Страна-выживальщик: что мы знаем о главном противнике Израиля

Иран вынужден решать деструктивную дилемму: отвечать серьёзно нельзя, чтобы не спровоцировать большую войну, но и не ответить нельзя — важно сохранить лицо. Ближний Восток всё ближе к ситуации, описываемой цитатой "Войны никто не хотел. Война была неизбежна" из книги Барбары Такман "Пушки августа". И промедления с ответным ударом свидетельствуют о дипломатических попытках разрешить конфликт. Удастся ли — не ясно.

Когда и при каких условиях Ближний Восток окажется в состоянии войны пусть гадают политологи. Куда интереснее иранская политэкономическая модель — израильской автор посвятил отдельный текст — ведь именно на Иран выпадет основная тяжесть в гипотетическом военном конфликте.

Иран в 1979 году не просто вышел из орбиты американского влияния , что уже само по себе карается санкциями, но и сделал этот выход максимально унизительным для США. Унижением стал захват сотрудников американского посольства в Тегеране году с последующей попыткой их освободить, обернувшейся катастрофой. Меньше унижений в последующие годы не стало, они просто были несопоставимыми и зачастую причинялись США опосредованно, через союзников Ирана.

Отомстили США за поражение и унижение комплексно: санкциями и поддержкой всех региональных противников ИРИ, включая Ирак, с которым Ирану пришлось вести длительную и кровавую войну.

При изучении Ирана в голове постоянно нужно удерживать несколько важных моментов.

Иран — страна-цивилизация со своей самобытной историей и крайне сильной идентичностью, а также связями с единоверцами-шиитами и союзниками в других странах, а также государством в государстве — Корпусом стражей исламской революции.

Иран — страна-выживальщик, чьё руководство было вынуждено сделать ставку, если оперировать устоявшимися в России после начала СВО категориями, на технологический суверенитет, а в отдельные периоды и вовсе что-то максимально похожее на автаркию. В самой ИРИ такой подход называется "экономикой сопротивления".

Иран — это страна со стремительно выросшей численностью населения. За двадцать лет — с 1976 по 1996 годы — население Ирана выросло примерно вдвое, с 33 млн до 60 млн человек. С начала нулевых население выросло ещё на 20 млн человек, в том числе за последние семь лет — с 2015 по 2022 годы, прибавив 10 млн человек и превысив отметку в 88 млн человек.

Иран из-за санкций не интегрирован в международную экономику в привычном для России понимании.Страна не является членом ВТО, что позволяет Ирану использовать таможенные пошлины как инструмент отсечения от своего внутреннего рынка иностранных товаров для проведения политики импортозамещения. ИРИ приходится на двусторонней основе вести переговоры о торговом режиме со своими торговыми партнёрами, а стать членом ВТО Иран не сможет никогда.

Иран — страна победившей секретономики. И дело не в языковом барьере или недостаточной изученности ИРИ. Страна под санкциями с 1979 года, ими затронуты все сферы экономики.

Иран — единственная мусульманская страна (ИРИ не является арабской страной) на Ближнем Востоке с ядерной энергетикой, а также реальными возможностями по созданию в сжатые сроки ядерного оружия. Кроме того, Иран — космическая держава, достраивающая свой космодром Чабахар.

Главный фактор, влияющий на иранскую экономику — санкции. Их влияние ощущается во всём.

Основа экономики — нефтедобыча, которая свыше 40 лет под санкциями. В 1976 году — за три года до революции — Иран добывал 5,9 млн баррелей в сутки, что обеспечивало Ирану 10% мировой добычи нефти. В 1979 году иранская нефтянка попала под национализацию, затем американские ограничения, включая эмбарго, после главная нефтедобывающая провинция страны — Хузестан — стала театром боевых действий в ирано-иракской войне. В 1981 году добыча нефти в ИРИ упала до 1,3 млн баррелей в сутки, а к 1988 году подросла до 3,7 млн баррелей.

Большими усилиями и с привлечением иностранного капитала (тех, кто не побоялся проблем с США) к 2017 году — краткий миг снятия санкций — ИРИ вышла на объёмы в 4,7 млн баррелей в сутки. Потом снова спад из-за возвращения санкций. В июле 2024 года ИРИ добывала около 3,6 млн баррелей в сутки и планировала выйти на 4 млн баррелей в 2025 году. Как видно, до дореволюционных и досанкционных 5,9 млн баррелей в сутки ещё далеко.

Обратной стороной санкций стали нелегальный экспорт нефти и нефтепродуктов, расчёты за нефть через фирмы из ОАЭ, а также с использованием золота и даже вагонов метро (так в 2013 году КНР заплатила за нефть). Наблюдаемый экспорт нефти составляет от 20 до 40% от общего объёма поставок, а нефтепродукты экспортируют посредством мелких торговцев-контрабандистов.

От такой тяжёлой жизни у ИРИ появился свой теневой танкерный флот — один из самых больших в мире — и солидные хранилища нефти. Также ИРИ сделала ставку на развитие нефтехимии — производство нефтехимической продукции в Иране за последние 15 лет выросло в четыре раза, а экспорт нефтехимических продуктов стал вторым по величине источником валютных доходов (после экспорта нефти). Сейчас на нефтехимию приходится 37% всего нефтяного экспорта.

Следствие санкций против нефтяной промышленности — ежегодная недополученная прибыль в силу потери денег на транзакциях, конвертациях и обходе санкций. Кроме того, внутренний рынок ИРИ затоварен нефтепродуктами, а цены на них в ИРИ регулируются государством, которое удерживает их в разы ниже, чем в Пакистане или Ираке — это стимулирует теневой экспорт топлива. Проблемы с торговлей и валютной выручкой оборачиваются высокой инфляцией и регулярными девальвациями. Последние позволяют властям ИРИ покрывать внутренние расходы, а заодно приводят к удорожанию импорта, позволяя проводить политику импортозамещения.

Иран практически не экспортирует природный газ, хотя и добывает его в больших объёмах. Это следствие особенностей его электроэнергетики — 91,4% выработки э/э в стране приходится на газовые и мазутные ТЭС. В период с 2001 по 2010 годы в Иране было введено в строй 29 ГВт газовых электростанций, лишь вдвое меньше, чем во всех остальных странах Ближнего Востока (57 ГВт). ТЭС комплектуются газовыми турбинами различной мощности производства от американской GE (турбина Frame 5 производится ИРИ после освоения методом обратной инженерии) и вплоть до турбин от Siemens (лицензия куплена в 2016 году, когда с ИРИ на время сняли санкции).

Кроме того, за 15 лет — с 2007 по 2022 годы — в ИРИ на газ переведено 5 млн автомобилей. В России с 2015 года число автомобилей, работающих на газомоторном топливе, увеличилось в три с половиной раза, до 300 тыс. машин. В общем, газ ИРИ почти не экспортирует так как он почти весь сжигается на ТЭС или в ДВС, либо закачивается в пласт для добычи нефти.

Зато Иран — одна из немногих стран в мире, где обладают навыками по проектированию и строительству сложных гидротехнических сооружений. Также Иран является единственной ближневосточной страной с атомной генерацией и масштабными планами по строительству новых АЭС.

ИРИ не является членом ВТО, и это позволяет ей использовать таможенные пошлины для ограничения импорта, а также фактора санкций, страна производит автомобили и прочую технику для обеспечения своих потребностей и даже экспорта в дружественные страны.

По итогам 2023 года в Иране собрали больше чем в два раза легковых автомобилей, чем в России, а в 2011 году в ИРИ произвели 1,65 млн легковых автомобилей. Важная особенность автопрома ИРИ — крайне высокий уровень локализации. Иранские компании успешно выпускают такие сложные элементы, как двигатели, АБС, подушки безопасности, нейтрализаторы, блоки управления. Однако качество иранских автомобилей оставляет желать лучшего, равно как и их безопасность. Да и сами машины в части новизны и комфорта звёзд с неба не хватают.

С/х технику в Иране производит государственный (принадлежит КСИР) Иранский тракторный завод. В ноябре 2022 года ITMCO заявил о выходе на российский рынок, хотя ранее продавал свою технику только на Ближнем и Среднем Востоке. Завод специализируется на производстве тракторов начальных тяговых классов и особых перспектив на российском рынке не имеет, так как вынужден конкурировать в этой нише с продукцией МТЗ.

ИРИ производит бытовую технику, производство которой поддерживается 100% заградительными пошлинами на импорт. Выпускаемая гамма техники крайне широка: от газовых плит до инверторных кондиционеров (в России кондиционеры не производятся). Как следствие, потребности внутреннего рынка обеспечиваются, но выйти на внешние рынки сложно — многие модели техники неконкурентоспособны.

В целом ИРИ обладает достаточным количеством грамотных инженеров, способных ремонтировать и модернизировать сложную технику (включая военную), а также огромными компетенциями по обратной инженерии, позволяющей как производить газовые турбины, так и копировать посаженные с помощью установок РЭБ американские беспилотники. С помощью обратной инженерии Иран поддерживает боеспособность своей армии в условиях затруднённого доступа к современным видам вооружений.

Также ИРИ обеспечивает себя лекарствами — она, как и Россия после "нулевых", сделала ставку на производство дженериков. Иран стал крупнейшим производителем дженериков на территории Ближнего Востока и Северной Африки. А ещё Иран активно экспортирует овощи, орехи (только фисташек в год страна продаёт на 1 млрд долларов) и фрукты, импортируя требовательные к влаге с/х культуры.

В сентябре 2022 года стало известно о разработке всеобъемлющего договора между Ираном и Россией, однако соглашение пока не может быть подписано: в ИРИ только недавно сформировали новое правительство, а в договор ещё будут вноситься правки.

Тем не менее, торговые отношения двух стран после начала СВО весьма бурно развиваются. 12 июня президент России Владимир Путин подписал закон о ратификации соглашения о свободной торговле между странами Евразийского экономического союза и Ираном. Документ был подписан в конце прошлого года и призван заменить собой действующее с 2018 года временное соглашение. Ожидается, что ЗСТ позволит увеличить товарооборот между ИРИ и странами ЕАЭС с 6,2 млрд долларов до 18-20 млрд долларов в перспективе пяти-семи лет.

А пока же объёмы товарооборота оставляют желать лучшего. По итогам 2022 года Иран и Россия наторговали всего на пять млрд долларов, однако рост торговли составил 20% по сравнению с 2022 годом. Но в 2023 году товарооборот сократился на 17% — до 4 млрд долларов из-за сокращения импорта Ираном российских зерновых. На с/х продукцию приходится 81,1% от общего объёма российского экспорта в Иран, а в иранском экспорте на продовольствие приходится около половины поставок.

Главная проблема в торговле с Ираном — сложности в расчётах. Дело даже не в переводах как таковых, а в особенностях валютных курсов. В ИРИ их два: государственный и рыночный. При переводах через банки российский бизнес теряет 20-25% денег из-за разницы между государственным и рыночным курсом. Поэтому бизнесу выгоднее расчёты в наличных, однако торговать так сложно и неудобно.

Однако 6 июля 2024 года Россия и Иран завершили интеграцию платёжных систем "Мир" и Shetab. Кроме того, страны подписали валютное соглашение "с целью предоставления (обменной) ликвидности национальным валютам для коммерческих операций". Поможет ли интеграция решить проблему с курсами — неясно.

Второе препятствие для наращивания товарооборота — логистика. Каспийское море замерзает, флота на нём недостаточно, отправка грузов через Чёрное море упирается в дефицит доступных судов, чьи владельцы не имеют отношения ни к США, ни к ЕС. Перевозка грузов автотранспортом через Азербайджан также является непростой задачей из-за постоянных проверок, взяток и штрафов. А прямого ж/д сообщения между странами нет.

Связать Россию с Ираном ж/д сообщением планируют к 2027 году ж/д Решт — Астара, на строительство Россия выделила 1,3 млрд евро кредита (общая стоимость — 1,6 млрд долларов). Протяжённость линии составит 170 км, она соединит сухопутные участки международного транспортного коридора "Север — Юг". Предполагается, что линия Решт — Астара будет строиться при участии Москвы и Тегерана, а линия Астара (иранский город) — Астара (азербайджанский город) — при участии Москвы, Тегерана и Баку.

Кроме того, по итогам 2023 года Россия во второй раз заняла первое место по иностранным инвестициям в Иране. Из 4,2 млрд долларов внешних инвестиций 2,76 млрд поступили из России.

Что же касается межотраслевого взаимодействия, то наиболее активно оно идёт в энергетической сфере.

19 июля 2022 года "Газпром" и Национальная иранская нефтяная компания подписали меморандум о взаимопонимании на 40 млрд долларов. 26 июня 2024 года "Газпром" подписал с Национальной иранской газовой компанией стратегический меморандум о проработке организации поставок российского газа в Иран. Тегеран готов выйти на подписание соответствующего контракта с Москвой в ближайшее время, а инфраструктура страны будет готова к приему российского газа.

Газ планируют поставлять в северные регионы страны, где в холодное время года ожидается его дефицит. Но куда важнее желание двух стран заключить соглашение о своповых поставках нефти и газа из России в третьи страны, вот только по ним никакой конкретики — то есть контрактов — пока нет.

Особая история — участие России в развитии иранской ядерной энергетики. Если партнёрство с Индией позволило России сохранить "Уралвагонзавод", инициативно разработавший танк Т-90, то Иран позволил сохранить российское атомное машиностроение.

Иран планирует построить пять АЭС в своей прибрежной полосе к 2041 году. Сейчас в Иране функционирует только одна АЭС в Бушере, а Россия строит с 2019 года Бушерскую АЭС-2 с двумя блоками ВВЭР-1000.

Кроме того, ИРИ планирует построить АЭС Карун в приморской нефтегазоносной провинции Хузестан. Также 2 февраля 2024 года начато строительство АЭС Сирик мощностью 5 ГВт с четырьмя реакторами по 1 250 МВт мощности каждый совокупной стоимостью 15 млрд долларов. Строит Иран АЭС сам или с привлечением иностранных компаний — неясно. В той же провинции на деньги российского экспортного кредита (1,4 млрд евро) строится ТЭС Сирик мощностью 1 400 МВт (четыре паросиловых блока по 350 МВт).

В сфере машиностроения интерес представляют сразу несколько проектов, однако их реализация сопряжена с трудностями. Иран не прочь был поставлять в Россию газовые турбины высокой мощности, однако у России есть свои разработки, которые уже запущены в серийное производство, да и зависеть по этому направлению Москва от Тегерана не желает.

Иранские тракторы в России конкурируют с машинами от МТЗ, автомобили — после растаможки и уплаты утилизационного сбора — будут находиться в той же ценовой нише, что и продукция АвтоВАЗа, поэтому вряд ли смогут найти своего покупателя на российском рынке. За два года с начала СВО массовые поставки Iran Khodro и SAIPA пока так и не начались. Не факт, что и АвтоВАЗу удастся найти своё место на рынке Ирана — у ИРИ крайне высокие ввозные пошлины на автомобили.

Исключение из сложного машиностроительного сотрудничества — военный сегмент. В 2015 году, после смягчения запрета на поставки оружия ИРИ, Россия выполнила соглашение о поставках Тегерану ЗРК С-300, а с 2020 года, когда эмбарго было отменено, страны стали навёрстывать упущенное. 29 ноября 2023 года ИРИ подтвердила получение российских боевых самолётов и вертолётов.

В целом при анализе военно-технического сотрудничества России с Ираном возникают две проблемы. Первая — режим секретности. Стороны не комментируют поставки, о них становится известно по косвенным данным или из сообщений иностранной прессы. Вторая проблема — свойственный Ирану режим самообеспечения. В условиях санкций Тегеран предпочитает покупку технологий закупкам техники, чтобы организовать самостоятельное производство вооружений и техники.

Но не только Россия поставляет в Иран технику. После начала СВО Россия стала сама закупать у Ирана беспилотники, взяв официально на вооружение всё ту же иранскую практику "мы сами".

До 24 февраля Россия для Ирана была очередной далёкой страной, с которой у Тегерана были сложные отношения. Они не стали сильно проще после начала СВО, однако Россия оказалась с Ираном в одной и той же лодке отверженных. Это объединяет на уровне политики и ценностей, а также способствует экономическому сближению. России и Ирану есть над чем работать и что навёрстывать во взаимной торговле, есть что развивать в части инфраструктуры и транспорта и есть чем обмениваться, когда речь идёт о технологиях.

Иран — страна-выживальщик, вынужденная в силу санкций (она под ними уже 45 лет) обеспечивать себя большей частью промышленной продукции.

У Ирана две фундаментальные проблемы.

Первая — ограничения на сбыт своей нефти, а также нефтепродуктов и продукции нефтехимии. До тех пор, пока Иран был единственной нефтяной державой под санкциями, покупатели его продукции не были всерьёз заинтересованы в разработке альтернативных финансовых механизмов, позволяющих вести удобные расчёты в обход санкций. Теперь у Москвы и Тегерана есть общая тема для взаимодействия.

Вторая проблема — ограничение на доступ Ирана к технологиям. В краткие моменты 45-летней санкционной истории Иран покупает технологии у тех стран и компаний, которые готовы ему их продать. В остальное время обходит санкции (в этом персы достигли мастерства) или копирует для последующего улучшения методом обратной инженерии иностранные изделия. Из-за ненадёжности импорта (он в любой момент может прекратиться) технологии представляют особую ценность для ИРИ.

Способность персов производить сложные товары — следствие санкций — является предметом национальной гордости. Однако на практике часто оказывается, что технические характеристики таких товаров не всегда соответствуют заявленными, да и передовыми их назвать сложно (особенно в случае с автомобилями и бытовой техникой). Но, как показала практика масштабного ответного удара по Израиль от 13 апреля, ракет и дронов и Ирана хватает, а отсталой республика уж точно не является.