Два взрыва в один день и в одном месте
23 апреля возле городка Славяносербск под Луганском взорвался на противотанковой мине автомобиль миссии ОБСЕ. В историю войны в Донбассе вписаны первые имена официальных иностранных потерь — погиб британский гражданин Джозеф Стоун (сразу после происшествия ошибочно сообщалось, что он американец), а немка Ива Гнелин контужена и отправлена в больницу. Туда же попал еще один сотрудник миссии — чех. Тело Стоуна уже передано украинской стороне, а Госдеп США обратился к РФ с просьбой помочь расследованию этого случая на месте.
В самопровозглашенной Луганской народной республике сразу заявили, что речь идет о действиях украинской диверсионно-разведовательной группы (ДРГ), и даже назвали подразделение, якобы заславшее диверсантов — 8-й полк сил специальных операций ВСУ. Со своей стороны советник украинского министра внутренних дел Антон Геращенко заявил, что инцидент с наблюдателями ОБСЕ связан с «тотальным минированием дорог» в республиках Донбасса. Примечательно, что взрыв машины европейских наблюдателей произошел после того, как утверждают в ЛНР, как она отклонилась от маршрута движения у линии фронта, заранее утвержденного в Луганске.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: ОБСЕ: Подрыв наших наблюдателей поможет привлечь больше внимания к Донбассу
Тотчас же была перенесена с 23 на 26 апреля очередная встреча контактных групп по переговорам в Минске, что вызвало негативную реакцию властей ЛНР. Ее уполномоченный представитель на переговорах Влад Дейнего уже заявил, что подозревает украинскую сторону в запланированной провокации. "Учитывая то, что именно украинская сторона получает максимум выгод от затягивания процесса решения вопросов безопасности, от максимального обострения ситуации для оправдания вялотекущего процесса вооружённого противостояния, позволяющего оставаться у власти нынешним киевским правителям, не исключаю, что подрыв произошёл не без их непосредственного участия", — сказал он.
Необъявленная минная война
На самом деле гибель сотрудника ОБСЕ трагически подвела черту под чередой случаев подобного рода в Донбассе. И наблюдатели из Европы, и представители СМИ попадали под обстрелы из стрелкового оружия и минометов, и только судьба берегла до поры их жизни. Кстати, неустановленное взрывное устройство в тот же день сработало и в здании одного из бывших райвоенкоматов Луганска. Обошлось, слава богу, без жертв. Два взрыва в один день, в местах, которые находятся неподалеку одно от другого. Совпадение? Может, и так, но уж больно подозрительное.
Если говорить о «тотальном минировании», то оно имеет место быть. Началось оно с лета 2014 года, и кому здесь принадлежит сомнительная пальма первенства, сказать трудно. Ясно одно — «минная проблема» в Донбассе на долгие годы стала одним из ярких признаков гуманитарной катастрофы в крае.
Вспомним хотя бы нашумевший взрыв на мине рейсового автобуса под Волновахой в январе 2015 года, не говоря уже о многочисленных одиночных подрывах, когда гибли обычные люди, пытавшиеся пройти или проехать по знакомым дорогам, ставшим в одночасье смертельно опасными.
Карты минных полей теряют
Один из саперов Народной милиции ДНР на условиях конфиденциальности рассказал нам, что, по его мнению, главной проблемой в деле обеспечения безопасности, как военнослужащих, так и гражданских лиц, а также разминирования территорий бывших ранее зоной активных боев, является отсутствие полных карт минных полей у ВСУ.
«Мин понаставлено еще со времен «котлов» и боев лета четырнадцатого просто до черта. Но у нас всегда велся и ведется строжайший учет мин, а у «вэсэушники» порой на своей территории не знают, что и где у них поставлено. А что они минировали три года назад под Шахтерском, Иловайском и Торезом, одному богу известно», — рассказывает сапер.
По его мнению, особенно острой является эта проблема на южном фасе украинско-донбасского фронта.
«Там еще в пятнадцатом году неоднократно бывали случаи, когда у греков (в южных районах Донетчины много сел с греческим населением — авт.) стада баранов и коз подрывались на украинских минах. По нескольку животных за раз, бывало, гибнет на мине. Пока они поняли, что где попало, пасти стада не следует. Иногда к нам обращались, чтобы мы разминировали опасные места», — вспоминает наш собеседник.
Страдают рядовые донбассовцы
Минирование дорог и полей Донбасс стало проблемой и для сельского хозяйства. Саперы войск республик и МЧС, разумеется, ведут работу по разминированию, но она столь масштабна по своим размерам, что никто точно не может сказать, когда она будет завершена. Известный донецкий журналист Евгения Мартынова в своем блоге вспоминает о разговорах с хлеборобами села Шевченко Шахтерского района, где летом 2014 года шли тяжелые бои между ополченцами и ВСУ:
«Это сейчас село в тылу, а в 2014 здесь тоже был ад, постоянные жестокие обстрелы, разрушения, смерти… Мои собеседники показали мне необозримые поля, раскинувшиеся за селом. И сообщили: до сих пор земля там начинена бесчисленным количеством неразорвавшихся снарядов. Они не жаловались, нет. Просто сказали, как о данности, но видно было, насколько больно это переживать.
— Это все была наша земля…
— Сколько же ее?— спросила я, всматриваясь в горизонт.
— 380 гектаров….
Нет, разумеется, селян не забыли. Какую-то часть полей обследовали, снаряды убрали. А это — осталось. И пересказывают страшные и правдивые истории — как разорвало в клочья безобидную, но блаженную женщину, которая зашла на поля. Как подорвался прицеп трактора, а тракторист уцелел Божьим промыслом. Селяне уж сколько раз ездили в Донецк и просили помочь. Там им не отказывают, говорят, что помнят о них. Только вот тоже сетуют: у нас, мол, очередь, сил не хватает. А до вас очередь не дошла еще…»
На разминирование уйдут десятки лет
По самым скромным оценкам с обеих сторон конфликта на полное разминирование полей, дорог промышленных и гражданских объектов Донбасса понадобится от 10 до 15 лет. Только в украинском министерстве обороны называют цифру в 700 тысяч гектаров подлежащих разминированию. При том, что в прошлом году, например, было разминировано только 3 тысячи. С донецкой и луганской стороны называют похожие цифры. Так что хлеборобам, похоже, еще придется подождать возвращения в хозяйственный оборот части своих земель.
Тем более, что у саперов в ДНР, например, одной из основных проблем является обезвреживание огромного количества мин, «растяжек», фугасов, установленных украинскими военными и ДРГ. Говорят, что, например, в прошлом году, в иные месяцы только по Донецку саперам приходилось выезжать на тревожные вызовы до пятидесяти раз. Опасные «сюрпризы» находят иногда у школ, автозаправок, просто на дорогах. В Донбассе всем памятен и взрыв огромной силы фугаса в Макеевке в октябре прошлого года, и взрывы в Калининском районе Донецке нынешней зимой.
Самыми взрывоопасными, впрочем, районами остаются те, что находятся в так называемой серой зоне — проще говоря, на нейтральной полосе между позициями воюющих сторон. В зоне повышенного риска остаются окраины Авдеевки, Донецка (поселки Пески и Спартак), Широкино и Коминтерново под Мариуполем, Докучаевск, Станица Луганская и Первомайск.
Да, обе стороны конфликта пытаются оперативно решать опаснейшую проблему, с украинской стороны к ней вроде бы даже подключены специалисты специальной миссии ООН. Но нужен мир. Прочный и долгий, необходим уход военных из опасных зон. Только тогда разминирование Донбасса встанет на прочную основу, и будет иметь хорошие перспективы. Увы, о таком, многострадальный край пока только видит сны. Всем же, кто ходит и ездит по дорогам Донбасса остается только посоветовать — соблюдать установленные безопасные маршруты движения. Будь то частный автомобиль, рейсовый автобус или специальная машина миссии ОБСЕ.
