Здание российского посольства в Ватикане находится в нескольких сотнях метров от резиденции Папы Римского — Собора Святого Петра.
Оказалось, что посольства роднит не только географическая близость, но и дипломатическая. Потому что, как утверждает посол РФ в Ватикане Александр Авдеев, у России и Ватикана общие цели и идентичное представление о будущем мира.
Александр Авдеев с января 2013 года занимает должность чрезвычайного и полномочного посла Российской Федерации в Ватикане и представителя Российской Федерации при Суверенном Мальтийском Ордене. До Ватикана был послом России в Монако, во Франции, в Болгарии. А с 2008 по 2012 год был министром культуры Российской Федерации.
— Что значит быть послом большой Российской Федерации в маленьком Ватикане?
— Это большая ответственность, потому что маленького Ватикана не существует. Конечно, географически, по площади Ватикан равен Кремлю. Но по сути это 1,2 млрд католиков в мире, для которых авторитет Папы, слово Папы, призыв Папы важнее, чем авторитет собственных премьеров и президентов. Поэтому Ватикан — властелин душ, католических душ, а это 1,2 млрд человек, это очень большая ответственность.
— Получается, у вас за спиной — большая Россия, которую вы представляете среди 1,2 миллиарда католиков. Какие отношения между этими двумя парадигмами?
— Отношения характеризуются тем, что Ватикан — не только религиозный центр, но и государство. Поэтому все отношения носят форму, характерную для содержания межгосударственных отношений. Посольство, послы, научные связи, культурные связи, политические связи, политический диалог. Ну, и я должен сказать, что отношения — очень хорошие.
— То есть диалог есть?
— Он не просто есть. Ватикан занимает с нами много общих позиций по основным международным вопросам. Ситуация на Ближнем Востоке, ситуация, связанная с ближневосточным урегулированием, с арабо-израильским конфликтом. По Сирии у нас практически идентичная позиция. У нас идентичная позиция по конфликту на Донбассе. Ватикан безапелляционно, бескомпромиссно поддерживает Минские соглашения. У нас много общего во взгляде на мир, на мировоззрение, во взгляде на новые угрозы, которые нам несет XXI век. Это угрозы разделения, еще большего, на бедных и богатых, угрозы, связанные с безграмотностью, угрозы в связи с тем, что интеллект формируется не культурой, не книгами, не литературой, не фильмами, а интернетом. И это другие законы формирования интеллекта и взгляда на мир. Папу беспокоит, конечно, ситуация в христианском мире. Он делает многое для налаживания добрых отношений как с православными, так и с протестантами. Сегодня между обеими церквями — Московским патриархатом и Ватиканом — прекрасные отношения. Вспомните историческую встречу Папы и Патриарха Кирилла на Кубе. Такой же диалог идет с протестантами. И Папа налаживает диалог с умеренными мусульманскими столицами и центрами, и с шиитами, и с суннитами.
— Мы таким образом возвращаемся к сирийской теме. Вы сказали, что у нас — похожие позиции. А какая позиция у Ватикана, если ее артикулировать?
— Ватикан выступает за то, чтобы была одержана полная и безоговорочная победа над мусульманскими экстремистами. Ватикан осуждает экстремизм в любой религии. В данном случае имеет место быть мусульманский экстремизм. И Ватикан, испытывая глубокое уважение к мусульманам и, налаживая контакты с мусульманами, выступает против этого экстремизма.
— То есть, по сути, если за полную победу, то это значит — за победу Асада, но это и за победу России в Сирии. Он поддерживает то, что делает Россия там?
— Ватикан поддерживает то, что делает Россия. И без России, а это — заявление Папы, невозможно было бы сирийское урегулирование.
— Но это же влечет за собой некоторое недопонимание с нашими международными партнерами. Папа выдерживает это давление со стороны США?
— Давление со стороны США идет по другим причинам и по другим каналам. Что касается Сирии, то Папа выступает за политическое урегулирование. Папа выступает, как и мы выступаем, за создание конституционной комиссии под эгидой ООН. Де Мистура (спецпосланник генерального секретаря ООН по Сирии Стаффан де Мистура. — Ред.) сейчас тоже этим занимается. Папа выступает за всеобщие выборы, за демократическое развитие общества в Сирии и гражданского процесса, но все это возможно только после победы над джихадистами.
— Российское общество в Риме, как мы убедились, представлено большим количеством русскоговорящих: украинцы, белорусы, русские. Что вы знаете об этом? Как они контактируют с Ватиканом?
— Я об этом знаю непрофессионально, потому что я аккредитован в государстве Ватикан. В Италии работает мой товарищ, прекрасный дипломат Сергей Сергеевич Разов. Он знает более точечно и авторитетно. Но Ватикан — это не Италия. Это Италия тоже, но не только Италия. Я бы сравнил Ватикан по количеству чиновников и по настрою с ООН. В сегодняшнем Ватикане вы увидите кардиналов, архиепископов, епископов со всех континентов. Я имею дело с председателем правительства, он — итальянец, с министром иностранных дел в Ватикане, он — англичанин, португальцы, поляки, немцы. Один из самых авторитетных кардиналов — Тарксон, он из Ганы. И Ватикан сегодня представляет этот 1,2 млрд католиков всех континентов. И поэтому Ватикан заинтересован в стабилизации и мире на всем земном шаре, потому что везде есть католики.
— По поводу участия Ватикана и вообще этой папской линии в гражданской, обычной, мирской жизни. Мы были на концерте симфонического оркестра из Петербурга в базилике Делла Мадонна делла Грациа в итальянском городе Эсте. Мы знаем о том, что при каждом католическом приходе есть школа итальянского языка, которая абсолютно бесплатно обучает любого человека, будь то чернокожий из Туниса или беженец из Украины. И они даже не спрашивают паспорта. Как это объяснить?
— Я думаю, что это, во-первых, христианский подход. Уверяю вас, у вас не будут требовать паспорта и при изучении русского языка в приходах Русской православной церкви. Это христианский подход. И если человек приехал из-за рубежа и обосновался в нашей стране, ему без русского языка сложно. Надо его научить, надо ему помочь. Надо его обучить русскому языку, как первооснове вживания в новую ситуацию. Нормально. Мы имеем дело с христианскими ценностями, они общие у католиков и православных.
— А концерты обычной, не церковной музыки в приходах? Я не могу себе представить, чтобы в храме Христа Спасителя прошел симфонический концерт.
— Это традиции. Это не табу, это традиции. И каждая традиция, конечно, требует уважения. Вот недавно, я знаю, в Питере наш епископ не разрешил симфоническому оркестру выступать в церкви. Итальянцы пришли ко мне и говорят: «Как же так?» Я им ответил, что это традиции, у вас выступают, у нас — нет. Я знаю, что у нас тоже иногда бывают такие концерты. В одном из храмов Челябинска есть уникальный орган. И я, работая в Министерстве культуры, обращался в патриархию с просьбой организовывать там концерты, потому что орган уникальный, сделан в XIX веке немецкой органной фирмой. Ну и ничего, я надеюсь, что концерты проходят до сих пор. Разные традиции. У нас святят куличи, у них — нет. Но это не значит, что наша православная церковь дистанцируется от культуры, от музыки. Я знаю великолепные концерты, которые проходят вне стен храма, но спонсируются нашей церковью. Кстати говоря, в Италию на Рождество приезжает очень много церковных русских коллективов и поют песни. Мы ждем Московский Синодальный хор в конце декабря. И почти в каждый церкви здесь поют наши коллективы. Поют и светскую, и религиозную музыку — и ничего. У нас итальянские католические коллективы не поют, такая традиция, но зато они поют в концертных залах. В России все это воспринимается на ура.
— И последний вопрос, возвращаясь к политике: мы с вами проговаривали без камеры позицию Папы по беженцам, и вы говорили, что она развивалась. Можем ли мы вернуться к этому вопросу, понять, какая позиция по беженцам? Ведь это, фактически, проблема. Недавно в Австрии состоялся этот саммит, с Сальвини была дикая полемика, вплоть до кидания ручек и т. д. Это большая проблема для Европы.
— Давайте сузим эту проблему до Ближнего Востока. Откуда, в частности из Сирии, пошли беженцы, когда джихадисты оказались в 12 км от Дамаска. И первое, что они делали, занимая город, — они вырезали христиан: армян, православных, католиков, протестантов, друзов.
В начале войны в Сирии было 18% христиан, а сейчас — только 1 %. Христиане первые побежали. А куда бежать — через Турцию в Европу. В христианскую Европу, к себе, к своим. И теперь Папа сравнил этот поток христиан, которые спасаются от смерти, с бегством Христа в Египет. Мы это знаем по картинам, по живописи. Сходите в музей Дарио Памфилио, где весит чудесная картина Караваджо «На пути в Египет», шедевр итальянской живописи. Ну и вот, к этому потоку стали присоединяться экономические эмигранты, коммерческие структуры. Не надо забывать, что из Ливии тоже пошли мигранты, христианские мигранты, в основном, на первом этапе, когда произошли события в Ливии. Поэтому здесь все перемешалось, но Папа — за то, чтобы этим людям помочь, а это живые люди, для которых Европа — земля обетованная, Папа за то, чтобы они нашли кров, еду, пищу, чтобы детей накормили. Это первая, как он говорил, обязанность каждого христианина. А уже дальше, вживание в общество, благоустройство, это все зависит от политики. И Ватикан правильно делает акцент на том, чтобы обустроить страны исхода. Восстановить Сирию, Ливию, экономику в других странах. И тогда можно говорить о возвращении мигрантов.
