Руководство нацистской Германии было обеспокоено тем, что в глубоком тылу их далеко продвинувшихся на восток войск по-прежнему продолжает сражаться осаждённая их румынскими союзниками Одесса. Гитлер лично рекомендовал своим сателлитам наступать на этот черноморский город-порт с северо-востока, но те и сами прекрасно знали, где в его обороне наиболее уязвимое место.
К середине сентября 1941 года румынские войска захватили Гильдендорф и Фонтанку. Их дальнобойные орудия теперь могли обстреливать фарватер и строения Одесского морского порта. Снабжение города оказалось под угрозой. Пока ещё корабли и транспорт могли подходить к причалам по ночам, но вскоре Одесса могла лишиться и этой последней возможности получения боеприпасов и подкреплений.
Требовались срочные меры, и 19 сентября командование Отдельной Приморской армии окончательно одобрило разработанный её штабом план контрнаступления.
Накануне в Одессу перебросили свежую кадровую 157-ю стрелковую дивизию (сд). Совместно с уже давно сражавшейся под Одессой 421-й сд они должны были нанести удар по противнику с запада. На острие контрудара находился стрелковый полк 421-й дивизии (бывший 1-й полк морской пехоты ЧФ) под командованием полковника Якова Ивановича Осипова.
Главной неожиданностью для врага должен был стать высадившийся у него в тылу в районе Григорьевки 3-й Черноморский полк морской пехоты (чпмп) численностью 1929 человек.
Его сформировали в Севастополе из моряков береговых и тыловых служб, а также незадействованных в несении службы матросов корабельных боевых частей. Последние несколько недель в районе Казачьей бухты Севастополя полк усиленно готовился к ведению боевых действий на суше и высадке с катеров и шлюпок. Командовал морпехами капитан Кузьма Мефодьевич Корень.
Доставить десант и поддержать его высадку огнём предстояло отряду кораблей, состоявшему из крейсеров «Красный Крым» и «Красный Кавказ», а также эсминцев «Бойкий» и «Беспощадный». Навстречу им из Одессы должны были прибыть и также прикрыть своим главным калибром действия моряков канонерская лодка «Красная Грузия» и эсминцы «Безупречный» и «Фрунзе». На последнем находился командовавший операцией контр-адмирал Лев Владимирский. Непосредственно на берег доставить морпехов предстояло командам 24 катеров (в основном типа морской-охотник МО-4) и 10 мобилизованных для проведения операции самоходных рыбачьих баркасов.
Непосредственно перед началом высадки две советские авиагруппы 69-го истребительного авиаполка (иап) общей численностью в 20 истребителей с двумя приданными штурмовиками Ил-2 нанесли удар по двум немецким аэродромам. На первом, в районе селения Баден, противник накануне сконцентрировал до 30 истребителей, а у селения Зельцы базировалось два десятка бомбардировщиков. Советские пилоты расстреляли стоявшие на лётном поле вражеские самолёты и палатки технического персонала. Будущий Герой Советского Союза, лётчик 69-го иап старший лейтенант А.Т. Череватенко вспоминал:
«Над аэродромом появились настолько внезапно, что зенитки не сразу открыли огонь. По сигналу командира мы сначала обстреляли из пушек и пулеметов палатки, где, должно быть, еще спали гитлеровцы. После разворота стали уничтожать самолеты, бензосклад, штабеля боеприпасов. Штурмовики Ил-2 подавляли зенитки… Противник потерял практически все, что там было. На обоих аэродромах было уничтожено около 20 «Мессершмиттов» и «Юнкерсов» противника».
Вечером 21 сентября в районе мыса Аджиаски (восточнее села Коблево) 6 катеров высадили на берег имитирующую морской десант роту моряков. Она должна была отвлечь на себя резервы противника, и это ей полностью удалось…
Румыны не на шутку обеспокоились, бросили на ликвидацию десанта крупные силы. Моряки героически погибли в неравном бою, ценой своих жизней увеличив шансы на успех основной высадки.
После этого в ночь с 21 на 22 сентября началось проведение главной операции.
Она оказалась под угрозой срыва практически в самом своём начале — эсминец «Фрунзе» был атакован вражеской авиацией у Тендровской косы, получил пробоину и выбросился на берег, адмирал Владимирский получил тяжёлое ранение. Пропали все находившиеся на эсминце планы проведения операции. Погибла значительная часть экипажа (около 50 человек из 110), в том числе замначальника штаба Одесского оборонительного района (ООР) капитан 1-го ранга С. И. Иванов.
Отвечавший за высадку десанта капитан 1-го ранга Сергей Георгиевич Горшков принял командование на себя и решил, несмотря ни на что, высадку продолжить, а вместо не прибывших вовремя к месту десантирования катеров использовать корабельные шлюпки.
Корабли встали на якорь в двух милях от берега и открыли огонь по заранее обозначенным на картах целям. Всего за время десанта флот израсходовал 3220 снарядов, причем около 20% из них — в течение первых 10 минут. Одновременно на воду спустили катера, десантные шлюпки и баркасы, которые тут же устремились к берегу. Подавив вражеские огневые точки, корабли поставили в зоне высадки огневую завесу.
Одновременно огонь вели и с баркасов — у каждого из них на баке устанавливался пулемёт. Баркасы и шлюпки подходили к берегу максимально близко, после чего морские пехотинцы прыгали в морские волны и по грудь, по пояс в воде шли в атаку. Полк десантировался без артиллерии, только с миномётами.
Первыми на плацдарм высадились бойцы роты младшего лейтенанта И.Д. Чарупы из 3-го батальона 3-го чпмп, вместе с которыми десантировался и батальонный комиссар И.П. Прохоров. В вещмешках вместо положенного трехдневного запаса продовольствия морпехи взяли ещё по два дополнительных боекомплекта.
Василий Анхимов, матрос мобилизованной с лёгкого крейсера «Молотов» для управления баркасами, вспоминал:
«Тогда плавсредств остро не хватало, и использовали реквизированные у рыбаков баркасы. В команду нашего судна входил старшина баркаса, моторист и я, матрос. До берега двигались рядом с крейсером «Красный Кавказ»….Баркас был забит народом, десантники стояли впритык друг к другу, судно упиралось прямо в берег, ребята выпрыгивали на землю, после чего наш баркас приподнимался на волне и уходил обратно в море…
Противник сильно обстреливал баркас, били по кораблям, несколько десантных кораблей затонули прямо на моих глазах. Перед высадкой десантники были настроены нормально, по-боевому. Вообще же главное преимущество баркаса заключалось в том, что люди прыгали не в воду, а прямо на берег. Из вооружения у нас имелся только ручной пулемет, из которого я вел огонь по прибрежным огневым точкам противника».
Одновременно с морпехами с крейсеров и эсминцев на берег высадились их артиллерийские корректировочные посты. Установив со своими кораблями радиосвязь, они обеспечили эффективное подавление вражеских огневых точек.
Тем временем, высадив первую волну десанта, баркасы и шлюпки пошли обратно и приняли на борт новую партию. Участник десанта краснофлотец М.А. Кунчилин вспоминал:
«Вспышки от артиллерийских выстрелов слепили глаза настолько, что несколько секунд абсолютно ничего не было видно… Барка уперлась в грунт, мы прыгнули в воду, которая была по грудь, и пошли к берегу. На берегу оказались проволочные заграждения, которые были вытащены с кольями».
К моменту подхода к месту высадки одесской группы кораблей несколько сотен десантников уже успели закрепиться на плацдарме и продвигались в западном и юго-западном направлении, атакуя вражеские порядки с тыла.
Одновременно с этими событиями в 1:30 ночи в районе высоты 57.3 тяжёлый бомбардировщик ТБ-3 высадил десант численностью 23 человека под командование старшины А. Кузнецова. Сильный ветер разбросал парашютистов, поэтому собраться удалось только половину отряда, 12 бойцов пропали без вести. Тем не менее, десантники в течение всего нескольких часов перерезали пять линий проводной связи, вывели из строя до взвода вражеских солдат и офицеров. Парашютист М. Негреба один уничтожил крупный командный пункт противника, предположительно — штаб полка, за что был награжден орденом Ленина. Он вспоминал:
«Прямо на меня мчались четыре всадника. Они спешились у домика, привязали лошадей к изгороди и нырнули куда-то вниз. Я пополз и увидел возле домика погреб. У входа стоял часовой. Он зевал и явно скучал. Покинув пост, часовой подошел к лошадям. Воспользовавшись этим, я проскочил к погребу. Было ясно слышно, как звонил телефон и кто-то говорил грубым, резким голосом на чужом языке. В окно я увидел посреди погреба стол. За ним сидели несколько офицеров, склонившись над картой. Понял, что это вражеский штаб. Я поднял гранату, отодвинул предохранитель и… не бросил ее: одной гранаты для такого важного учреждения маловато. Вынув еще три, связал их вместе ремешком и метнул этот увесистый «букет» в окно. Раздался оглушительный взрыв, лошади сорвались с привязи и убежали, а часовой упал».
Тем временем морские пехотинцы продолжали своё наступление, с рассветом вышли к высоте 57.3, где соединились с десантниками. Восточнее они установили локтевую связь с 1330-м стрелковым полком. В 5:10 утра высадка закончилась.
Морпехи стремительно продвигались вперёд, пока не были остановлены шестью вражескими танками. На помощь десанту вылетели шесть истребителей 4-й эскадрильи 69-го иап. Сбросив на танки бомбы, они уничтожили два из них, после чего остальные отступили.
Почти в это же самое время ещё шесть истребителей авиаполка отражали налёт немецких штурмовиков на эсминцы «Безупречный» и «Беспощадный». В результате ожесточённого воздушного боя два Ju-87 были сбиты. Однако и мы несли потери. До вражеского налёта над эсминцами барражировал только один наш истребитель, противник его сбил.
Эсминец «Безупречный» немецкие штурмовки атаковали в первый раз в 13:00. Прямых попаданий благодаря умелому маневрированию он сумел избежать, но получил пробоину ниже ватерлинии от близкого разрыва бомбы в воде. Машинное отделение затопило, и корабль лишился хода — его взял на буксир и вывел из зоны действия вражеской авиации эсминец «Беспощадный».
Когда в 17:30 он вернулся обратно, его тоже атаковала вражеская авиация. Бомба попала в полубак и разворотила нос до 44-го шпангоута. Выходить из боя пришлось задним ходом. Немного помогло, что корабль окутало дымом, эта завеса помешала вражеским пилотам точно прицелиться и добить свою жертву. «Беспощадный» кое-как добрался до Одессы, откуда со временем буксиром его доставили в севастопольский док на ремонт.
Воспользовавшись посеянной морпехами в тылу у противника паникой, одновременно с ними навстречу десанту из района Крыжановки и Куяльницкого лимана в направлении на Свердлово свой удар нанесли стрелковые дивизии.
К 11:00 они освободили Гильдендорф, а к 13:30 — Фонтанку. Действия пехоты поддерживала артиллерия построенного одесситами бронепоезда «За Родину», танки и бронетрактора НИ отдельного танкового батальона. В результате атак вражеских штурмовиков J-87 у бронепоезда были разбиты контрольная площадка и паровоз — он на несколько суток выбыл из строя.
Преодолев за сутки около двух десятков километров, к 6:00 23 сентября 3-й Черноморский полк морской пехоты соединился с частями 421-й стрелковой дивизии. В результате к 18:00 того же дня десант свою задачу полностью выполнил — вышел на рубеж Чабанка, высота 57.3, Старая и Новая Дофиновки.
В результате проведения этой операции войска ООР разгромили две бежавшие в панике румынские дивизии, освободили ряд населённых пунктов и отбросили противника от Одессы на 8-10 километров. Плацдарм в восточном секторе обороны увеличился на 120 км2, весь восточный берег Аджалыкского лимана оказался под контролем советских войск, и вражеская артиллерия теперь не могла обстреливать ни Одесский порт, ни фарватер.
Более того, опасаясь дальнейшего развития советского наступления в направлении на Николаев, румыны теперь спешно перебрасывали на новый участок фронта все свои резервы. О дальнейшем штурме Одессы они и думать забыли.
Потери противника только убитыми и пленными составили более двух тысяч человек. В руках защитников Южной Пальмиры оказались богатые трофеи: 6 танков, 39 орудий, 15 миномётов, 127 пулемётов, около 1100 единиц стрелкового оружия, 13500 мин и ручных гранат. Румынские минёры не успели снять со своих минных полей предупреждающие знаки, поэтому нашим сапёрам не составило большого труда быстро их обезопасить и использовать трофейные мины против их недавних владельцев.
При всём при этом потери 3-го Черноморского полка оказались незначительными: 29 человек убитыми и 407 ранеными. Румыны были деморализованы стремительными действиями бойцов в чёрных бушлатах и не смогли оказать им действенного сопротивления.
Среди захваченных трофеев оказались четыре обстреливавших морской порт 155-мм орудия. На их щитах морпехи вывели краской: «Стреляла по Одессе. Больше по Одессе стрелять не будет», тем самым отчитавшись перед одесситами о проделанной «работе». Так эти пушки и прокатили потом по улицам города.
К сожалению, судьба города «у Чёрного моря», решилась вдали от его оборонительных линий — в Крыму. Немцы стремительно приближались к Севастополю, и 30 сентября Верховное командование приняло решение — Одессу сдать.
Однако, пусть Григорьевский десант не смог уберечь от противника «родные камни мостовой», тот надолго запомнил, чего стоят люди в чёрных бушлатах. Слава о «чёрной смерти» прогремела по всему побережью. Не за горами было то время, когда вслед за румынами и немцам предстояло на собственной шкуре испытать отчаянную храбрость атак морпехов-черноморцев.
