«Комплекс неполноценности» молодой государственности на Украине настойчиво преодолевается манией самоувеличения. Недавно СМИ облетело дивное откровение голоса Евромайдана певицы Русланы: «Наши корни говорят о древних культурах и цивилизациях. Страна, которая имела скифов, сарматов, Триполье, шумеров, и нам бы с Египтом соревноваться каждый день по достоянию». Теперь блогосфера устойчиво называет активистов Майдана не иначе, как «шумерами». Другой известный патриот, заместитель председателя Украинской Республиканской партии Ростислав Новоженец заявил: «Мы дали миру первую цивилизацию, первое государство, первое колесо, земледелие, плуг. Все это достояние украинцев, которые поделились этим с миром…» Сказано на полном серьезе — патриотизм вообще неулыбчив.
Легендарный средневековый король Артур, оказывается, тоже выходец из украинских степей, — сообщает нам политолог Александр Палий, а известный журналист Евгений Киселев излагает, что «киборги» Донецкого аэропорта — наследники воинов Бородинского сражения: «Украинская группировка отступила из аэропорта Донецка по примеру своих предков, сражавшихся на Бородинском поле… Сдали Москву тогда, для того, чтобы перегруппироваться и перейти в наступление. Очевидно, в данном случае мы имеем дело с чем-то подобным». Если предки «киборгов» герои Бородина, то почему улицу Кутузова в Киеве переименовали? А теперь, видишь, ластятся.
Любовь к пафосу, к дешевым эффектам, к лжеистории приводит к тому, что украинские националисты и обслуживающий их персонал стали абсолютно смехотворны, и это обнаружилось ещё сто лет назад. Вот, например, как описывал будни петлюровской УНР (от которой возводит свою родословную майданный режим) замечательный писатель Константин Паустовский: «Накануне по городу были расклеены объявления от коменданта. В них с эпическим спокойствием и полным отсутствием юмора сообщалось, что Петлюра въедет в Киев во главе правительства — Директории — на белом коне, подаренном ему жмеринскими железнодорожниками. Почему жмеринские железнодорожники подарили Петлюре именно коня, а не дрезину или хотя бы маневровый паровоз, было непонятно… Коня покрывала голубая попона, обшитая желтой каймой. На Петлюре же был защитный жупан на вате. Единственное украшение — кривая запорожская сабля, взятая, очевидно, из музея… Гайдамаки с длинными синевато-черными чубами — оселедцами — на бритых головах напоминали мне детство и украинский театр. Там такие же гайдамаки с подведенными синькой глазами залихватски откалывали гопак: «Гоп, куме, не журысь, туды-сюды повернысь!» Похожие описания искусственности, запредельной фальшивости происходящего оставили и Владимир Короленко, и Михаил Булгаков, да и мы сами можем наблюдать воочию.
Поскольку фальшивый мирок национал-патриотических мифов (от шумеров до лучших «друзей еврейского народа» Петлюры и Бандеры) легко разрушить научными фактами, дорываясь до власти националисты провозглашают всю предыдущую историю «неправильной» и налагают целую череду запретов. Запрещают фильмы, книги, саму историю.
Дело доходит до абсурда и международных конфузов. Популярный британский историк и писатель Энтони Бивор, чью книгу «Сталинград» недавно запретили на Украине, ошарашенно разводит руками: «Я должен отметить, что это звучит совершенно потрясающе… Я не был способен понять, почему Украина это сделала. У меня нет никакой подсказки, потому что я не могу понять — какой там украинский аспект книги… Я не могу вообще представить, что именно они считают антиукраинским в книге». Ну что же, наследникам короля Артура виднее, какие книги и фильмы запрещать, дабы не поранить свою хрупкую психику.
Поразительный комизм украинского национализма возникает из-за поставленной перед ним театральной пафосности идеологических задач при архаичной нелепости инструментария. В природе комического есть приём «несоответствия»: публике смешно, когда глуповатый герой старается выглядеть солидней и умнее, чем он есть на самом деле, но эти тщетные попытки постоянно проваливаются. Вот в Прилуках Черкасской области гражданский активист Сергей Трушкин нудно изводил продавщицу магазина требованием разговаривать с ним только на государственном языке. В результате, на стенания активиста вышел муж продавщицы и просто дал назойливому патриоту по шее. Что же делает наш герой? он бежит в мэрию и жалуется заместителю мэра на лютую несправедливость, о чем громогласно сообщает в соцсетях. Он даже не понимает, насколько смешон тип, получивший от мужа за настырное филологическое домогательство к чужой жене, а потом бегущий по этому поводу жаловаться в мэрию.
Или возьмём, к примеру, известного музыканта Олега Скрипку, который объявил всенародный «алярм» по поводу знаменитой песни Сергея Шнурова про лабутены: «Украинцам срочно надо учиться противостоять российскому культурному колониализму, ведь сейчас мы живем с вами в стране, где запрещен украинский язык! Я уверен, есть структуры, которые сознательно уничтожают украинский язык в Украине. Что это за структуры — не знаю, но их деятельность привела к тому, что наше общество куда охотнее заглатывает «Лабутены» с матом на вражеском языке, а не песню «Січове військо». Напали на Скрипку лабутены…
Изначально в словах «активист» и «патриот» нет ничего плохого. Наоборот, желание занимать активную жизненную позицию и быть патриотами своего Отечества всегда приветствовали в нас окружающие и целенаправленно развивала школа. Однако в случае с современной Украиной оба слова стали едва ли не ругательствами, потому что приобрели иной, людоедский смысл. Вместо доброжелательности — ненависть, вместо солидарности — злоба. У по-настоящему умного человека интеллект подразумевает ещё самоиронию и юмор, а здесь весь интеллект ушёл в высокопарную глупость.
Поразительно, как Андрей Данилко в своих клипах угадал типажи Майдана, которые из заводных сердючкиных песен вылупились наружу, к сожалению, оставив внутри экрана веселье и доброту. Помните демонстрацию в январе 2014 года, когда толпа киевлян вывалила на улицу в кастрюлях «на босу голову»? Посыл понятен: карнавальностью и нелепостью нарядов высмеять так называемые «диктаторские законы» (которые, к слову сказать, нынешней властью уже превзойдены).
Однако «активисты» не учли современный контекст действа: если средневековый карнавал со своей нарочитой нелепостью быстро истирался в памяти людей, возвращая их в привычное русло жизни, то фотографии людей с кастрюлями на голове — это праздник, который всегда с тобой. Кастрюли намертво прилипли к образу и вне актуального контекста стали наглядной иллюстрацией феерической глупости людей, которые переносят все сюрпризы, которые преподносит им власть.
Зловонным облаком плывёт над Украиной бандеровское «героям слава». Набил старушке-пенсионерке шишку на митинге — «активист», написал гадость в интернете — «кибер-воин»; отдельные «патриоты» вообще нацепили на себя нацистские закорючки, за которые в былое время лупили бы их отцы ремнем по голой арийской заднице — только бы холка дергалась.
Здесь должна подключаться компенсаторная, защитная функция смеха. Еще английский философ Герберт Спенсер рассматривал смех, прежде всего, как физиологическую реакцию организма на нервное напряжение и перевозбуждение, а многие сторонники теории естественного отбора вообще считают, что развитие у человека чувства юмора есть убедительное доказательство эволюции человеческой психики. У тех, у кого это чувство присутствует, больше шансов выжить.
