Подозреваю, что многие страхи сегодняшней американской трампофобии рождены именно под влиянием этого классического романа. Как писал его автор, «нет в мире другой страны, которая так легко впадала бы в истерию или была бы более склонна к раболепству, чем Америка».
Но время показало, что и прочие страны легко съезжают с колеи здравого смысла. «У нас это невозможно», — накануне событий Евромайдана считал я, исходя из того, что на Украине уже был разочаровавший всех майдан, полагая, что правоохранительные органы сильны и дисциплинированы, надеясь на инстинкт самосохранения народа и элиты государства. Но ещё в тридцатые годы прошлого столетия вышеупомянутый литературный классик отмечал: «Никогда не переведутся люди, которые — как бы хорошо им ни жилось — вечно жалуются и вечно завидуют своим соседям, умеющим одеваться так, что и дешевые костюмы кажутся дорогими, соседям, способным влюбляться, танцевать и хорошо переваривать пищу». Из-за обычной человеческой зависти к соседям и желания любой ценой сделать «как в Европе» украинцы уничтожили экономику собственной страны, и произошло это на наших глазах.
Когда говорят, что уж в России подобное точно невозможно, я смеюсь над доверчивой и восторженной наивностью. История (особенно, история российская) показывает, что в ней возможно всё. Разумеется, если власти ничего не делают — в надежде, дескать, проблема сама рассосётся и достаточно о ней лишь поговорить. Мы всё это уже проходили на Украине — то ли в 2003-м, то ли 2013 году: добродушная уверенность обывателя, сытая вальяжность власти и бесконечные телешоу, где хорошо одетые мужчины визжат бабьими голосами, убеждая зрителей, что стоит только чихнуть и враг растает.
Российские телепатриоты, видимо, исходят из того, что на дворе победный 1945 год, а сами они где-то между Ялтой и Потсдамом. А вот я, наученный горьким опытом, исходил бы из предчувствия 1914 года. Тогда общественное патриотическое мнение тоже страстно желало наказания Европы, требовало помочь братьям-славянам и массово устраивало патриотические шествия, но когда началась изнурительная война, эта же «прогрессивная интеллигенция» завопила про «глупость или измену» и потребовала отречения императора-главнокомандующего. В 1914 и 1945 годах в России были различные социальные уклады и нынешняя Россия куда ближе к первому варианту.
После присоединения Крыма и «Русской Весны» — чтобы не повторить разгула ура-патриотической истерии, приведшей к втягиванию России в Первую мировую войну — российская власть вполне логично начала умиротворение возбужденного общественного мнения, подменив весну Русскую весной Крымской. И продолжили сотрясать воздух в телестудиях в надежде, будто после состоявшегося государственного переворота проблема Украины сама собой исчезнет (согласно расхожей шутке, что «Россия на войну не явилась»). Кстати, речь вообще идет не о войне, «потому что тысячи голодающих младенцев — это слишком высокая цена за портупею даже для самого красивого и трогательного юного лейтенанта» (цитата из романа «У нас это невозможно», как вы догадались). Но кто сражения с недругом упорно избегает, того противник всё равно настигает и битву навязывает на выгодных для себя условиях.
Да, бестолковое бурление вредно для стабильности государства, но именно нестабильность заинтересованные силы будут настойчиво импортировать в Россию из Украины, создавая угрозу для самой российской государственности. Нынешняя киевская власть публично заявила о себе как непримиримый враг России, а значит эта власть — постоянный источник провокаций и угрозы российской государственности на ее границе.
Вполне очевидно, что в таких условиях российское государство будет противодействовать этой угрозе всеми доступными экономическими, политическими, пропагандистскими и другими невоенными средствами. Иначе «невозможное» назавтра станет реальностью.
