В 1.30 ночи 29 октября в носовой части линкора прогремел мощнейший взрыв, который был отчетливо зафиксирован даже сейсмометрами Крымской метеорологической станции. Трагедия корабля и его экипажа продлилась несколько часов. Флагман погиб, унеся с собой на дно моря жизни нескольких сот моряков.
Корабль
Судьба любит перекручивать все по-своему.
Кто бы из тех, кто в 1911 году спускал на воду линкор «Джулио Чезарэ» («Юлий Цезарь» по-итальянски), мог представить себе, что великолепное творение итальянских кораблестроителей пройдет без особого ущерба две мировые войны, станет призом СССР (страны, которую на месте Российской империи вообще никто смог бы вообразить), будет переименовано в «Новороссийск», станет флагманом в то время дружественного Итальянскому королевству, но позже совсем недружественного Итальянской республике, Черноморского флота, а гибель свою найдет на дне Северной бухты Севастополя после взрыва неустановленного происхождения.
На центральном кладбище Коммунаров поставят грандиозные стелы-памятник погибшим, но спорить о причинах, убивших линкор, будут вот уже 65 лет.
«Джулио Чезарэ» родился на верфи «Ансальдо» в Генуе и был одним из трех кораблей типа «Граф Кавур». Имя знаменитого аристократа эпохи возрождения Италии как государства получил головной линкор серии. Еще один назывался «Леонардо да Винчи».
У всех трех трагическая, кстати, судьба. «Граф Кавур» погиб во Второй Мировой — английский торпедоносец угодил в него торпедой, а бомбардировщики добили бомбами.
А вот «Леонардо да Винчи» практически повторил судьбу «Новороссийска», вернее наоборот — с ним трагедия произошла на 29 лет раньше. И тоже все случилось ночью — со 2 на 3 августа 1916.
Линкор стоял на базе ВМФ в Таранто, когда внезапно его потряс взрыв: во время загрузки сдетонировали боеприпасы. «Леонардо да Винчи» перевернулся кверху килем и лег на дно на мелководье. Инцидент унес жизни 248 человек.
Тогда итальянская власть сразу заявила, что во всём виноваты австро-венгерские диверсанты. Через три десятка лет и руководство ВМФ СССР на полном серьезе будет рассматривать версию с подводниками. Якобы граф Валерио Боргезе, подводник-диверсант фашистской Италии номер один, отомстил Советам по лекалу пьесы «Бесприданница» — «так не доставайся же ты никому».
Что до «Юлио Чезарэ», то в период между двух войн он был прекрасно модернизирован. В основном это коснулось артиллерии — кораблю дали более современную и большего калибра (320 мм). Ну, и турбины более мощные установили.
Люди, служившие на линкоре в Севастополе, говорили, что 27 узлов он давал уверенно, и имел солидный совокупный залп всех пяти башен.
Никаких особых подвигов в итальянском ВМФ совершить этому боевому кораблю не удалось. Как заметил по этому поводу один военный историк: мастерство итальянских корабелов вступало в противоречие с бездарным командованием флотом.
Лишь в 1940 году ему довелось войти в огневой контакт с британский «Ворспайтом», который одним снарядом отправил «Джулио» в порт, убив 115 человек из команды. Затем корабль превратили в плавучую казарму (банально не хватало топлива), в 1948 году он достался в качестве трофея Советскому Союзу.
Наша страна рассчитывала получить новый линкор класса «Литторио», но получила устаревший «Джулио Чезарэ». Кстати, одна из причин, по которой корабль был поставлен итальянцами на прикол был вывод специальной комиссии, что система живучести была переделана во время модернизации так, что его может утопить одна-единственная торпеда или мина, если ударить в носовую часть. Запомним этот факт.
Автору приходилось встречаться с дончанами в юности служившими на «Новороссийске». Один из них, Владимир Макарович Бондаренко, рассказывал, что он был в той самой первой команде, которая в начале февраля 1949 года принимала корабль от англичан в Албании:
«Наглые, бесцеремонные, пытались нас не пускать в некоторые места на корабле. Пришлось, конечно, поучить их маленько. Корабль был в ужасном состоянии. Нам даже кушать негде было — камбуз как таковой отсутствовал».
Как бы там ни было, 6 февраля над кораблем подняли военно-морской флаг СССР, а через две недели он вышел в Севастополь. Приказом по Черноморскому флоту от 5 марта 1949 года линкору дали новое имя «Новороссийск».
Жить ему оставалось шесть с половиной лет.
Трагедия
В тот злополучный день на линкоре не было командира корабля капитана I ранга Александра Кухты. Он был в отпуске и приехал в Севастополь только 31 октября.
Историк флота Борис Каржавин уверен, что, будь бывший флагманский артиллерист Балтфлота, капитан I ранга Александр Кухта в ту ночь на своем месте он не дал бы погибнуть кораблю и многим из тех, кого угробили неграмотные действия командования Черноморским флотом Пархоменко.
Более того, профессиональный моряк, требовательный к себе и подчиненным, Кухта не побоялся сказать председателю государственной комиссии Малышеву правду, что причиной гибели корабля являлись бездарные действия командующего КЧФ. Этого ему не спустили — несмотря на то, что прямой вины отсутствовавшего командира в гибели корабля не было, он был понижен в звании до капитана 2 ранга и уволен в запас.
Но это мы забегаем вперед. Посмотрим на хронологию трагедии.
Из вахтенного журнала текущих событий ОД Штаба Черноморского флота за 29 октября 1955 года:
«01.30. На ЛК «Новороссийск» произошел взрыв в носовой части, носовая часть погружается. Объявлена готовность № 1 средствам АСС, УВСГ. Оперативный дежурный Штаба ЧФ капитан 3 ранга Ксенофонтов».
Итак, в полвторого ночи под линкором «Новороссийск» раздается громадной силы взрыв. Как выяснилось позже, все моряки, находившиеся в носовой части корабля, которая оказалась пробитой снизу-вверх до палубы, погибли мгновенно — примерно 250 человек, по большей части курсанты морского училища и только что призванные на службу новобранцы.
Практически сразу появился крен на правый борт, а на кораблях эскадры КЧФ и рейдовых постах объявлена «Боевая тревога». Дана команда аварийным партиям приготовиться к переброске на линкор. Уже через две минуты началась эвакуация раненых. В штаб флота доложили первое, что пришло в голову: «видимо, взорвался бензосклад».
Тем временем крен продолжал увеличиваться, и вода поступила через пробоины выше броневой палубы.
Мужественными усилиями команды и офицеров, лично подбиравшихся Александром Кухтой на линкор, который должен был стать школой кадров флота, в считанные минуты были запущены кормовые дизели, электричеством запитали освещение и трансляцию. Одновременно с этим на линкоре заработали, включились насосы на откачку воды — чтобы выпрямить корабль.
На флоте все делается быстро и сверх быстро, иначе никак нельзя. Поэтому через 9 минут после взрыва о нештатной ситуации уже знал командующий флотом член Военного совета. С кораблей эскадры и УВСГ началась отправка аварийных партий, медицинского персонала и буксиров к линкору.
Практически одновременно с этим на борт поднялась аварийная партия с крейсера «Михаил Кутузов». Многие из этих 95 человек не вернулись на свой корабль. Вслед за ними помогать начали полсотни моряков с крейсера «Михаил Фрунзе». Чуть позже подоспели команды с крейсеров «Молотов» и спасательное судно «Карабах».
Тут надо отметить, что офицерский и старшинский состав экипажа линкора очень быстро и грамотно оценили ситуацию: турбины горячие, можно и нужно попытаться тонущий и горящий корабль отбуксировать на мелководье, где можно, не опасаясь переворота «Новороссийска» вверх дном, заниматься ликвидацией аварии.
К 2 часам ночи экипаж сумел остановить затопление, выровнять нос и начал малым ходом двигать корабль к мелкой воде.
И тут прибыл командующий флотом, и привез с собой огромное количество начальников разного калибра. Позже было подсчитано: 7 адмиралов, 28 старших офицеров и 40 младших офицеров прибыло на линкор.
Было приказано остановить движение кормой к мелководью. Шли драгоценные минуты, а командующий все не мог определиться со стратегией спасения. Наконец, через полтора часа после взрыва, он дал указание буксирами толкать корабль на малые глубины.
Но воды к тому времени линкор принял столько, что от усилий буксира он принялся крениться на левый борт, при том, что нос продолжал опускаться.
К половине четвертого стало ясно, что спасти корабль от переворачивания вряд ли удастся. Была дана команда команде покинуть борт, остаться должны были единицы специалистов-добровольцев.
Но и это решение было отменено штабом флота. Примерно 800 человек, не занятых борьбой за живучесть зачем-то были выстроены на юте.
03 ч 30 мин. Крен 6 градусов левого борта, носовая оконечность продолжала погружаться, гюйсшток над водой 0.5 м. На юте построены 800-1000 человек личного состава корабля из затопленных помещений, не занятых борьбой за живучесть.
Когда вода дошла и до бака, контр-адмирал Никольский попросил разрешения у командующего флотом снять с корабля личный состав, не занятый борьбой за живучесть и стоящий на юте. Командующий отказал.
А через 10 минут после этого разговора, все почувствовали резкий толчок на левый борт. Крен достиг 10-12 градусов левого борта и начал непрерывно увеличиваться. Большие массы воды со свободной поверхностью начали распространяться по палубам корабля над машинными и котельными отделениями.
В 4 утра Никольский вновь просит разрешения у командующего флотом и члена Военного совета снять с корабля личный состав, построенный на юте, они вновь отказали. Правда, милостиво разрешили тем, кто сможет, перейти на буксиры у правого борта. На буксиры сходят несколько десятков человек.
Бесстрастные строки бортового журнала линкора свидетельствуют:
«04 ч 14 мин
Линкор угрожающе накренился. Крен 20 градусов левого борта, осадка носом 19.5 м, кормой — 6 м, корабль принял 7100 тонн воды и имел отрицательную метацентрическую высоту (-0.5 м).
Отдана команда личному составу на юте перейти на правый борт и держаться за леера. Предметы на палубе начали срываться и катиться вниз к левому борту. На СС «Карабах», стоявшему в корме по правому борту, подали команду: «Отдать кормовой буксир» и перерубили буксирный трос. Линкор дернулся и стал опрокидываться.
Из группы адмиралов на юте послышалась команда: «В воду!».
04 ч 15 мин
Линкор «Новороссийск» опрокинулся, перевернувшись вверх килем через левый борт на 172 градуса».
Почему он утонул?
К сегодняшнему дню накопилось огромное число версий того, что привело к гибели «Новороссийска».
Три самые популярные версии всегда на слуху: детонация боеприпаса, немецкая донная мина времен войны, диверсанты (от князя Боргезе до натовских сверхмалых подлодок).
Мы о них скажем позже, а пока заметим, что даже сильный взрыв не должен был погубить такой большой и мощный корабль как «Новороссийск». Если бы: а) он был подготовлен по всем требованиям военного флота любой страны б) если б его грамотно спасали.
«Новороссийск» — «Джулио Чезарэ» с рождения своего имел ряд дефектов. Большая часть из них была известна и до того, как Правительственная комиссия из Москвы назвала их.
Например, было ведомо морякам всех флотов, что линкоры этого типа построены без соблюдения требований к остойчивости. И пример затонувшего после опрокидывания «систершипа» несчастного севастопольского линкора, о котором мы сказали выше, был известен.
Кроме того, итальянские инженеры совершенно не позаботились о минной защите дна корабля. Оно было абсолютно беззащитно. И это тоже было известно.
Ну, и, наконец, линкор не имел размагничивающего устройства для предотвращения взрыва донных неконтактных мин с магнитным взрывателем. Напряженность магнитного поля, создаваемого линкором, почти в 10 раз превышало порог срабатывания немецких неконтактных мин периода войны.
Но помимо проблемных конструктивных особенностей и технических характеристик живучесть корабля была подорванная халатным отношением к ней со стороны и командования флота, и самого корабля.
Так, без разрешения Техуправления КЧФ в некоторых местах корабля, которые должны были быть герметичными, прорезали отверстия при установке нового оборудования связи. И еще — с итальянских времен не были заделаны многочисленные иллюминаторы по бортам «Новороссийска».
Вечером перед взрывом стояла хорошая погода, большая часть команды сошла на берег и иллюминаторы просто стояли открытыми.
Конечно же нельзя не упомянуть и совершенно неграмотное руководство спасательной операцией со стороны командования флотом. Об этом в целом было уже сказали в хронике трагедии.
Осталось только привести объяснительную записку, написанную комфлота Пархоменко 3 ноября 1955 года. Он оправдывается перед госкомиссией: впечатление было такое, что корабль и экипаж справятся.
«В 2 часа я прибыл на линкор и пошел к месту происшествия. На баке, в районе первой башни, я увидел помощника командира линкора «Новороссийск» капитана 2 ранга Сербулова, который руководил эвакуацией личного состава, получившего повреждения при взрыве, извлекали трупы из кубриков.
Из доклада тов. Сербулова я выяснил, что на корабле сыграна боевая тревога, личный состав находится на боевых постах, ведет борьбу с поступающей водой, корабль имеет повреждение от взрыва бензиновых цистерн или боезапаса. Врио командира на корабль еще не прибыл. (позже выяснилось, что штаб флота отказал ему в автомобиле, и он два с половиной часа шел к своему кораблю пешком по ночному Севастополю — прим. автора).
На корабле много жертв. Находящийся в носовых кубриках личный состав погиб. Вызваны аварийно-спасательные средства флота. Руководит борьбой за живучесть корабля инженер-капитан 3 ранга Матусевич.
Я приказал вызвать командира БЧ-5 с докладом о состоянии корабля, который мне доложил, что корабль в носовую часть принял примерно 1200-1400 тонн, вода поступает с нижних помещений, но по кораблю не распространяется».
И тут Пархоменко решил поработать буксирами…
Что же случилось с «Новороссийском», откуда взялся взрыв?
Первая версия была был самый простой — взрыв артиллерийских погребов, халатность матросиков и командира БЧ-2 (артиллерия). Но вскоре водолазы доложили — взрыв произошел, судя по форме выбоины в борту, снаружи. Так что — мина?
Минная версия
Она в итоге стала основной в выводах комиссии, хотя допускалось и вредительство, и действия диверсантов. Доклад комиссии подчеркивал:
«Наиболее вероятно, что 29 октября 1955 года под кораблем имел место взрыв немецкой мины типа RMH или LMB с взрывателем М-1, поставленной в период Великой Отечественной войны».
Надо сказать, что у этой версии множество сторонников и противников.
Последние в большинстве своем говорят, что не мог «Новороссийск» один раз задеть якорем «забытую» немецкую мину и взорваться — мол, батареи мин за 11 лет прошедших со времени постановки их в Севастопольской бухте немцами при отступлении, должны были давно разрядиться.
Кроме того, указывалось на несовпадение технических параметров немецких мин, природных обстоятельств — глубина, минное поле корабля — и местности.
Но вот, например, ветеран части по охране рейда Севастопольской базы флота капитан 1 ранга Владимир Тимохин утверждал, что мина вполне реальна была:
«По моему глубокому убеждению, говорил он в конце 80-х годов, — линкор «Новороссийск» стал жертвой немецкой мины типа RMH или даже двух мин, что усилило эффект взрыва в два раза».
Тимохин вспоминал, что, начиная с 1956 года, он занимался по долгу службы учетом выявленных немецких мин в севастопольских бухтах. И на 6-8 обнаруженных мин, одна обязательно запускала прибор срочности, то есть через определенный момент времени должна была взорвать свои 800-900 килограммов взрывчатого вещества.
Кстати, последнюю по времени немецкую донную мину в Севастополе обнаружили и обезвредили в позапрошлом году.
Минную версию поддерживал, и популярный писатель-маринист Николай Черкашин. Правда, он считал, что мина была заложена то ли итальянцами, то ли англичанами при передачи линкора советским морякам. И вообще «менял показания».
В статье «Взрыв», помещенной в «Правде» в 1988 году, он писал:
«Наиболее вероятной причиной взрыва можно признать связку немецких донных мин с прибором кратности, приостановившим на время свою работу и заработавшим снова после того, как линкор задел мину своим якорем. Связка ящичных мин, выставленная фашистскими минерами, ушла глубоко в донный ил…».
А чуть позже, в том же году писатель давал другую версию:
«Линкор могли заминировать… Вот и ходил «Новороссийск» с «пулей под сердцем» все шесть лет, пока в Ливорно не построили диверсионную подводную лодку SX-506. Наверное, слишком велик был соблазн привести в действие уже заложенную в недра корабля мощную мину.
Путь для этого был один — инициирующий взрыв у борта, точнее у 42-го шпангоута… Двойной взрыв — добавленного и заложенного, сотряс корпус линкора глухой ночью, когда SX-506, приняв на борт подводных диверсантов, держала курс к Босфору».
Эта картина, нарисованная писателем, выводит к самой любимой версии всех, кто расследовал гибель «Новороссийска».
Версия диверсионная
Ее активным проводником является все тот же Черкашин. Она очень сложна, начинена морскими и техническими терминами. Поэтому скажем в общих чертах — по этой версии «Новороссийск» был взорван минами, положенными на грунт под его днищем сверхмалой подводной лодкой итальянских боевых пловцов, которыми в годы Второй мировой успешно командовал уже упоминавшийся князь Валерио Боргезе.
В пользу своей версии Николай Черкашин приводит такое мнение:
«То, что итальянская версия гибели «Новороссийска» принималась главным командованием ВМФ всерьез, доказывает, пожалуй, и тот факт, что вскоре после взрыва линкора все бывшие итальянские корабли, состоявшие в Черноморском флоте (крейсер «Керчь», четыре эсминца, подводная лодка), были выведены из боевого состава и отправлены на резку. Надо полагать, потому, чтобы не провоцировать новых диверсий.
И если кому‐то из наших адмиралов до октября 55‐го подводные диверсанты казались лишь персонажами приключенческих книг, то с того же, черного года и по наши дни на всех кораблях нашего Военно‐ Морского Флота, где бы они ни стояли — у родного причала или на якоре в нейтральных водах, каждую ночь несется вахта ПДСС —противодиверсионных сил и средств. Каждую ночь матросы‐автоматчики в стальных касках вглядываются в черную воду у бортов кораблей. Это своего рода вахта памяти «Новороссийска».
Но, конечно, в остальном срабатывает богатое воображение писателя, который, будучи военным моряком, до деталей может расписать, как диверсанты прибывали на итальянском сухогрузе, который был тут же замечен под Севастополем в ту ночь, как проходили через открытые почему-то тогда боновые заграждения в Севастопольскую бухту.
С точки зрения литературы, это, безусловно, интересно, но доказательств сколько-нибудь реальных, при тщательном рассмотрении этой версии нет.
Впрочем, мы с ней спорить не собираемся. Заметим только, что как бы она ни красива была, в ней отсутствует главный элемент правдоподобности — не сказано, кому выгодна была смерть «Новороссийска».
Предположить, что кто-то в НАТО решил взорвать именно этот, старый, почти уже ставший плавучей школой плавсостава КЧФ, корабль, очень трудно. Для чего?
Ведь это никак ни в малейшей степени не подорвало бы обороноспособности СССР. И если уж взрывать, то что-нибудь поновей. И не в Черноморском флоте, который заперт в Черном море проливом Босфор, принадлежащим натовской Турции.
Помнить вечно!
Прошло 65 лет с той трагической и героической ночи. Советские моряки показали невероятную силу духа и героизм. Некоторые офицеры, старшины и матросы добровольно жертвовали жизнью ради спасения корабля и товарищей. Показательно, что погибли все 5 инженеров-механиков корабля — они делали то, чему служили — спасали боевой корабль.
Это хорошо понимала и госкомиссия, которая в своем докладе, в частности, отметила:
«Личный состав линкора: матросы, старшины и офицеры, а также офицеры, руководившие непосредственно борьбой за спасение корабля, и. о. командира БЧ-5 т. Матусевич, командира дивизиона живучести т. Городецкий и помогавший им начальник Технического управления флота т. Иванов умело и самоотверженно вели борьбу с поступавшей на корабль водой, хорошо знали каждый свое дело и проявляли инициативу, показали образцы мужества и подлинного героизма.
Но все усилия личного состава были обесценены и сведены на нет преступно-легкомысленным, неквалифицированным и нерешительным командованием. Политико-моральное состояние личного состава линкора начиная с момента взрыва и до опрокидывания линкора было высоким, отличным. Не было и следа растерянности, паники, не было ни одного случая нарушения дисциплины и воинского долга.
Наоборот, матросы, старшины и офицеры линкора показывали образцы мужества и героизма. Из почти 1000 матросов и старшин, стоявших в строю на палубе тонущего на их глазах корабля, не нашлось ни одного человека, который сделал бы даже попытку прыгнуть за борт, все они стояли на палубе буквально до тех пор, пока буквально не стали скатываться в воду…»
Комиссия предлагала наградить погибших, но не встретила понимания в партийных органах. Более того, в специальном постановлении Совмина СССР многие из тех, кто спасал «Новороссийск» или просто не имел отношения к трагедии, были понижены в звании или вовсе уволены со службы, как командир линкора Александр Кухта.
На тридцать три года историю с гибелью «Новороссийска» спрятали под сукно. Погибшим поставили памятник на Кладбище коммунаров, но их как бы и не было.
Преподаватель ВВМУ им. М. В. Фрунзе инженер-капитан 1-го ранга В. Ю. Усов вспоминал:
«На Черноморском флоте, когда я там был руководителем практики курсантов и пытался их обучать борьбе за живучесть на примере гибели «Новороссийска», мне указали: «Об этом корабле у нас не принято говорить». Выводов из гибели линкора не сделали, замалчивание нанесло вред подготовке курсантов и офицеров, катастрофы кораблей с опрокидыванием повторялись, в том числе и в Севастополе…»
Катастрофа «Новороссийска» унесла 611 жизней. Она до сих пор остается само крупной трагедией боевого корабля в мирное время. С каждым годом она все дальше уходить в область исторических исследований. Но таковых, которые помогут делать выводы в подобных ситуациях задолго до приведения их к трагическому исходу.
