Пятый сон Веры Павловны
Фамилия нашего героя, произнесённая человеку, выросшему на территории Украины, может показаться псевдонимом профессионального украинского националиста. Но это не так. Была в Могилёвской губернии польская дворянская фамилия Свитыч. Прадед нашего героя пан Станислав Свитыч дослужился до титулярного советника, а его сын Игнатий-Владислав и две дочери — Элеонора и Эльжбета — ушли в народ, а затем и в революцию.
Владислав-старший был форменной катастрофой для семьи. Гимназию бросил после четырёх классов, в военном училище не удержался. В 1875 г. В. Свитыч был вольнослушателем киевского университета св. Владимира (его потомки не знают, на каком факультете), работая писцом на Киевско-Брестской железной дороге. С 1876 г. шляхтич «ушел в народ» — работал чернорабочим сначала в Кременчуге, потом в Очакове, где распространял запрещённую литературу среди рабочих и матросов.
Впервые он был арестован в ноябре 1876 г. в Очакове, а декабре 1877 г. бежал из херсонской тюрьмы в Одессу, где жил под именем Воскресенского Федора Николаевича. Нелегал входил в кружок нечаевца Ивана Ковальского и вместе с другими членами кружка был арестован 30 января 1878 г., оказав ожесточённое вооружённое сопротивление полиции (ранено пятеро правоохранителей).
В романе известного советского писателя Юрия Трифонова «Нетерпение» есть эпизод ареста группы Ковальского: «стрелял тот самый бывший юнкер, Свитыч, бежавший из херсонской тюрьмы, но стрелял, по-видимому, в потолок, для острастки жандармов». Беглый Свитыч в этой схватке с жандармами был ранен в ногу. В Биографическом словаре «Русские писатели 1800-1917 гг.» говорится, что это была одна из первых попыток вооруженного сопротивления в истории революционного движения в России.
Одесский военно-окружной суд, приговорил Ковальского к смертной казни. Николай Виташевский, Василий Кленов и Эдмунд Студзинский были осуждены на четыре года каторги, а Свитыч — к восьми годам каторжных работ в крепостях и лишению всех прав состояния. Три их боевых подруги были сосланы в Западную Сибирь. В день объявления приговора и казни Ковальского в Одессе прошли демонстрации и столкновения «мирных протестующих» с полицией и войсками.
После Одесской последовала Новобелгородская каторжная тюрьма (ныне — пос. Печенеги Харьковской области), Мценская пересыльная. Жуткие условия пересылки в Ново-Белгороде, позднее описанные Свитычем, стали поводом для убийства харьковского губернатора князя Кропоткина. Но терроризм как практику Владислав-Игнатий осуждал, в своих воспоминаниях о Ковальском он подчёркивал «своё безразличие к вопросам революционной теории и желание просто жить "в народе", занимаясь долговременной пропагандой и не преследуя ближайших политических целей».
Весной того же года он был этапирован в Сибирь, на заполярную Кару, а в 1883 г. переведен на поселение в Якутскую область, Амгинскую слободу, где жил с 1884 г. В Приблизительно в 1884г. Владислав Свитыч женился на Вере Павловне Рогачевой (урождённой Карповой), вдове народника Дмитрия Рогачёва.
В государственном архиве Иркутской области есть следующие сведения: «Свитыч Вера Павловна (бывшая Рогачёва), жена гос. преступника Владислава Свитыча 9 янв. 1885 г. освобождена от надзора полиции. Находилась на жительстве в Енисейской губернии Якутский округ, Амгинская слобода. Сразу же затем надзор продлён до 9.1Х.1885 г.».
В 1892 г. за «хорошее поведение» бывший дворянин Свитыч был приписан к крестьянскому сословию, а затем получил разрешение свободно передвигаться по всей Сибири. Вера Павловна Свитыч умерла в 1895 г., и на попечении Игнатия-Владислава осталось трое малолетних детей.
Ссылка в Сибирь продолжалась. Под влиянием знаменитого полтавского литератора Владимира Короленко Свитыч начал писать и успешно публиковаться. Затем он переехал в 1904 году в Киев вместе с сыном Марком. Другой сын, Глеб (1885-1917), остался на Дальнем Востоке и известен там как участник революции 1905 года и отчим писателя Александра Фадеева.
В Киеве, публикуясь в местной и екатеринославской прессе, Владислав Свитыч добавил к фамилии псевдоним «Иллич», и Марк Владиславович (1886-1963) в советское время жил под двойной фамилией. Но до этого народник не дожил, умер в 1916 году.
Марк Владиславович жил в Киеве до 1941 года. Там он в 1923 году женился на Кларе Моисеевне Деснер (1901-1955). В Киеве же 12 сентября 1934 года и родился их сын, названный в честь деда Владиславом. Там же он, как и отец, пытался стать писателем, но не очень успешно.
Молодой филолог
В отличие от дедушки-революционера жизнь Владислава-младшего не отличалась большим разнообразием. От его детства остался только альбом с фотографиями, подписанными Марком Владиславовичем. Это был долгожданный и поздний ребёнок, которого родители берегли и лелеяли.
«У нас нет документальных сведений о детстве Владислава, только альбом фотографий, который подарил ему отец «на долгую, добрую память». Этот фотоальбом, своего рода дневник семьи с 1928 по 1955 гг., хорошо передаёт ту атмосферу взаимной любви и семейного счастья, в которой рос Владислав», — сообщает вдова учёного Майя Владимировна Никулина.
С началом войны семья Иллич-Свитыч навсегда покинула Киев и отправилась в эвакуацию в город Чкалов (так тогда назывался Оренбург). Там Клара Моисеевна стала режиссером-постановщиком, а затем и главным режиссёром театра кукол, а Марк Владиславович работал бухгалтером. Владислав учился в школе, которую закончил с золотой медалью в 1952 году.
«Ещё в школе он начал интересоваться языками, кроме немецкого языка в школе, отдельно занимался с преподавателем английским. Уже тогда у него стала собираться картотека по интересующим его лингвистическим вопросам», — сообщает вдова учёного.
В том же году В. Иллич-Свитыч поступил на филологический факультет МГУ. Своей специализацией он избрал болгарский язык.
«Я пришла к ним 1.09.1952 года, как начинающий преподаватель, вести практические занятия по болгарскому языку. Их было 9 человек — 8 девочек и один мальчик, Слава Иллич-Свитыч. На первом же занятии выяснилось, что все милые девочки пришли на славянское отделение более или менее случайно,… А Слава, как оказалось, выбрал славянскую филологию вполне осознанно: он удивил меня тем, что (необычный факт!) еще до поступления в университет уже прочитал (изучил!) учебник по болгарскому языку С. Б. Бернштейна (единственный тогда учебник болгарского языка, напоминание о котором сам Самуил Борисович не очень любил)», — вспоминает профессор Надежда Котова.
Там же он познакомился с Майей Никулиной, которая стала его женой.
«С моей стороны сначала был всего лишь интерес. Начитавшись романов, я все еще мечтала о каком-то необыкновенном герое. А наши отношения воспринимала просто как хорошую дружбу. Когда я увидела его влюбленность, то попыталась объясниться, остановить его. Это мне не удалось, и постепенно я привыкла видеть его рядом с собой, как верного рыцаря. Слава не был красавцем, но обладал огромным обаянием, душевной добротой и готовностью всегда прийти на помощь. С ним всегда было интересно. К тому же он посвящал мне стихи. Его нельзя было не полюбить», — вспоминает вдова ученого.
20 августа 1954 г. научный руководитель Самуил Борисович Бернштейн записал в своем дневнике:
«Вчера весь день у меня на даче провел Слава Иллич-Свитыч. Много гуляли, наслаждались природой, но одновременно много говорили по специальным вопросам. Он всесторонне одарен. Прекрасно разбирается в самых сложных вопросах сравнительной грамматики. Знает много языков.
Боюсь, что мне не удастся удержать его в славянском и балтийском языкознании. Постепенно у него созревает потребность выйти за пределы не только славянского, но и индоевропейского языкознания. Последнее время его начали беспокоить общие элементы в различных языках Старого Света. Путь опасный. Сколько талантливых людей сломало себе шею на этом! Сделаю все, чтобы удержать его в славянском языкознании. Хватит ли сил!!!»
Опасения профессора оправдались. Удержать талантливого ученика в узких дисциплинарных рамках не удалось.
В аспирантуру Иллич-Свитыч не поступил. Дедушкина наследственность дала знать: «удовлетворительно» по истории КПСС.
Вместо этого ему досталось место редактора в Государственном издательстве иностранных и национальных словарей (в славянской редакции), а с 1958 г. Иллич-Свитыч стал работать младшим научным сотрудником в институте славяноведения АН СССР. В 1963 году была издана его монография «Именная акцентуация в балтийском и славянском», за которую Иллич-Свитычу присудили степень кандидата филологических наук. Официальный оппонент, знаменитый филолог Виктор Топоров закончил своё выступление словами о том, что за эту работу Иллич-Свитыч заслуживает степени доктора, а не кандидата наук.
Несмотря на успешное получение кандидатской степени, Иллич-Свитыч так и оставался младшим научным сотрудником. До гибели ему оставалось всего три года, а до посмертного издания его основного труда — «Опыта сравнения ностратических языков» — восемь лет.
Летом 1966 года Иллич-Свитыч готовился к экспедиции в Закарпатье с целью изучения венгерских говоров. 21 августа недалеко от дома в поселке Загорянка Щёлковского района он был сбит легковым автомобилем на глазах у маленького сына Павла и умер в больнице г. Щёлково не приходя в сознание. Похоронили ученого на Образцовском сельском кладбище неподалёку от места катастрофы.
К моменту кончины учёного был опубликован 41 его научный труд и еще пять готовилось к печати. Коллега по институту, профессор Владимир Дыбо назвал Иллича-Свитыча гением уже в некрологе, напечатанном в журнале «Советское славяноведение» (№ 1, 1967).
Ностратическая теория и укроцентричные бредни
Еще в 1903 году датский филолог Хольгер Петерсен назвал языки, близкие к индо-европейским, ностратическими. Иллич-Свитыч обработал огромный материал индоевропейских, уральских, алтайских, картвельских, дравидских и афразийских языков, установил системы регулярных фонетических соответствий между этими семьями, реконструировал фонетический облик праязыка.
«Заслуга В. М. Иллич-Свитыча заключается прежде всего в том, что ему удалось обнаружить в сравниваемом ностратическом материале ряд нетривиальных соответствий, то есть таких, проявление которых в одной языковой семье объясняется лишь в результате извлечения информации о характере их окружения в этимологически связанных рядах морфем в других родственных семьях», — отмечает известный филолог Владимир Дыбо.
Этому праязыку более десяти тысяч лет, и он существовал, самое позднее, на рубеже палеолита и мезолита. Там мы не увидим ничего относящегося к земледелию и скотоводству. Нет в нём места ни для горшков, ни для металлообработки. Иллич-Свитыч написал даже стихотворение на праязыке, которое стало эпитафией на его могиле.
K̥elHä wet̥ei ʕaK̥un kähla
k̥aλai palhʌ-k̥ʌ na wetä
śa da ʔa-k̥ʌ ʔeja ʔälä
ja-k̥o pele t̥uba wete
Перевод:
Язык — это брод через реку времени,
он ведёт нас к жилищу умерших;
но туда не сможет дойти тот,
кто боится глубокой воды.
Разумеется, этот праязык достаточно далёк от любого из ныне существующих, но общественное сознание зачастую определяют не монографии, известные узкому кругу учёных, а школьные учебники и популярная литература. А там можно найти такое…
Уж извините, дорогой читатель, что приходится об этом говорить, но в мозги и из популярной литературы, и с некоторых вузовских кафедр людям вбивается мысля, что украинский язык существует чуть ли не со времён палеолита. Представляете, мамонты слышали, что они после разделки туши превратятся в «смаколыкы»!
И появляется, например, «ОДА АРИЯМ» Юрия Перетятко. Вот лишь некоторые цитаты из неё:
«Украина подарила всему человечеству выпеченный хлеб, запряженного в телегу коня, сотни тысяч песен, банальные штаны и лавку, породила могучих Ариев, будущих основателей всех народов Белой расы: господ и первооткрывателей… 50 тысяч лет до нашей эры, «божьи посланники» отобрали самую перспективную группу людей — неоантропов, красивых и совершенных «детей Божьих», которые жили в благодатном Дунайско-Днестровско-Днепровском междуречье… Украина запустила цивилизационный генератор, который, начал излучать во все стороны концентрические волны Боготворческой энергии. Праукраинцы породили детей и внуков: Шумерскую, Арийскую, Кельтскую, Киммерийскую, Скифскую, Микено-Греческую, Римскую, Алтайскую, Бхаратскую, и множество других цивилизаций… Не меньшую роль в истории играла украинская Галичина: «Галац (Румыния), Галштад (Австрия), К(г)алиш (Польша), Галия (Франция), Галисия (Испания), Порту Галия, в Анатолии и ПалеСтане появились Галата и Галилея».
Вывод: Иисус не из Галилеи, а из Галичины! А Будда из украинского села Буда. Кто бы сомневался?!
«Древние греки бесцеремонно украли украинскую историю и мифологию, как это сделали через 2000 лет их русские эпигоны с историей Украины-Руси». «За все это получали украинцы опустошающие нашествия монгол, хазаров, московитов или иудо-большевистских комиссаров — последствия этноцидов, голодоморов или национальных унижений всем известны».
Откуда этот автор набрался этого, как говаривал Виктор Ющенко, «как сучка — блох»? Представьте себе из тех времён, когда дед Иллича-Свитыча мотал срок.
В 1880 году в Одессе вышла маленькая брошюрка некоего М. Красуского «Древность малороссийского языка». Кем был этот автор, так и остаётся загадкой.
«Занимаясь длительное время сравнением арийских языков, я пришел к выводу, что малороссийский язык не только старше всех славянских, не исключая т. н. старославянский, но и санскрита, греческого, латыни и других арийских». Разумеется, нынешние издания, например официозный «Голос Украины», меняют неудобное название языка на более «правильное».
Красуский объясняет своё допущение тем, что малороссийский язык менее других в Европе подвергся воздействию письменной культуры и поэтому сохранился в первозданном виде. Стало быть, он — самый древний. А раз есть такое произведение, изданное на русском языке в Одессе и подписанное русской фамилией, то можно двигаться дальше.
Вот учебное пособие «Украинская и зарубежная культура», утвержденное Минобразования в качестве пособия для студентов высших учебных заведений: «Истоки украинской культуры достигают времен первобытного общества. Это одна из наиболее древних европейских культур. На нынешней украинской земле люди появились около 300 тыс. лет назад. Вся территория современной Украины уже была заселена в позднем палеолите (35- 40 тыс. лет назад)».
И такое можно продолжать бесконечно. И можно только позавидовать Илличу-Свитычу, что, в отличие от своих коллег и вдовы, он не дожил до появления такой литературы.
Владислав Маркович Иллич-Свитыч доказал, что для нескольких языковых семей существовал очень давно общий праязык. Он отнюдь не украинский и даже не арийский, политкорректно называемый ныне праиндоевропейским. «Садок вишневий коло хаты» появился много тысячелетий спустя и совсем по другому поводу. И те, кто пытается выдумывать историю и филологию вместо того, чтобы изучать эти дисциплины, отбрасывают сознание людей к тем временам, когда и ностратики никакой не существовало. Но мы же не неандертальцы, чтобы всерьёз воспринимать 140-тысячную историю Украины и тому подобное!
