Кумир поколения «оттепели»
Смерть польского режиссера, признанного классика мирового кинематографа Анджея Вайды символически закрыла собой эпоху так называемого «социалистического» кино. Ведь, несмотря на то, что Вайда практически всю жизнь придерживался непримиримых антикоммунистических позиций, его творчество все равно принадлежало культурному пласту «социалистического лагеря», и может служить сейчас настоящей энциклопедией жизни за Железным занавесом в послевоенное время.
Всю свою жизнь Вайда оставался последовательным критиком просоветских режимов в Польше и других странах Восточной Европы – несмотря на то, что руководство Польской народной республики достаточно высоко ценило талант режиссера-бунтаря, позволяя ему снимать фильмы, которые и сделали Вайду мировой знаменитостью. Его картина «Пепел и алмаз», которая до сих пор заслуженно считается лучшей работой польской киношколы, была отправлена польскими властями на Международный венецианский фестиваль, где она произвела настоящий фурор.
Политическая цензура щадяще относилась к фильмам молодого польского режиссера, а его ленты переводились на русский и регулярно шли в советском кинопрокате. Здесь, в СССР, на них был очень большой спрос – поскольку фрондирующие интеллигенты-шестидесятники и симпатизирующая им часть партийных функционеров, видели в антисталинистских картинах Вайды своего рода манифест либеральных реформ, на которые надеялись во время хрущевской «оттепели», да и позже – уже в брежневские времена.
Именно это сделало польского режиссера кумиром для целого поколения скрытых или явных советских диссидентов, которые, в буквальном смысле слова, росли на его фильмах. И многие из них не заметили, что за антисталинистской риторикой режиссера достаточно выраженно просматриваются его националистические настроения. Сын польского офицера, казненного в подвале харьковского НКВД, не думал скрывать своего более чем прохладного отношения к России – несмотря на то, что сам он много работал с текстами классиков русской литературы.
«Анджей Вайда воспринимался в советские времена как режиссер, который выбивается из социалистического, или точнее – соцреалистического шаблона, и который позволял себе экспериментировать. Эксперименты Анджея Вайды воспринимались советской публикой как некое откровение. На советском пространстве он был законодателем мод – особенно, после фильмов «Пепел и алмаза» и «Пан Тадеуш». Его творчество пришлось на политическую оттепель, которая началась в Советском Союзе, и зрители в СССР пытались рассмотреть в его фильмах некие знаки этого времени», – говорит в беседе с Ukraina.ru известный украинский историк и политический эксперт Константин Бондаренко.
В последнее время в Польше появился целый ряд статей, например, о том, насколько Вайда влиял на Тарковского, и насколько Тарковский на Вайду. Вайда оказал влияние на украинский поэтический кинематограф. В нем есть моменты, присущие раннему Вайде: например, склонность к романтизму.
«Несмотря на то, что отец Вайды был расстрелян в Катыни, он экранизировал целый ряд произведений русской классики, — продолжает Бондаренко. - Возможно, это был некий конформизм с его стороны, чтобы получить доступ к широкому экрану. Но как только начались процессы отдаления от советского лагеря, Вайда занял совсем другую позицию. Он стал критиком и коммунизма, и России».
«Русофоб» и русская классика
С его мнением солидарен и киевский политолог Михаил Погребинский. Он тоже подчеркивает влияние, которое оказывал на поколение молодых антсоветских бунтарей Анджей Вайда, однако считает адресованные Вайде обвинения в русофобии несправедливыми домыслами.
«Вайда выдающийся режиссер. Многие из людей старшего поколения помнят его фильм «Пепел и алмаз» с Цибульским. Он тогда произвел колоссальное впечатление на всех нас. Мы, не настоящие, конечно, киноманы, но приближающиеся к этому определению, внимательно следили за его творчеством. У меня даже была возможность в советское время присутствовать на закрытом просмотре его фильмов – помог приятель. Так что мы видели почти все его фильмы, в том числе и те, что были насыщены антисталинскими аллюзиями. Для нас, для людей, которые были настроены антисоветски, это было замечательное откровение. Мы очень высоко ценили его творчество, в том числе и те знаменитые его фильмы типа «Человек из железа», которые были открыто антисоветскими.
Почему мы тогда ценили Вайду? Это было брежневское время, когда говорить правду о времени сталинизма, было уже невозможно. Наступило время, которое закрыло антисталинскую эпоху, начатую XX съездом КПСС. Говорить о Сталине и его преступлениях стало невозможным.
И вот мы смотрели его фильмы и понимали, что, оказывается, спокойно можно быть антисталинистом – и Вайда им был. Для нас было важно, что Вайда был человеком нашего мировоззрения. Я тогда общался с киевскими диссидентами. Помню, мой друг Владимир Малинкович, который в начале 80-х эмигрировал в Германию, очень высоко ценил Вайду – еще и потому, что он был прекраснейшим режиссером, и у него снимались блестящие актеры.
Нельзя сказать, что Вайда был русофобом. Да, у него есть знаменитая русофобская фраза о том, что поляки, якобы, научили москалей галстуки завязывать. Но если кто-то считает его русофобом, то как, в таком случае, объяснить то, что он столько снял фильмов по романам русских писателей – Достоевского, Лескова, Булгакова? Наоборот, это означает, что он против русской культуры ничего не имел, а вот против советского режима и Сталина выступал очень жестко, потому что работала сыновья память – в 1939 году в советский плен попал его отец, которого расстреляли», – рассказывает Михаил Погребинский.
Противоречивый взгляд на Украину
В своих интервью Вайда достаточно часто подчеркивал тот факт, что его отца застрелили именно на территории Украины, рассказывая об этом в своей поздней картине «Катынь», которую нередко называют образцом антироссийской пропаганды. Однако, в то же время, он высказывался об Украине, немногословно и осторожно. С одной стороны, Вайда высказывал поддержку украинской либеральной оппозиции – и во время Оранжевой революции 2004 года, и три года назад, во время событий Евромайдана, в котором он видел антироссийскую акцию.
Однако, оставаясь последовательным польским националистом, он не мог не помнить об антипольских акциях ОУН-УПА, а фантомные боли по утерянным Польшей западноукраинским землям тоже посещали польского режиссера, который мог ностальгически говорить о прежнем, польском Львове.
Украинский писатель Андрей Кокотюха вспоминает, что во время Евромайдана Вайду приглашали показать в центре украинской столицы свои фильмы – однако режиссер ответил уклончивым отказом. Возможно, именно потому, что ему не очень хотелось стоять под красно-черными флагами с символикой Украинской повстанческой армии.
Гений конъюнктуры
Алексей Кочетков, московский политолог, который долгое время жил в Польше и хорошо знаком с творчеством польского киноклассика, считает, что его идеологическая позиция во все времена определялась текущей политической конъюнктурой. И только антироссийские настроения Вайды были его настоящими идейными убеждениями, которые он просто до поры до времени маскировал.
«Вайда, один из основоположников и столпов классического польского кинематографа, творчество которого составило славу польской культуры, держал фигу в кармане и против польских социалистических властей, и против польской оппозиции. Например, он мог снять фильм «Пепел и алмаз», где с сочувствием показывал деятелей Армии Крайовой и польского подполья в послевоенные годы, но в то же время изобразил главного персонажа умирающим на помойке. Этим он хотел сказать, что это националистическое движение, которое убивало коммунистов, да и само польское общество само оказалось, как и герой Цибульского, на помойке.
Что касается его отношения с Россией – он дружил с Михалковым, он прекрасно говорил по-русски, часто приезжал в СССР. У нас его очень хорошо принимали, но при этом свою жизнь Вайда закончил отъявленным русофобом. То, что он всю жизнь был антисоветчиком, это понятно, но то, что он оказался еще и русофобом, это неприятно.
Почему так произошло? Думаю, он всегда был таким, просто подстраивался. Когда у советских властей было удобно получать прокат, почести, деньги, то он делал вид, что хорошо к нам относится. Когда же это стало невыгодно, то он снял «Катынь», который я считаю пропагандистским фильмом. Это, конечно, не «Варшавская битва. 1920 год» Ежи Гофмана, но очевидно, что на старости лет Вайда и Гофман превратились в русофобских пропагандистов и конъюнктурщиков. Для того, чтобы оставаться в тренде, чтобы и дальше получать преференции от польского истеблишмента, они решили поступать именно таким образом. Если вышеуказанный фильм Гофмана карикатурный, то фильм Вайды «Катынь» попросту вредный.
Я думал, что Вайда уже стал властителем дум, что ему не надо опускаться до конъюнктуры – но он все же опустился, поведя себя как обычный ремесленник. Я не уверен в том, что Вайда хорошо разбирался в украинском вопросе, но, не сомневаюсь в том, что если бы его попросили сделать проукраинский фильм, то он бы его сделал. Точно так же он сделал бы и антиукраинский фильм, если бы его об этом попросили», – говорит Алексей Кочетков.
Ка бы там ни было, фильмы Вайды, безусловно, поднимают зрителя гораздо выше националистических комплексов и обид, которым был подвержен знаменитый режиссер. Их, безусловно, будут пересматривать новые поколения жителей бывшего СССР – тем более что антисоветский взгляд на историю по-прежнему высоко котируется у либеральных пропагандистов. Однако, ирония судьбы в том, что тоталитарное общество, которое изображено в лучших картинах польского режиссера, все больше напоминает нынешнюю Украину, с ее идеологическим диктатом, цензурой и преследованиями несогласных. Так что, картины, которые учат сопротивлению такому режиму, наверняка найдут спрос у критически настроенных к майдановскому правительству украинцев.
