О феномене Сивохо и Бабченко.
Политические мигранты — это весьма специфическая категория граждан, обладающая своим набором проблем, которые ими — политическими — часто даже не осознаются. И не осознают эти проблемы как мигранты на Украину, так и мигранты с Украины.
Во-первых, политические мигранты отличаются высокой степенью радикализма, который они проявляют как на деле, так и на словах. Пример проявления на деле — участие в акциях протеста, боевых действиях или следование по пути коллаборационизма. На словах же такие люди становятся заложниками националистического или человеконенавистнического нарратива.
Не менее рьяными в зверствах были выходцы из днепропетровской области — они внезапно оказались жителями приграничного региона, за восточной административной границей которого, как они считают, начинается ад и унтерменши.
Ещё классик исторической социологии Майкл Манн в своей книге «Тёмная сторона демократии» описал закономерность: больше всего военных преступлений в годы Второй мировой совершили фольксдойче — этнические немцы, выросшие и сформировавшиеся как личности за пределами Рейха.
Такая же история и украинской гражданской войной, лишь с поправкой на то, что на Украине две политические нации — русская и украинская. Поэтому персонажи по типу Онищенко покидали подконтрольные ДНР территории и вливались в ряды неонацистских и карательных батальонов. Далее они шаг за шагом проходили все этапы радикализации пока не превращались в кровавых упырей, чьим смыслом жизни становилась месть за своих убитых товарищей и желание «проучить» местное население за их недостаточный патриотизм, из-за которого, как они считают, гражданская война и началась.
Во-вторых, политическому мигранту часто кажется, что он недостаточно патриотичен по сравнению со своими новыми соотечественниками в новой среде обитания. Это исключительно психологический момент, эффект которого кратно усиливается в том случае, если мигрант оказывается в среде себе подобных единомышленников. При этом ни общество, ни государство не требуют от мигранта доказывать свою патриотичность и любовь к новой стране пребывания. Общество и государство в лице чиновников живут в своей повестке.
Именно так появляются клоуны-коллаборационисты по типу Серея Сивохо и Аркадия Бабченко или множество не менее радикальных представителей украинской мигрантской тусовки, которые осели в Москве. Причины их радикализации являются, как правило, внутренними, а не внешними — к Сивохо не приставлен комиссар с наганом, проверяющий правильность образа его мыслей. Нет, Сивохо/Бабченко всё сделали сами, чтобы быть «своим» среди украинской власти и текущей украинской власти. Это дало ему возможность получать деньги на хлеб с маслом, но лишило его совести.
И подобные превращения прошли многие, кто уехал в Москву, — такие персонажи ненавидят своих бывших соотечественников, оставшихся на Украине, считая их слабаками и предателями, которые не так восстали. Прошли их и белорусские публицисты, которые покинули РБ, а затем осели в ряде редакций российских СМИ.
Кстати, подобные превращения прошли «ж*добандеровцы» или евреи за неонацистов. Они, как и Сивохо, всячески старались понравиться сильному, т.е. националистической власти. Но националисты никогда не примут их в качестве «своих», поэтому рвение данной категории граждан поистине бесконечно. Именно так было с немецкими евреями, — мишлинги — которые в итоге оказались в концлагерях.
Можно ли изменить людей по типу Сивохо? Пожалуй, нет. Они сделали свой выбор и прошли путь расчеловечивания до конца.
Болезнь политэмигранта легче предотвратить. Во-первых, нужно понять, что ни общество, ни государство в новой стране не требуют от тебя быть патриотичнее Путина и радикальнее Лаврова. «Мысли патриотичен ли я» нужно гнать из головы. Во-вторых, необходимо как можно быстрее социализироваться и влиться в новое общество. Причём «влиться» означает не только сформировать социальные связи, но и сменить информационную повестку с, например, украинской на российскую.
Мигрант перестаёт быть мигрантом не тогда, когда он получает новый паспорт, а тот момент, когда количество и качество его социальных связей в новой стране превышает количество и качество социальных связей в старой стране.
