По случаю презентации вместительного сборника эссе целого пула разнокалиберных авторов Олесь Доний стал Олександром. Приурочил он сие событие к своему 50-летию. Это ж только вдуматься: он и его ровесники были участниками той самой "революции на граните", которая свернула национальный курс с цивилизованного — эволюционного — пути… Но теперь он и его со-спикеры (как бы это ни звучало) претендуют на статус интеллектуальной элиты страны.
Часть этих авторов присутствовала в зале, часть даже удостоилась выступить перед собравшимися. Именинник (который скромно именовал себя упорядником сборника, по чему было ясно — порядка в нем изначально было маловато) разделил время на три блока: первый назвал президентским и предоставил слово Михаилу Саакашвили и Леониду Кравчуку.
Украинский грузин говорил, как всегда, обо всем сразу, в том числе: "Я сейчас возвращаюсь в Одессу, но хочу сказать, где я недавно был: Черновцы — город абсолютно мирового значения! А Вилково — украинская Венеция, но как она выглядит убого! Почему литература на русском не может быть украинской частью мирового культурного наследия? Украина — следующая сверхдержава Европы и должна диктовать следующие горизонты Европы на многие десятилетия вперёд. Она обречена быть отличником, чтобы существовать".
Леонид, который Макарович, о предыдущем ораторе выразился как политический аксакал — и мудро, и упрекнуть не в чем: "Саакашвили — це явище". То есть — явление. Саакашвили, правда, выбрал уже все лимиты как на явления, так и на пришествия — по крайней мере, в украинскую политику — но продолжает пугать девственниц демократии своей дееспособностью.
В этом с первым президентом Украины надо согласиться. А вот с остальным можно и поспорить: "Я жил в трех оккупациях: в немецкой, польской, советской, российской. И я видел как живёт человек, когда он не хозяин на своей земле. И я воспитал в себе ненависть к насилию". Не споря с тем, как жил не-хозяин Кравчук — первый секретарь ЦК Коммунистической партии Украины — хочется проверить, так сказать, баланс: так в трех оккупациях жил бедолага или в четырех? Наверное, за четвертой — российской — ездил аж в город Москву в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Это чтобы гнобителям было сподручнее гнобить носителя национальной идеи. Про которую пан Кравчук выразился в итоге кратко, уподобляясь тосту: "Национальная идея для многих — мы должны жить лучше". Дальше опять пошли аппаратные игры с вопросами типа: "Но кто такие мы? Украина — это равные условия для всех, независимо от этнического происхождения. Если будем делить — ничего не выйдет. Национальная идея не может быть принята всеми, если выработана где-то". И тут-то поставить точку седовласому, но нет — понесло рассказывать, что в Донецке нет ни слова про Украину прямо с первого класса (хотя знающие люди бают — даже в конституции ДНР записаны русский и украинский языки как государственные, и памятник Шевченко регулярно чист и в цветах, и в репертуаре филармонии украинский культурный контент присутствует). И опять про раковую опухоль Донбасса вспомнил Кравчук, которую — по словам классика украинской советской литературы Олеся Гончара — надо отрезать. Сказал оратор, на всякий случай, что не разделяет, конечно, мнение Гончара, но зачем же опять и снова цитирует того, кого не разделяет? Кажется, что со временем Кравчук все более сравнивается по беллетризму с Грушевским — скоро уже и не поверится, что они не ровесники.
Второй блок презентации Доний назвал визионерским, пригласив на сцену тех, кто видит (или делает вид, что видит) Украину будущего. Александр Кочетков сразу признался, что сам бы хотел познакомиться с тем, кто видит будущее Украины. Но отметил: главное — то, что национальная идея трансформируется!
Сергей Гайдай вспомнил юность, джинсы и понимание того, что с СССР что-то было не так, если джинсов не было. И единый путь, который приближал его тогда к заветному коттону с денимом — это загранплавание. Какое это прошлое имеет отношение к украинской национальной идее Сергей не объяснил, но сделал ударение: "Про будущее надо думать — это первое". А еще вдохновил: "Нас ничто не удерживает сделать великий прыжок. Мы единая нация, которая может жить без державы. У нас даже слова такого нет, держава — это русское слово. Так, может быть, нам она и не нужна? Абсолютная свобода от власти. Правительство может остаться, а власти может не быть". Наверное, не позавидуешь будущим морякам, грезящим о загранплавании: без своего государственного флага кому ты нужен? А если согласен под чужим ходить — на кой тебе своя национальная идея? Пользуйся чужой!
И тут пришел черед Сергея Дацюка, который в последнее время отличается довольно воинственной риторикой. Вот что он почти дословно сказал: "Если не будет уникальной национальной идеи — нет смысла жить. Наша национальная идея выходит из забытья: мы фронтирная нация! На нас нападали — мы отвечали, вплоть до захватов. И это была инновация! Киевская Русь — инновация. ВКЛ (Великое княжество литовское) — такая же инновация! Российская империя — это тоже украинская инновация! Объединение возможно на принципах ценности, надо не ограничивать себя рамками, действовать масштабно и задумывать что-то большее, чем страна, — например, украинскую Европу".
Тут сразу вспомнился Свирид Петрович Голохвастов, тоже любил порассуждать свысока — видимо, у киевлян это в крови, жизнь на холмах настраивает.
Закончил Дацюк совсем неполиткорректно: "Потому что сейчас не Европа, а дурня там слошная". Благо, что значения этот философ такого не имеет, что бы привело к ноте протеста со стороны ЕС. Но привело к возражению из зала — Степан Хмара с места был против всех: "Украинская держава была всегда — Киевская Русь, конфедерация в составе ВКЛ, державность практически на всех этнических украинских землях у Богдана Хмельницкого. Потом почти до конца XVIII века ещё была в каком-то виде". Украинская держава была во времена Руси — Киева, Новгорода, Чернигова и прочих удельных княжеств? И во времена, когда литовский князь сажал на Замковой горе своего наместника, — тоже была? А уж как она была после Переяславской Рады!
"Аут, класс игры невысокий" — говорил в таких случаях Остап Бендер, глядя в окно на игроков в лаун-теннис. То же пора сказать про доморощенных производителей национальных идей. Которых, кстати, было в многострадальной Украине столько, что порой им становилось тесновато в политическом дискурсе — парадигма, видать, жала. Так она прижала сто лет назад — руками Петлюры и Винниченко — гетмана Скоропадского. Так она прижала уже сейчас — голосами за Зеленского и "Слугу народа" — Порошенко и БПП. И это не последний отжим.
Третий же блок презентации Олесь Доний посвятил себе. Вернее, собственному анализу трансформации национальной идеи. Время было уже позднее, в Украинский дом коварно заползал столичный зной, а анализ насчитывал аж 25 пунктов. Благо что первый звучал так: "Думай критично". Поэтому на нем можно и заканчивать. Ибо какими бы ни были следующие пункты, пока не выполнен первый — трансформировать то, чего нет, невозможно.
