вологду, а другие — городок Грязовец Вологодской губернии. Правда, все они ставят один и тот же день — 1 (12) января.
Бесспорно и то, что Василий Парменович вышел в мир из семьи приходского священника. Родители, люди небогатые, стремились дать своим детям образование, письму маленький попович Образцов выучился у отца, читать его научила тетка. Начальное образование он получил в вологодском духовном училище, затем поступил там же в духовную семинарию.
Пробыв бурсаком четыре года, Василий, имея при себе петровский рубль, подаренный теткой, в 1870 году отправился пешком в Санкт-Петербург.
В те годы семинаристы не могли получить высшее образование нигде, кроме духовной академии, однако в стране не хватало врачей, поэтому Александр II своим указом семинаристам разрешил учиться в Медико-хирургической академии и на медицинских факультетах университета.
Образцов выбрал санкт-петербургскую Медико-хирургическую академию. В студенческие годы он испытывал значительные материальные затруднения. Небольшие средства ему удавалось зарабатывать пением в церковном хоре.
Учителями будущего профессора были физиолог Иван Сеченов, окулист Эдуард Юнге, паталогоанатом Михаил Руднев. Особое впечатление на Образцова произвели лекции хирурга Николая Склифосовского и терапевта Сергея Боткина. Увлеченность хирургией и клиническими исследованиями осталась у него на всю жизнь.
Позже его зять, академик Н. Д. Стражеско, вспоминал, что в Киеве ни один сложный хирургический случай не обходился без участия в консилиуме Василия Парменовича.
Окончив академию, В. П. Образцов работал земским врачом в уездном городе Великий Устюг Вологодской губернии. Коллеги молодого врача чаще всего там ставили три диагноза — сифилис, алкоголизм и систематическое недоедание, иногда сочетая их. По его инициативе земская управа ввела бесплатное лечение крестьян и лиц мещанского сословия.
Но работа в родных местах была прервана призывом на воинскую службу. Шла Русско-турецкая война, и Василий направился на фронт вслед за своим учителем Склифосовским. Образцов лечил раненых на территории Румынии, а затем в киевском госпитале. По завершении боевых действий Образцов впервые в жизни получил на руки тысячу рублей золотом.
Сдав экзамен и получив диплом лекаря, он в 1879 году уехал доучиваться за границу за свой счет. В Галле Василий Парменович посещал лекции хирурга и клинициста Рихарда Фолькмана, затем в Бреслау под руководством профессора Понфика в местном патолого-анатомическом институте начал исследование, посвященное образованию крови в костном мозге млекопитающих. Продолжить эту работу пришлось уже в Петербурге, поскольку на дальнейшее проживание за границей денег не было.
Итогом упорного труда стала блестящая защита Образцовым диссертации на соискание ученой степени доктора медицины «К морфологии образования крови в костном мозгу у млекопитающих», прошедшая в столичной Медико-хирургической академии.
«Страшно было не воровство, а свинство»
Защитив диссертацию, Образцов поселяется в Киеве.
Работая в терапевтическом отделении городской больницы цесаревича Александра (позже — Александровская, а ныне — Центральная городская клиническая больница), Василий Парменович завоевал обширную частную практику. Отделение размещалось в деревянных бараках, выстроенных совсем недавно, во время Русско-турецкой войны для больных и раненых, вернувшихся с Балкан и Закавказья.
Профессора университета св. Владимира слушали выступления Образцова в Обществе Киевских врачей скептически: не может этот младший ординатор знать больше нас.
В госпитале, даже по тогдашним требованиям гигиены, было слишком грязно. «Страшно было не воровство, а свинство», — заметил Василий начальнику госпиталя. Тому за четыре года пререканий это надоело, и в один прекрасный день Образцов получил предписание о переводе в Минский военный госпиталь.
Перед Образцовым встал гамлетовский вопрос: подчиниться, чтобы гарантировать содержание молодой жены и шестилетней дочери Натальи, или выйти в отставку и пробовать кормиться частной практикой в чужом городе. Образцов избрал второе. И не прогадал.
В 1886 году, обследуя страдающего запорами 55-летнего чиновника, он сумел прощупать поперечную ободочную кишку. В те времена считалось, что такое возможно только в патологических случаях. Устанавливать вручную местонахождение внутренних органов не умели, а тем более различать, который из них болит.
Склифосовский, например, на вопрос о диагнозе до работы скальпелем отвечал: «воспаление брюшной полости». И только при операции выяснялось, что это аппендицит, колит или рак тонкого кишечника.
Один из киевских профессоров тогда заявил: «Ну, знаете, я думал, что Образцов чудак, а он совсем идиот. Говорит, что можно прощупать кишечник!»
Образцов стал заниматься пальпацией органов брюшной полости под влиянием своего учителя С.П. Боткина, впервые практикуя исследование брюшной полости в стоячем положении. Как и его выдающийся учитель, ученый обязательно проводил исследование брюшной полости не только лежа, но и стоя. Достижение Образцова состоит в том, что он продолжил и углубил методику Боткина, впервые доказав возможность прощупывания отдельных неизмененных органов брюшной полости у здорового человека.
Он также разработал оригинальный метод определения границ желудка по «шуму плеска от удара». Когда же был внедрен рентгенографический метод, который прижизненно подтверждал данные пальпации, метод Образцова был введен в общую клиническую практику.
Образцов довёл пальпацию до совершенства: он научился прощупывать практически любой орган брюшной полости. Больные шли к чудо-лекарю отовсюду. Доктор Образцов обзавёлся дорогим выездом, купил поместье в пригороде и роскошный дом на Фундуклеевской. Там ныне разместилось польское консульство (ул. Богдана Хмельницкого, 60).
Доктор часто выезжал за границу, посещал клиники, работал с известными немецкими и голландскими терапевтами, присутствовал на вскрытиях, которые проводил знаменитый анатом Рудольф Вирхов.
Став в 1887 году заведующим терапевтическим отделением в той же Александровской больнице, доктор Образцов за собственные средства приобрел необходимые медикаменты и аппаратуру, поскольку городская дума денег на эти цели не выделяла. Жаба (причём не только грудная, её Василий Парменович определял довольно успешно) и тогда безбожно давила киевскую власть.
Но преподавать в университете ему не разрешалось. Министр народного просвещения Иван Давыдович Делянов был категорически против. И вот почему.
«Оказалось, что десять лет назад в Великом Устюге Образцов сочувствовал агитаторам, которые «ходили в народ» (а им сочувствовал любой интеллигентный человек, заброшенный в Великий Устюг). В бытность же питерским студентом Василий Парменович катался на рысаке по кличке Варвар. Это весьма компрометирующее знакомство: позднее на этом Варваре террорист Степняк-Кравчинский приезжал убивать шефа жандармов Мезенцова, а ещё раньше на нём же бежал из заключения князь Кропоткин», — пишет киевский историк Антон Смирнов.
Лишь в 1891 году Образцова допустили в университет. И помог ему давний пациент — командующий военным округом генерал Иван Михайлович Драгомиров. Тот самый, которого Илья Репин изобразил в образе атамана Сирко на своей знаменитой картине.
Еще после переправы через Дунай военврач Образцов вылечил командира 14-й пехотной дивизии Драгоманова, а в 1890 году точно поставил диагноз, когда у генерала заболел живот. А тактиком сей конотопский помещик был лучшим в России: недаром по его учебнику учились в академии Генштаба и царские генералы, и советские маршалы. Именно он и нашел «ключик» к министру просвещения Делянову.
Так Василий Парменович стал сначала приват-доцентом, а затем и профессором медицинского факультета университета св. Владимира по кафедре частной патологии и терапии.
Среди его учеников был и Михаил Булгаков, отразивший некоторые черты профессора в образе Филлиппа Филипповича Преображенского в повести «Собачье сердце».
Профессор-дуэлянт, открывший инфаркт
В последнее царствование профессор Образцов был, пожалуй, самым известным жителем Киева. И это притом что он… не любил лечить больных.
«Образцова называли «терапевтом-нигилистом». Понимая, как мало помогали тогдашние лекарства, он редко направлял пациентов к аптекарю, ставя на физиотерапию, диету и особенно на хирургию. Ни один консилиум перед серьёзной операцией в Киеве не обходился без Образцова. Иногда он молчал или говорил: «Не знаю, братцы!» Но уж если выносил суждение, то редко ошибался. Его диагнозы были шедеврами.
Так, однажды он предположил, что очередное «воспаление брюшной полости» у дамы вызвано каловым камнем величиной с горошину в просвете аппендикса. И это полностью подтвердила операция», — пишет А. Смирнов.
Любимым учеником, а впоследствии и зятем Образцова стал Николай Стражеско. Вместе они впервые диагностировали инфаркт миокарда и тромбоз коронарных артерий.
«17 декабря 1899 года привезли первого пациента, у которого они сумели при жизни диагностировать инфаркт. Это был 49-летний артельщик (то есть инкассатор). Его тошнило, знобило и мучила отдающая в левую руку боль в грудине. Интерн предположил, что это «ревматизм грудины». Стражеско тихонько пробормотал: «А не есть ли это закупорка венечных сосудов сердца?» (коронарных артерий). Образцов обернулся и произнёс: «Вероятно, он прав». Когда больной через трое суток умер, диагноз подтвердил патологоанатом.
Следующий случай выдался 3 апреля 1908 года, когда Образцов и Стражеско уже перешли в университет и руководили терапевтической факультетской клиникой.
В то время Образцов в Вене на съезде немецких терапевтов рассказывал, как различать колит и энтерит, больного наблюдал один Стражеско. Железнодорожник Иван Пышкин, огромного роста и очень тучный, 57 лет. Поднимаясь по лестнице, почувствовал сильную одышку. Симптомы похожие, через неделю дыхание Чейн-Стокса, пульс нитевидный. Смерть. Стражеско сохранил препарат его сердца с некротизированным миокардом. По возвращении Образцова из командировки решено было следующего такого больного показать студентам.
4 декабря 1908 года становой пристав Василий Роговский, 57 лет, у которого сердце болело уже 5 месяцев, госпитализирован после неприятного разговора. 11 декабря его предъявили студентам на клиническом разборе как явно выраженный случай закупорки венечной артерии.
«Из анализа трех случаев следовало, что при этом явлении боль за грудиной, как при стенокардии, становится постоянной, а пульс прощупывается только на сонной артерии, поскольку сердце работает лишь частью своего мышечного аппарата. Вот критерии, по которым надо ставить такой диагноз, и чем быстрей, тем лучше», — писал А. Смирнов.
1 января 1910 года Василий Парменович Образцов на первом съезде русских терапевтов рассказал, как диагностировать инфаркт миокарда при жизни пациента. Доклад специально назначили на 19 декабря 1909 года по старому стилю как подарок на Новый, 1910-й, год всем терапевтам мира, жившим по григорианскому календарю.
Образцов шокировал киевских обывателей и врачей не только своими уникальными методами диагностики, но и особенной любвеобильностью. И это чуть не привело его к гибели. Одно из его приключений закончилось дуэлью и двумя разводами.
На шестом десятке лет, когда уже родились внуки, Василий Парменович до одури влюбился в жену своего коллеги, профессора-патофизиолога Владимира Линдемана. Варвара Владимировна, урождённая княжна Чегодаева, ответила взаимностью. Профессор Линдеман швырнул Образцову перчатку прямо на заседании совета университета. И тот принял вызов.
Но Василий Парменович был не стрелок, а Владимир Карлович, напротив, охотник со стажем. Понимая, какой будет итог поединка, генерал-губернатор Владимир Александрович Сухомлинов попытался «разрулить ситуацию». Он никак не мог допустить гибель самого знаменитого киевского медика.
«Попытки примирить стороны не могли увенчаться успехом, поскольку речь шла о даме! В дуэльном деле женщина была на особом положении. Если ей наносилось оскорбление, то степень его тяжести автоматически повышалась. А поскольку дама драться не могла, то ее самолюбие, честь и достоинство защищал, как указывал кодекс, «ея естественный защитник» — родственник или тот, кто присутствовал при оскорблении», — писала в те дни одна из киевских газет.
Поединок был назначен и состоялся. Как же обошлось без жертв? Считают, что благодаря находчивости друзей-секундантов, которых перед этим вызывал к себе Сухомлинов.
Расстояние между стрелявшими должно было составлять не менее 15 шагов, но секундант Образцова профессор Сергей Реформатский, будучи 215 сантиметров росту, увеличил дистанцию чуть ли не вдвое. Секундант же Линдемана Николай Вашетко будто бы поменял пули на бумажные пыжи. Обманутый муж сказал, что негодяи превращают его дуэль в фарс, в котором он участвовать отказывается.
Вскоре Образцов развёлся и вновь женился, теперь уже на Варваре Владимировне. Она родила ему двоих детей. Они затерялись впоследствии в эмиграции, и их судьба не прослеживается историками. Первая супруга профессора переселилась к дочери и зятю.
Профессор Линдеман вступил от горя в «Клуб русских националистов», а после революции переехал в Варшаву и сменил ориентацию. Нет, это не совсем то, о чём вы подумали! Владимир Карлович — этнический немец — стал большим польским патриотом.
Вскоре после второй женитьбы Образцов обнаружил у себя диабет и стенокардию и оставил профессорскую должность, уступая путь молодым.
После революции киевские врачи выбрали его главой своего профсоюза, и все четырнадцать раз, когда в Киеве менялась власть, Образцов находил общий язык с любыми хозяевами города, выручая врачей разных национальностей и убеждений — поляков, евреев, немцев, русских националистов и украинствовавших.
До конца войны его слушались все: любая армия страдала от тифа и нуждалась в медицинской помощи. Когда же большевики победили «всерьёз и надолго», Образцов утерял своё значение.
Всю недвижимость профессора конфисковали, кроме дома на Фундуклеевской, ставшей улицей Ленина. Там не топили печи, потому что в городе не было дров.
Василия Парменовича поразил инсульт. Паралич правой руки постепенно проходил, но речь была утрачена. Образцов голодал. Из денег у него остался только заветный петровский рубль, до сих пор хранящийся в семье Стражеско.
«Когда по улицам Киева шел человек в стареньком потертом сером пальто, то никто не мог в нем узнать профессора Образцова. Его помнили высоким, красивым, с гордой осанкой. Василий Парменович был в Киеве заметной фигурой, в него часто влюблялись женщины», — рассказывает сотрудница Лукьяновского историко-мемориального заповедника Оксана Борисюк.
Близких рядом с Василием Парменовичем не было: Н. Д. Стражеско после смерти брата, расстрелянного за нарушение комендантского часа, уехал в Одессу, вторая жена с детьми перебралась за границу (позднее туда попадут и внучки — дочери академика Стражеско).
Ученики Образцова следили за ним, не давая ему покончить с собой. 12 декабря 1920 года он заболел вирусной пневмонией, его отвезли в Георгиевскую лечебницу, так что умер он в тепле на третий день.
Похоронили Василия Парменовича на Лукьяновском кладбище Киева. Рядом с ним лежат его первая жена, дочь с зятем, а также секундант — профессор Реформатский.
