https://ukraina.ru/20230327/1044754596.html
"Неужто все чудеса умерли на земле нашей православной?" На "Таганке" идет Гоголь в жанре рок-н-ролл
"Неужто все чудеса умерли на земле нашей православной?" На "Таганке" идет Гоголь в жанре рок-н-ролл - 10.04.2023 Украина.ру
"Неужто все чудеса умерли на земле нашей православной?" На "Таганке" идет Гоголь в жанре рок-н-ролл
"Неужели и по-украински будут говорить?" — фраза, услышанная мною в фойе Театра на Таганке перед "Вием", жанр которого режиссер Александр Баркар обозначил как "рок-н-драма". Спектакль идет здесь седьмой год, но зал — полон и взбудоражен
2023-03-27T13:16
2023-03-27T13:16
2023-04-10T12:48
эксклюзив
николай васильевич гоголь
мистика
культура
культура
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/03/1b/1044755108_0:78:750:500_1920x0_80_0_0_85dd9f30829d5b2009fb6248d8b12e2a.jpg
Едва ли найдется русский человек, не читавший «Вия» Гоголя. Мистическая повесть о том, как студент киевской бурсы, философ Хома Брут, забрел на неизвестный хутор и попал в дом к старухе-ведьме, которую, сам того не желая, избил, а наутро выяснилось, что ведьма была дочкой богатого сотника — знатной молодой красавицей. Умирая, завещала она, чтобы отец вызвал из бурсы Хому, и тот три ночи читал над ней молитвы об упокоении. Не хотел Хома, боялся нечистой силы, но заставили бурсака, и все три ночи, что запирали его в церкви с мертвой Панночкой, ведьма вставала из гроба и пугала его разной нечистой силой. Спастись и выдержать искушение удалось Хоме только силой веры и молитвы. Но так у Гоголя...Любовь советского человека к контркультуреВидя на театральных афишах Гоголя, мы, как правило, готовимся к набору знакомых и любимых штампов: непременно будет чудный малороссийский колорит Полтавщины или Киевщины, девушки в расшитых плахтах, с косами, перехваченными красными лентами и бусами, лихие казацкие танцы, мелодичные украинские песни, уютные хатынки, привычные по советским экранизациям повестей Николая Васильевича.Ничего подобного мы не увидим здесь, на Таганке. И хотя, казалось бы, искушенный зритель давно привык к современным интерпретациям классики, по залу вот уже девятый год прокатывается вздох удивления. К такому Гоголю мы все же не привыкли.И, однако, Гоголь в постановке есть. Московские актеры произносят авторский архаичный текст с изумительным южным говором и характерными выражениями, по которым и узнается гоголевская Украина. Режиссер указывает три первоисточника: кроме самого «Вия» использован текст и концепция пьесы «Панночка» современного драматурга Нины Садур и песни рок-барда Вени Д'Ркина [Александр Литвинов], родом из Должанского, Луганской области.В «Вие» на Таганке зрителя встречает минималистичная декорация — музыкальные инструменты, подвешенные к потолку, и больше ничего. Сцена напоминает состояние внутреннего монолога пьесы Зюскинда «Контрабас», и не напрасно: весь спектакль герои действительно борются со своими внутренними демонами, а нагромождение посторонних предметов и смыслов могло бы только отвлечь — и их, и нас.Праздничная провокация рока, рок-н-ролла, протестной контркультуры в целом полюбилась советскому зрителю еще в брежневские времена, с появлением рок-опер Алексея Рыбникова, но до сих пор вызывает радостное возбуждение. Казаки в постановке Баркара одеты как персонажи классической рок-оперы: драные джинсы, массивные кожаные браслеты, татуировки, рок-н-ролльные начесы, черные майки. Панночка же и вовсе одеты в свободные хлопковые шаровары и разлетающуюся накидку — ничего не должно мешать хореографии и отвлекать от сути.«Здравствуй, Хома!»: драма отвергнутой женщиныХома Брут не центральный герой постановки. Панночка — одинокая страдающая девушка — вот вокруг кого построена драматургия, вот кого на самом деле жаль.«Здравствуй, Хома!» — фраза-рефрен, которую она произносит едва ли не сотню раз за спектакль, призывая, моля, отдаваясь, проклиная, надеясь. Несмотря на то что казаки все повторяют и повторяют в спектакле: «Все бабы — ведьмы!», Панночка Александры Басовой будто бы и не ведьма и даже не нечистая сила. Личная, любовная, интимная трагедия влюбленной женщины, которая боится быть отвергнутой, — движущая сила ее вокала, ее хореографии, темпоритма всей постановки.Каждую ночь, когда Хома приходит читать по ней молитвы, звучат полные огня и страсти дуэты, во время которых, даже и забываешь о Гоголе и мистике, и видишь лишь одно: нелюбовь, неуступчивость, страхи двоих влюбленных людей, неуловимо хрупкие и уязвимые, словно у героев фильмов Ренаты Литвиновой. Режиссер держит нас в напряжении — в первую ночь Панночка одерживает победу, и довольно легкую: поначалу она соблазняет философа своей любовью. Во вторую ночь — домом и уютом, но между ними впервые вырастает преграда, а Хома — впервые молится младенцу-Иисусу, словно отрекаясь от своего первоначального неверия и скептицизма.Третья же ночь становится кульминацией истории Панночки: здесь переплетаются мистическое и земное, чудная народная тема звучит в рок-обработке, а героиня наконец рассказывает Хоме свою историю — одиночества, страха и сугубо женской тоски — напоминающую отчасти другую повесть Гоголя — «Майскую ночь, или утопленницу».Человек совсем без чуда никак не может. Гоголь и страхиПанночка и Хома, как и все влюбленные, в постановке «Таганки» беспрерывно воюют друг с другом. Сталкиваются их мечты, их ожидания, и главное — их страхи. Ее — страх быть отвергнутой. Его — страх неизведанного, необъяснимого.Сперва Хома очень увлечен наукой и философией: он доказывает от всего сердца встреченным казакам, что нет никаких чудес и никакой мистики, а все можно объяснить: месяц, например, сияет ярко ночами оттого, что ангелы и архангелы протирают его золотыми полотнищами для блеска, и нет в этом совершенно ничего удивительного. Но встречая Панночку, чувствуя, как она колдовской силой очаровывает его, философ вдруг обращается и к вере, и к чудесам, и в них ищет защиты.Встреченные на хуторе казаки — Явтух, Дорош и Спирид — в постановке Александра Баркара — хотя и не называются нечистой силой прямо, но едва ли не с первого их появления ясно: они не очень-то люди и служат Панночке. Кружась все время вокруг Хомы, пугая его, увещевая, уговаривая, казаки, словно три ведьмы из шекспировского «Макбета», предрекают его судьбу и настаивают на неизбежности злого рока.И рок побеждает. Побеждает одержимая влюбленность ведьмы, ее страх и ее колдовство. И, прорывая магическое кольцо, которым Хома защищается от нее и духов, в третью ночь она его ослепляет, лишает воли и способности сопротивляться.И он произносит, превращаясь в Вия:«Поднимите мне веки».И она произносит, держа его за руку:«Здравствуй, Хома».
https://ukraina.ru/20240106/1042417286.html
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
эксклюзив, николай васильевич гоголь, мистика, культура
"Неужто все чудеса умерли на земле нашей православной?" На "Таганке" идет Гоголь в жанре рок-н-ролл
13:16 27.03.2023 (обновлено: 12:48 10.04.2023) "Неужели и по-украински будут говорить?" — фраза, услышанная мною в фойе Театра на Таганке перед "Вием", жанр которого режиссер Александр Баркар обозначил как "рок-н-драма". Спектакль идет здесь седьмой год, но зал — полон и взбудоражен
Едва ли найдется русский человек, не читавший «Вия» Гоголя. Мистическая повесть о том, как студент киевской бурсы, философ Хома Брут, забрел на неизвестный хутор и попал в дом к старухе-ведьме, которую, сам того не желая, избил, а наутро выяснилось, что ведьма была дочкой богатого сотника — знатной молодой красавицей. Умирая, завещала она, чтобы отец вызвал из бурсы Хому, и тот три ночи читал над ней молитвы об упокоении. Не хотел Хома, боялся нечистой силы, но заставили бурсака, и все три ночи, что запирали его в церкви с мертвой Панночкой, ведьма вставала из гроба и пугала его разной нечистой силой. Спастись и выдержать искушение удалось Хоме только силой веры и молитвы. Но так у Гоголя...
Любовь советского человека к контркультуре
Видя на театральных афишах Гоголя, мы, как правило, готовимся к набору знакомых и любимых штампов: непременно будет чудный малороссийский колорит Полтавщины или Киевщины, девушки в расшитых плахтах, с косами, перехваченными красными лентами и бусами, лихие казацкие танцы, мелодичные украинские песни, уютные хатынки, привычные по советским экранизациям повестей Николая Васильевича.
Ничего подобного мы не увидим здесь, на Таганке. И хотя, казалось бы, искушенный зритель давно привык к современным интерпретациям классики, по залу вот уже девятый год прокатывается вздох удивления. К такому Гоголю мы все же не привыкли.
И, однако, Гоголь в постановке есть. Московские актеры произносят авторский архаичный текст с изумительным южным говором и характерными выражениями, по которым и узнается гоголевская Украина. Режиссер указывает три первоисточника: кроме самого «Вия» использован текст и концепция пьесы «Панночка» современного драматурга Нины Садур и песни рок-барда Вени Д'Ркина [Александр Литвинов], родом из Должанского, Луганской области.
В «Вие» на Таганке зрителя встречает минималистичная декорация — музыкальные инструменты, подвешенные к потолку, и больше ничего. Сцена напоминает состояние внутреннего монолога пьесы Зюскинда «Контрабас», и не напрасно: весь спектакль герои действительно борются со своими внутренними демонами, а нагромождение посторонних предметов и смыслов могло бы только отвлечь — и их, и нас.
Праздничная провокация рока, рок-н-ролла, протестной контркультуры в целом полюбилась советскому зрителю еще в брежневские времена, с появлением рок-опер Алексея Рыбникова, но до сих пор вызывает радостное возбуждение. Казаки в постановке Баркара одеты как персонажи классической рок-оперы: драные джинсы, массивные кожаные браслеты, татуировки, рок-н-ролльные начесы, черные майки. Панночка же и вовсе одеты в свободные хлопковые шаровары и разлетающуюся накидку — ничего не должно мешать хореографии и отвлекать от сути.
«Здравствуй, Хома!»: драма отвергнутой женщины
Хома Брут не центральный герой постановки. Панночка — одинокая страдающая девушка — вот вокруг кого построена драматургия, вот кого на самом деле жаль.
«Здравствуй, Хома!» — фраза-рефрен, которую она произносит едва ли не сотню раз за спектакль, призывая, моля, отдаваясь, проклиная, надеясь. Несмотря на то что казаки все повторяют и повторяют в спектакле: «Все бабы — ведьмы!», Панночка Александры Басовой будто бы и не ведьма и даже не нечистая сила. Личная, любовная, интимная трагедия влюбленной женщины, которая боится быть отвергнутой, — движущая сила ее вокала, ее хореографии, темпоритма всей постановки.
Каждую ночь, когда Хома приходит читать по ней молитвы, звучат полные огня и страсти дуэты, во время которых, даже и забываешь о Гоголе и мистике, и видишь лишь одно: нелюбовь, неуступчивость, страхи двоих влюбленных людей, неуловимо хрупкие и уязвимые, словно у героев фильмов Ренаты Литвиновой. Режиссер держит нас в напряжении — в первую ночь Панночка одерживает победу, и довольно легкую: поначалу она соблазняет философа своей любовью. Во вторую ночь — домом и уютом, но между ними впервые вырастает преграда, а Хома — впервые молится младенцу-Иисусу, словно отрекаясь от своего первоначального неверия и скептицизма.
Третья же ночь становится кульминацией истории Панночки: здесь переплетаются мистическое и земное, чудная народная тема звучит в рок-обработке, а героиня наконец рассказывает Хоме свою историю — одиночества, страха и сугубо женской тоски — напоминающую отчасти другую повесть Гоголя — «Майскую ночь, или утопленницу».
Человек совсем без чуда никак не может. Гоголь и страхи
Панночка и Хома, как и все влюбленные, в постановке «Таганки» беспрерывно воюют друг с другом. Сталкиваются их мечты, их ожидания, и главное — их страхи. Ее — страх быть отвергнутой. Его — страх неизведанного, необъяснимого.
Сперва Хома очень увлечен наукой и философией: он доказывает от всего сердца встреченным казакам, что нет никаких чудес и никакой мистики, а все можно объяснить: месяц, например, сияет ярко ночами оттого, что ангелы и архангелы протирают его золотыми полотнищами для блеска, и нет в этом совершенно ничего удивительного. Но встречая Панночку, чувствуя, как она колдовской силой очаровывает его, философ вдруг обращается и к вере, и к чудесам, и в них ищет защиты.
Встреченные на хуторе казаки — Явтух, Дорош и Спирид — в постановке Александра Баркара — хотя и не называются нечистой силой прямо, но едва ли не с первого их появления ясно: они не очень-то люди и служат Панночке. Кружась все время вокруг Хомы, пугая его, увещевая, уговаривая, казаки, словно три ведьмы из шекспировского «Макбета», предрекают его судьбу и настаивают на неизбежности злого рока.
И рок побеждает. Побеждает одержимая влюбленность ведьмы, ее страх и ее колдовство. И, прорывая магическое кольцо, которым Хома защищается от нее и духов, в третью ночь она его ослепляет, лишает воли и способности сопротивляться.
И он произносит, превращаясь в Вия:
И она произносит, держа его за руку:
