Момент истины
Итак, 12 октября 2018 года, Запорожье. Бывший сотрудник орготдела в аппарате запорожской облгосадминистрации, а сейчас предприниматель Андрей Гончаренко находится дома со своей девушкой. Они не успели проснуться, как по очереди звонят мать и сестра Гончаренко — у них только что побывала СБУ. Андрей успевает набрать номер друга и попросить его вызвать адвоката, как в дверь уже стучат. Через глазок на лестничной площадке видны человек десять из спецназа СБУ «Альфа».
— Последнее, что я помню после того, как открыл дверь, — рассказывает Андрей, — это полет лицом в пол, затем наручники, и кто-то, весящий, как мне тогда показалось, килограммов 400, садится сверху.
Когда молодой человек пришел в себя, перед его глазами появились улыбчивые лица следователя СБУ Никиты Грищенко и опера Леши. Они показали определение суда на проведение обыска по ст. 111 УК Украины — госизмена. Ни определения на задержание, ни сообщения о подозрении, ни адвоката, хотя это особо тяжкая статья.
— Обыск будет быстрым, а общение продолжим уже в управлении, — сказали сотрудники органов безопасности и заверили, что адвоката пригласят позже.
Конечно, Андрей тогда еще не знал, что без статуса свидетеля или подозреваемого ни в какое управление он ехать не должен. Но что сделаешь с толпой вооруженных людей? Обыск — 20 минут без особого желания что-то найти, стандартное изъятие компьютерной техники и никаких объяснений, в чем дело. Затем следователь с операми и спецназом покинули квартиру, а вместо них зашли трое в штатском и протянули Андрею какие-то бумаги. Это оказались данные под пыткой и угрозой насилия протоколы допроса его друга о том, как Андрей завербовал его для работы с ФСБ и СВР РФ.
— Здесь написана неправда.
— Сейчас момент истины, — сказали неизвестные в штатском, забирая бумаги. — Ты должен выбрать прямо сейчас — либо забываешь о совести и безоговорочно выполняешь наши указания, либо жизнь твоя оборвется в самом расцвете. Друг дал нужные показания на тебя, а ты должен дать нужные показания на следующего человека, которого мы укажем. Либо виноватым будет он и ты спокойно гуляешь на свободе с условкой, либо конечным звеном остаешься ты и тогда прощайся уже сейчас со своей мамой.
Старший, «Николаевич», достал телефон и включил видеозапись.
— Вот что тебя ждет, если не будешь сотрудничать.
На видео — камера в Лукьяновском СИЗО Киева, где находились члены какого-то добробата, возможно, «Торнадо». Стены увешаны флагами, обрисованы специфической символикой. На видео какой-то парень вылизывает языком унитаз, а его при этом бьют ногами.
— Откажешься делать то, что мы скажем, заберем в Киев, а доедешь ли ты туда — вообще не факт. Без сотрудничества ты никому не нужен и тебя проще ликвидировать. Подумай о маме. Она осталась с нами и может недели не прожить.
Более молодой, «Максим», сказал, что для лучшего понимания положения Андрею нужно нанести телесные повреждения, а про подвал уже договорились. Находящийся в стрессовом состоянии Гончаренко попросил выйти на балкон покурить, но ему на дали.
— Я боялся, что сейчас полечу с 8-го этажа, а они потом скажут, что я психанул и выпрыгнул, — рассказывает Андрей. — По глазам, по манере речи было видно, что они не шутят.
В синем Volkswagen Transporter приехали к управлению запорожского СБУ.
«Максим, это бред!»
— Андрей, твое дело очень интересное, и я хотел бы, чтобы оно осталось в Запорожье, — говорит первый заместитель начальника УСБУ Запорожья Руслан Ена. — Там очень много фамилий, и я не хочу его передавать в Киев. Но если ты не будешь сотрудничать, тебя заберут.
— Им нужны ложные показания.
— У тебя нет выбора. Либо ты работаешь с ними, либо завтра же уезжаешь в Киев.
В кабинете появился начальник УСБУ Запорожья Александр Хилько.
— Рассказывай, — лаконично предложил он.
Сбиваясь и заикаясь от волнения, Андрей попытался что-то объяснить.
— Какой бред, — буркнул Хилько и вышел.
По его глазам было видно, что он все понимает, но против Киева пойти не может.
Все сотрудники СБУ русскоговорящие.
— Ты что, думаешь, мы не знаем, кому были выгодны смерти на Майдане?— прямо говорят Андрею. — У нас папки и сейфы забиты документами с информацией, кто на самом деле убивал на Майдане. Придет время, мы всех их посадим.
— Да вы сепаратисты, — замечает Гончаренко с иронией. — Перестаньте оскорблять мое правительство и президента Порошенко. Вам за такие разговоры светит статья 111.
Они смеются. Андрей пытается заполнять документы по-украински, но ему говорят: «Пиши по-русски. Я родом из Крыма, украинский плохо понимаю».
Наконец появился адвокат Владимир Ляпин, которому троица в штатском вынуждена была представиться — сотрудники ВБ (внутренняя безопасность) СБУ.
— У нас с адвокатом Ляпиным, от которого «Максим» убедительно настаивал отказаться, было буквально секунд пятнадцать в коридоре, и я успел ему сказать, что они требуют ложных показаний, а иначе меня убьют. Я понял, что никто из местного управления мне не поможет, потому что они делают все, что им говорят эти три человека, — рассказывает Гончаренко Украине.ру.
После ухода адвоката «Николаевич» и «Максим» сели сочинять показания Андрея. Забегает третий вэбэшник:
— Полный бред! Как мы будем его судить, если в его деле не фигурирует ни один сотрудник спецслужб РФ?
Началась ссора и перебранка с матом о том, что именно писать. Все зачеркнули, исписали еще три листа, снова зачеркнули.
— Да не может быть, в 2015-м он был в другом месте. Надо писать не этот год!
Вэбэшник вырывает бумагу из блокнота, где полтора часа сочинял показания, комкает ее и начинает сначала.
К полуночи исписали 12 листов, которые Андрей должен был за ночь в ИВС (изолятор временного содержания) выучить, а утром озвучить на камеру. Дальше стандартная флюорография в 5-й больнице и ИВС только к 2 часам ночи. Естественно, к утру ничего выучено не было.
Кое-как, с подсказками следователя Грищенко, записали видео. Через время пришла троица вэбэшников. «Максим» созвонился с военным прокурором, который почему-то курировал это дело, несмотря на то, что Гончаренко не военный и даже в армии никогда не служил.
— Максим, это бред! — кричал прокурор в трубку. — Там же нет состава преступления! Давай все заново. Пусть в допросе где-то вставит 14 пунктов, которые я пришлю.
Чай, аквалангисты и внештатный сотрудник СБУ
— Если будешь сотрудничать, проведешь 10 дней в ИВС и поедешь домой — слово офицера, — пообещал замначальника УСБУ Запорожья Руслан Ена и солгал.
В ИВС Андрей провел всего 5 дней.
— Ты по какой статье?— поинтересовался у него начальник ИВС, озабоченный ажиотажем и звонками из СБУ.
— 111-й.
— Что это?
— Измена родине.
Он пристально посмотрел на Андрея и отставил в сторону принесенный им «казенный» чай.
— Я тебе сейчас нормальный чай сделаю.
Через 5 дней поехали в Жовтневый суд избирать меру пресечения.
— Прокурор Ирина Федорова — внештатный сотрудник СБУ и будет делать то, что ей скажут, — заявил по дороге следователь Грищенко. — В СИЗО ты поедешь в любом случае.
Примерно те же слова прозвучали и в отношении судей. В СИЗО Андрея, естественно, отправили. В первый день в изоляторе ему не дали матрац, а спать на металлических «рельсах», которыми являются нары, значит не спать. Но сокамерники дали свои покрывала, куртки, чтобы было помягче.
— Меня очень удивило, что в тюрьме больше правды, чем в СБУ, намного больше понимания. Каждый раз едешь в управление, как в логово врага, и не знаешь, чем это закончится. Я совершу какой-то якобы побег, меня застрелят, на двух сайтах напишут, что какой-то дурак работал на ФСБ, решил побежать, и его застрелили, и никто не узнает, как было на самом деле.
Администрация СИЗО работает до 6 вечера. До 18:00 все заключенные, которых вывозят на следственные действия, должны быть возвращены в СИЗО. Андрея же привозили в 8-9 вечера. Примерно в 8 часов там проверка, из-за него проверки нет. Из СИЗО звонят в СБУ и просят вернуть заключенного, эсбэушники говорят: «Ждите», и вся тюрьма сидит и ждет, когда же привезут одного человека. Заключенные до проверки не могут достать "запреты", что большого расположения к Гончаренко не вызывает.
— Люди постоянно подходили к кормушке, — рассказывает Андрей. — Интересовались, кто я такой, и желали держаться. Отнеслись с большим пониманием.
В сообщении о подозрении указано, что Гончаренко связывался с «агентами Кремля» по телефонам, которые выбросил в Днепр. Из СИЗО его повезли на следственный эксперимент. В час дня с тремя автомобилями конвоя выехали на арочным мост, дали палочку, чтобы Андрей показал траекторию, по которой летели якобы выброшенные им телефоны. А внизу ныряют аквалангисты, которые в итоге ничего не нашли. Зато на все эти действия истрачены огромные деньги налогоплательщиков.
Через два месяца в СИЗО Андрей подписал сочиненные эсбэушниками показания. Разговор с прокурором Федоровой в преддверии суда занял пару секунд.
— Все?— спросил обвиняемый.
— Все, — ответила она.
28 ноября судья Клименко в одиночку, хотя по автораспределению была назначена коллегия из трех судей, за 15 минут выслушала стороны и огласила приговор — 5 лет условно.
«Надо не как было, а как я скажу»
После суда и освобождения из-под стражи уже свободного Андрея повезли в Киев и поселили сначала в квартире за городом, а затем в общежитии СБУ, недалеко от главного управления. Находясь там, он должен был выучить «свои» показания, а затем выступить с ними на суде против экономиста Олега Ногинского, который до Майдана занимался содействием украинским предприятиям в работе на рынках Таможенного союза, а также против бизнесмена, мецената и общественного деятеля Тимофея Нагорного. В 2014-м Тимофей по приглашению Бориса Немцова принял участие в «Марше мира» в Москве, участники которого поддержали украинское правительство в вопросах Крыма и Донбасса, а также требовали ухода Путина с поста президента России, организовывал выступление российского музыканта и оппозиционного деятеля Андрея Макаревича перед беженцами из зоны АТО. Осенью 2018-го Нагорный был арестован СБУ по обвинению в госизмене — якобы был завербован ФСБ для создания на Украине «пророссийской» политической партии. Освобожден весной 2019 года.
— Меня сделали его куратором, — пояснил Андрей Гончаренко. — А мы с Тимофеем знакомы давно и дружим. Он постоянно проводил волонтерские мероприятия помощи Донбассу. Я не понимаю, по каким причинам решили из него сделать "агента Кремля".
— Расскажи, он работал на кого-то в России?— спросили Андрея киевские эсбэушники.
— Нет, конечно, это полный бред.
Следователь ухмыльнулся, вышел из кабинета. Потом вернулся.
— Мне люди сказали, что ты подпишешь все, что надо.
— В смысле? Вам же правда нужна? Я расскажу, как было.
— Андрей, я думал, у нас будет другое сотрудничество. Мне не надо, как было, мне надо, как я тебе скажу.
Но адвокат Владимир Ляпин категорически запретил давать какие-либо показания без его присутствия, поэтому Андрей купил билет и прыгнул в поезд на Запорожье.
— Они мчались на вокзал, чтобы меня остановить, но не успевали, поэтому позвонили и сказали, что я их обманул и не доживу до выборов, — описывает он последние происшествия.
А выборы прошли, Порошенко проиграл, и заявление о преступлениях сотрудников СБУ и прокуратуры было подано в ГБР.
— Нас с другом признали потерпевшими, начали расследование, допросили сотрудников СБУ. Эсбэушники испугались, так как их, как и прокурора, киевские убедили в том, что ответственность за художества нести не придется. Они даже имели неосторожность при моем адвокате сказать, что их обманули вэбэшники. Якобы они все решат. А потом Порошенко проиграл на выборах, и все перепугались. А ГБР дело закрыло — не нашло незаинтересованных свидетелей. Мы сейчас через суд восстанавливаем уголовное производство.
На слушании суда по отмене незаконного приговора Андрею Гончаренко адвокат Ляпин заявил, что его подзащитный не выполняет условия соглашения со следствием, почему защита и просит это соглашение разорвать.
Прокурор встает и протестует.
— Подождите, я чего-то не понимаю, — удивляется защитник. — Вы его выпустили по особо тяжкой статье по соглашению. А мы говорим, что не будем выполнять ваши условия. После этого вы должны сразу разорвать соглашение.
Но прокурор понимает, что после отмены приговора расследованием может заняться кто-то не столь ангажированный, и тогда не исключено, что придется за все нести ответственность. Гончаренко — частное лицо. Статья «Измена родине» предполагает у обвиняемого статус госслужащего и наличие доступа к гостайне, таким образом, Андрей вообще не подпадает под квалификацию этой статьи. А вот прокурор и эсбэушники носят погоны, и впереди новый суд по отмене приговора по вновь открывшимся обстоятельствам.
