Даже в своём нацизме Шарафмал остался верен принципам украинских СМИ в работе с цитатами и их источниками. Слова Эйхмана, близкие по смыслу к заявлениями украинского телеведущего, известны по воспоминания другого деятеля той системы, коменданта Освенцима, Рудольфа Хесса, который писал:
«Когда мне приходилось толкать детей в газовые камеры, у меня иногда начинали дрожать колени. Я стыдился этой слабости. Оберштурмбанфюрер Эйхман объяснил мне, что сначала нужно убить детей. Потому что где логика, если убить взрослых мужчин, а поколение потенциальных мстителей оставить в живых. К тому же, они могут стать зародышем для восстановления этой расы».
Стоит сказать, что Эйхман убивал не только еврейских детей. Известно, например, что именно он инициировал отправку 100 детей из чешской деревни Лидице в гетто Лодзи и их убийство в качестве мести за устранение чешскими подпольщиками Рейнхарда Гейдриха.
Что же касается цитат, то конечно же и сам Эйхман непосредственно наговорил много всего. И про Рейх, и про фюрера, и про евреев. Но перед тем, как говорить об этом персонаже, нужно понимать главное — масштаб его личности несколько искусственно раздут.
Некоторые даже называли его «архитектором Холокоста» или «главным идеологом уничтожения евреев в гитлеровской Германии». Это было бы лестно для нациста, но ничуть не соответствует действительности.
Эйхман никогда не был идеологом. Если посмотреть на его карьеру в СС, да и всю его биографию, то становится понятно, что он был «выдающейся посредственностью», усердным исполнителем. Во главу угла Эйхман ставил «покорность», о чем неоднократно прямо заявлял. Вот одна из характерных цитат:
«С детства послушание было чем-то, что я не мог вынести из своей системы. Когда я поступил на военную службу в возрасте 27 лет, я обнаружил, что быть послушным ничуть не труднее, чем в течение всей моей жизни до того момента. Было немыслимо, чтобы я не следовал приказам».
Что характерно, Эйхман действительно родился в строгой протестантской семье, мелких немецких буржуа. А потому, видимо, та самая «покорность» была воспитана в нем с детства.
В общем-то, будущий оберштурмфюрер СС был самым обычным, может быть, чуть глуповатым ребенком. По словам Ханны Ардент, которая вела репортажи с процесса над ним, остался таким и во взрослой жизни: «он был недалёким, исполнительным и зацикленным на своей карьере винтиком тоталитарной машины».
Играла ли религия потом хоть какую-то роль в его жизни? Несмотря на то, что впоследствии он женился на католичке, если Эйхман в кого-то слепо и безоговорочно верил, так это в фюрера. И об этом он говорил так:
«Возможно, Адольф Гитлер ошибался во всем, но одно бесспорно: этот человек смог пройти путь от младшего капрала в немецкой армии до фюрера почти 80-миллионного народа…. Один только его успех доказал, что я должен подчиниться этому человеку».
По большому счету, читая его воспоминания (а в Аргентине, уже после войны и до того, как его поймали «охотники за нацистами» из Моссада, Эйхман даже умудрился надиктовать и написать множество мемуаров) создается ощущение, что у этого человека, вообще не было силы воли.
Вот, например, как он рассказывал о том, как попал в СД, политическую полицию СС:
«В один прекрасный день в погребке — такая, знаете, большая пивная на баварский манер, с мартовским пивом — было собрание НСДАП, как они себя называли. Выступал тогдашний гауляйтер Боллек. И ко мне подошёл некий Кальтенбруннер, Эрнст. Мы немного знали друг друга… Так вот, Эрнст Кальтенбруннер категорически потребовал: "Ты поступаешь к нам!" Так уж это получилось, бесцеремонно как-то… Я сказал тогда: "Ну ладно". Так я и попал в СС».
Собственно, даже в отдел II 112 СД (по делам депортации евреев) Эйхман перешел в 1935 году не по собственной инициативе, а по приглашению Леопольда фон Мильденштайна, тогдашнего «референта по еврейским делам» при Рейнхарде Гейдрихе.
То есть, даже на уровне официальной иерархии фашистской Германии, Эйхман не являлся каким-то особо высокопоставленным лицом. Над ним было еще множество начальников.
Однако, именно на него легла обязанность технической доработки Мадагаскарского плана (организации на Мадагаскаре еврейского «супер-гетто» с последующим уничтожением контингента от естественных причин, вроде тропических болезней и голода) в 1940 году.
А далее, именно он вел протокол заседания Ванзейской конференции 1942 года, которая и выработала концепцию «окончательного решения еврейского вопроса», более известного сейчас, как «Холокост».
То есть, Эйхман не был никаким архитектором или тем паче, идеологом массового убийства евреев (для этого ему попросту не очень хватало ума). Он был банальным секретарем. Ну, а потом и тупым исполнителем этого чудовищного плана.
Но именно в силу перечисленных выше качеств исполнителем он был эффективным. И это факт. Хотя бы потому, что на его совести около шести миллионов человеческих жизней.
И уничтожением евреев он занимался до последнего. Даже в 1944 году, когда было понятно, что до конца гитлеровской Германии остаются считанные месяцы, он договаривался о массовых отправках людей по железной дороге в лагеря смерти.
До жизней этих людей ему не было никакого дела. Как рассказывал Габриэль Бах, один из обвинителей на процессе Эйхмана в Израиле,
«В ходе процесса мы сделали сорокапятиминутный документальный фильм из оригинальных материалов. Мы хотели представить его суду. Накануне вечером мы показали фильм обвиняемому. Я наблюдал за ним, потому что хотел увидеть его реакцию на горы трупов. Эйхман очень возбужденно говорил со своим охранником.
Я спросил охранника, что так взволновало Эйхмана. "Он сказал, что ему пообещали разрешить всегда появляться в зале суда в его темно-синем костюме, а не в робе заключенного. По его словам, не следует ему этого обещать, если нет возможности сдержать обещание". Тысячи трупов его совершенно не тронули, его волновал только цвет костюма».
Особенно же чудовищно в этом контексте звучат рассуждения Эйхмана о том, как более эффективно нужно было загружать людьми «поезда смерти». Дело в том, что весной 1944 Эйхман отвечал за «депортацию» евреев из Венгрии. Тогда, к слову, он отчитался Гиммлеру об «успешном уничтожении четырех миллионов евреев». А после, возмущенно вспоминал:
«Вы когда-нибудь видели 25 000 человек в куче?… Вы когда-нибудь видели 10 000 человек в куче? Это пять транспортных поездов, и если упаковать их так, как планировала венгерская полиция, то в одном транспортном составе в лучшем случае получится не более 3000 человек. Загружать поезд все равно непросто, будь то скот или мешки с мукой… а загружать его людьми гораздо труднее, особенно когда есть проблемы, с которыми нужно считаться».
То есть, скот, мешки с мукой, люди — да какая разница? И такая реакция свидетельствует о том, что Эйхман, по сути, был социопатом. Глубоко психически нездоровым человеком, который просто не способен был к проявлению хоть каких-то эмоций, минимальной эмпатии. Даже на уровне ненависти. Ему просто не было дела до окружающих людей.
Но вот определенную, чудовищную гордость за себя и свои дела он все же испытывал. Да, Эйхман много раз говорил, как, впрочем, и многие иные нацисты, попавшие под трибунал, о том, что «всего лишь выполнял приказы». Но как-то раз его, что называется, «прорвало»:
«Если бы мы убили 10,3 миллиона евреев, то я был бы доволен и сказал бы, хорошо, мы уничтожили врага. Мне не только отдавали приказы, в этом случае я был бы дебилом, но я скорее предвидел, я был идеалистом».
И добавлял впоследствии:
«Единственный хороший враг Рейха — мертвый. В особенности должен добавить, когда я получал приказ, я всегда выполнял этот приказ, чем горжусь и по сей день…».
Впрочем, для Эйхмана все закончилось, что называется, по справедливости. В 1960 году уже в Аргентине, где он работал электриком (и жил в крайне бедных условиях), бывшего эсэсовца захватили агенты Моссад и доставили на суд в Израиль. После оглашения смертного приговора, Эйхман еще и подал прошение о помиловании. В чем, ему, естественно, было отказано. В 1962 году он был повешен, а прах его был развеян над Средиземным морем.
Впечатляющая спецоперация по захвату Эйхмана и последующий процесс, проходивший уже в телевизионную эпоху, парадоксальным образом способствовали популяризации этого «винтика тоталитарной системы». Благодаря этому его имя известно многим из тех, кто даже не способен осознать масштаба нацистских злодеяний.
И в этом смысле, украинский журналист, выдающий в эфир, как руководство к действию именно слова Эйхамана, весьма показателен.
Из всего сборища «поехавших упырей» Третьего Рейха, он «поднял на флаг» самого унылого и недалекого из них. Того, кто высшей добродетелью считал абсолютную, холопскую покорность фюреру.
