После разгрома польской армии в сентябре 1939 года немало польских солдат и офицеров оказалось на Западе, и при поддержке властей Франции и Великобритании из них начали формировать польские части. Формально они были призваны воевать с нацистской Германией, хотя поляки куда охотнее боролись бы с Советским Союзом.
К примеру, в феврале 1940 года во Франции была оперативно сформирована отдельная польская горно-стрелковая бригада, которая была включена в состав англо-французских экспедиционных сил, намеченных к отправке в Финляндию для войны против СССР. Однако 12 марта 1940 года между Финляндией и СССР был заключён мир, и в начале мая 1940 года польская бригада была отправлена в составе англо-французского корпуса в Норвегию — уже для войны против немцев.
Однако после нападения Германии на Францию войска союзников покинули Норвегию. Польская бригада воевала с немцами в Бретани, её остатки вместе с руководством в конце июня были эвакуированы в Великобританию. Там же оказалась значительная часть 10-й польской бронекавалерийской бригады под командованием генерала Станислава Мачека, которая сражалась с немцами в Шампани.
А вот 1-я и 2-я польские пехотные дивизии, сражавшиеся в Лотарингии, были разбиты практически полностью. Из их состава в Швейцарию и на территорию, подконтрольную правительству Виши, добралось всего несколько тысяч человек. 3-я и 4-я польские пехотные дивизии в боях с немцами участия вообще не принимали, поскольку находились в процессе формирования.
В итоге из 85 тысяч польских солдат и офицеров из Франции в Великобританию добрались всего 17 тысяч.
В августе 1940 года британский премьер-министр Уильям Черчилль подписал польско-британское военное соглашение, позволявшее польским войскам дислоцироваться в Великобритании. Польские вооружённые силы на Британских островах получили такой же статус, как и войска стран Британского содружества, и право на формирование новых польских частей.
28 сентября 1940 премьер-министр эмиграционного правительства Польши генерал Владислав Сикорский отдал приказ о формировании 1-го польского корпуса. Финансировало польские части правительство Великобритании.
Хотя Лондон в то время пытался всеми силами наладить отношения с Москвой для совместного противостояния Берлину, поляки, находящиеся на британском содержании, постоянно этому мешали.
Так, 15 августа 1940 года правительство Польши в эмиграции приняло программные тезисы внешней политики. Относительно бывших польских территорий, отошедших к Советскому Союзу, было сказано: «Настоящие границы советской оккупации не имеют этнографических оснований и якобы освободительных, а исключительно империалистические». Главным условием нормализации отношений между Польшей и Советским Союзом должно было стать возвращение к советско-польской границе до сентября 1939 года.
В этом направлении — добиваться однозначной поддержки тезиса о нерушимости границы, установленной Рижским договором 1921 г., — проводилась вся деятельность польских представительств в мире.
В документах и выступлениях польских политиков и дипломатов повторялись и развивались концепции об исторической и мессианской роли Польши, прививавшей на протяжении нескольких сот лет на белорусских и украинских землях «христианскую и западную цивилизацию, достижения которой сейчас хотят уничтожить большевики».
Однако осенью 1940 года английское правительство выдвинуло СССР важные предложения по улучшению отношений между обоими государствами.
Так, 22 октября Лондон заявил о готовности консультироваться с советским правительством по всем вопросам, касавшимся послевоенной системы в Европе и Азии. Но прежде всего британское руководство считало возможным признать де-факто западные границы СССР, в том числе и с Польшей. Это было первым предзнаменованием согласия Лондона на овладение Советским Союзом территориями, присоединенными в 1939-1940 годах.
Ввиду появившейся в английской прессе информации о том, что британское правительство сделало Москве какие-то политические предложения, глава МИД Польши Залеский в специальном письме от 21 ноября 1940 года обратился с запросом по этой проблеме к тогдашнему главе Форин-офиса лорду Галифаксу.
В ответной ноте Галифакса от 27 ноября было заявлено, что Великобритания не имеет намерения признавать каких-либо территориальных изменений до окончания войны, и принимает во внимание только временную ситуацию, основанную на фактическом положении вещей, которое невозможно ни оспаривать, ни игнорировать.
После нападения Германии на СССР одной из важнейших стратегических задач советского руководства стал поиск союзников для совместной борьбы с агрессором. В формировавшейся системе антигитлеровской коалиции актуальным вопросом становилось восстановление официальных отношений между СССР и эмигрантским правительством Польши. Однако с самого начала между сторонами выявились серьезные противоречия.
В ходе переговоров в Лондоне в июле 1941 года польский премьер Владислав Сикорский добивался, чтобы будущая советско-польская граница была проведена согласно Рижскому договору. Советский посол Иван Майский настаивал на том, что новые рубежи должны быть установлены на основе этнографического критерия.
Лишь 30 июля 1941 года в Лондоне было подписано так называемое «Соглашение Сикорского — Майского», предусматривавшее восстановление дипломатических отношений между Советским Союзом и Польшей.
Его скрепили подписями посол СССР в Великобритании Иван Майский и премьер-министр эмиграционного правительства Польши генерал Владислав Сикорский. Сделано это было в здании МИД Великобритании, в присутствии британского министра иностранных дел Энтони Идена и премьер-министра Уильяма Черчилля, — которые, похоже, сомневались в адекватности польской стороны.
Главной целью этого соглашения была совместная борьба с нацистской Германией, поэтому СССР согласился на формирование на своей территории польской армии под польским командованием, лишь в оперативном отношении подчинённой советскому Верховному командованию.
После указа Президиума Верховного Совета СССР об амнистии для польских граждан на территории СССР от 12 августа 1941 года были окончательно сняты преграды для начала формирования польских подразделений в Советском Союзе.
При этом ещё 6 августа 1941-го командующим будущей польской армией был назначен генерал Владислав Андерс, которого в тот же день освободили из Лубянской тюрьмы.
Примечательно, что Владислав Сикорский хотел назначить командующим более известного польского генерала — Станислава Галлера, двоюродного брата легендарного Юзефа Галлера, армия которого в 1919 г. внесла решающий вклад в покорение Галичины. Но в Москве ответили, что Галлера «не могут найти», что формально соответствовало действительности — ведь генерал был расстрелян в Харькове в апреле 1940 года в рамках общей казни польских офицеров в СССР.
На основании «Соглашения Сикорского — Майского» 14 августа 1941 года между правительствами Советского Союза и Польши было подписано военное соглашение. Оно предусматривало, что общая численность польских воинских частей в СССР составит 30 тысяч военнослужащих.
Для подготовки польской армии СССР предоставил беспроцентный заём в размере 65 млн рублей (впоследствии увеличенный до 300 млн рублей). Кроме того, Москва предоставила польской стороне беспроцентный заём в размере 100 млн рублей для оказания помощи польским беженцам на территории СССР, а также выделила дополнительные 15 млн рублей в качестве безвозвратного пособия офицерскому составу формируемой польской армии.
Для вооружения польских частей правительство СССР бесплатно предоставило оружие. Только в сентябре и октябре 1941 года СССР передал «армии Андерса» вооружение для одной пехотной дивизии: 40 артиллерийских орудий, 135 миномётов, 270 станковых и ручных пулемётов, 8451 винтовку, 162 пистолета-пулемёта, 1022 пистолета и револьвера. Получили польские солдаты и зимнюю красноармейскую униформу (стёганые брюки, телогрейки и ушанки). Для сравнения — помощь Великобритании в этот период заключалась лишь в поставках обмундирования британского образца.
23 августа 1941 года советско-польские призывные комиссии прибыли в лагеря для польских военнопленных. После завершения их работы 2-6 сентября подавляющее большинство польских солдат и офицеров было направлено на формирование польской армии в Бузулук, Татищево и Тоцк. К 12 сентября туда прибыли 24 828 бывших польских пленных, готовых воевать. Однако их командиры готовились не к войне с немцами, а к поражению СССР.
Так, 20 сентября 1941 года в Бузулуке под председательством генерала Андерса состоялось совещание высших польских офицеров, на котором были сделаны следующие выводы:
1. Москва может быть занята немцами со дня на день.
2. Польская армия может быть доведена до численности 100 тысяч человек. Следует обратиться к правительству СССР за разрешением на её увеличение, а к союзным правительствам — с просьбой о её вооружении.
3. В случае поражения СССР польскую армию следует перевести в Персию, Афганистан или Индию, что позволит англичанам лучше и быстрее её вооружить.
4. Следует уже сейчас направлять людей в Ташкент и далее на юг.
В октябре 1941 года бывший премьер-министр Польши, сотрудник польского посольства в Москве Леон Козловский, зачисленный в польскую армию по личному распоряжению генерала Андерса, получил от него командировочное удостоверение и выехал в Москву, после чего вместе с двумя офицерами-сопровождающими перешёл линию фронта, вошёл в контакт с немцами и прибыл в Варшаву.
О встрече Козловского с немцами стало известно советскому руководству, и, хотя Андерс объявил Козловского предателем, инцидент вызвал ухудшение в отношении советской стороны к польской армии.
Лишь в конце ноября, когда Красная Армия уже готовилась к контрнаступлению под Москвой, премьер-министр Владислав Сикорский прибыл из Лондона в столицу СССР.
3 декабря 1941 года состоялась его беседа со Сталиным, посвящённая двум вопросам — польской армии на территории СССР и положению польского населения.
В результате переговоров, происходивших 3-4 декабря 1941 года между Председателем Совета Народных Комиссаров СССР Иосифом Сталиным и Народным Комиссаром Иностранных Дел Вячеславом Молотовым, с одной стороны, и Председателем совета Министров Польской Республики генералом Владиславом Сикорским и послом Польской Республики в СССР Станиславом Котом, с другой стороны, 4-го декабря была подписана Декларация Правительства Советского Союза и Правительства Польской Республики о дружбе и взаимопомощи. Документ подписали Сталин и Сикорский.
Декларация, в частности, гласила, что стороны, «исполненные духом дружеского согласия и боевого сотрудничества», заявляют:
1. Немецко-гитлеровский империализм является злейшим врагом человечества, с ним невозможен никакой компромисс. Оба государства, совместно с Великобританией и другими союзниками при поддержке Соединенных Штатов Америки будут вести войну до полной победы и окончательного уничтожения немецких захватчиков.
2. Осуществляя договор, заключенный 30 июля 1941 года, оба правительства окажут друг другу во время войны полную военную помощь, а войска Польской Республики, расположенные на территории Советского Союза, будут вести войну с немецкими разбойниками рука об руку с советскими войсками.
Кроме этого, после войны предусматривалась новая организация международных отношений, основанная на объединении демократических стран в прочный союз.
«Только при этом условии может быть восстановлена Европа, разрушенная германскими варварами, и может быть создана гарантия, что катастрофа, вызванная гитлеровцами, никогда не повторится» — было сказано в советско-польской Декларации от 4 декабря 1941 года.
Между сторонами также была достигнута договоренность об увеличении общей численности польской армии в СССР с 30 до 96 тысяч человек.
Но и уже сформированные и обученные польские части воевать с немцами отказывались.
Так, когда в феврале 1942 года правительство СССР обратилось к польской стороне с просьбой отправке на фронт 5-ю пехотную дивизию, обучение которой к этому времени было завершено, Андерс отверг возможность ввода в бой одной отдельной дивизии, и принятое им решение поддержал Сикорский.
В начале марта 1942 года Москва повторила свою просьбу, однако Андерс опять отказал и заявил, что подразделения польской армии в СССР не могут быть направлены на фронт до тех пор, пока не будет завершена подготовка всей армии.
Сикорский помнил формулировки Декларации от 4 декабря о том, что «войска Польской Республики, расположенные на территории Советского Союза, будут вести войну с немецкими разбойниками рука об руку с советскими войсками». Премьер Польши в феврале 1942-го обещал, что польская армия будет готова к бою против вермахта к 15 июня текущего года. Однако, похоже, к тому времени у генерала Андерса был уже другой главнокомандующий.
Так, весной 1942 года по пути в Лондон Андерс остановился в Каире, где пообещал командующему британскими войсками на Ближнем Востоке отдать в его распоряжение все польские дивизии, сформированные в СССР.
По состоянию на 1 марта 1942 года польская армия в СССР составляла 73 тысячи военнослужащих (включая 3090 офицеров и 16 202 унтер-офицеров) и свыше 37 тысяч гражданских лиц, состоящих при армии (в основном, члены семей военнослужащих). При этом Берия констатировал антисоветские настроения в армии, в том числе среди рядовых, и нежелание идти в бой под советским руководством.
В этой ситуации Москва приняла решение не удерживать армию Андерса на своей территории, предварительно продемонстрировав её полную зависимость от советских властей.
В марте 1942 года правительство СССР сообщило, что в связи с осложнением положения с продовольствием в СССР количество продовольственных пайков для польских воинских частей в СССР, не принимающих участия в боевых действиях, будет уменьшено до 44 тысяч. В беседе Сталина с Андерсом 18 марта было достигнуто компромиссное решение: сохранить в марте прежнее число пайков, сократив его до 44 тысяч в апреле, а польские войска сверх 44 тысяч человек перебросить в Иран.
В конце марта 1942 года был проведён первый этап эвакуации в Иран «армии Андерса» — СССР покинули 31 488 военнослужащих польской армии и 12 400 гражданских лиц. В июне 1942-го Андерс, получив понимание и поддержку со стороны Черчилля, добился согласия правительства Сикорского на вывод всей армии в Иран.
31 июля Андерс, получив утверждённый Сталиным план эвакуации польской армии из СССР, выразил советскому лидеру признательность, при этом издевательски заявив, что «стратегический центр тяжести войны передвигается в настоящее время на Ближний и Средний Восток». 1 сентября 1942 года эвакуация «армии Андерса» была закончена. В общей сложности, в ходе двух эвакуаций из СССР выехали 75 491 военнослужащий и 37 756 гражданских лиц.
Правительство СССР в ноте от 31 октября 1942 года, направленной эмигрантскому правительству Польши, констатировало, что советская сторона сделала всё от неё зависящее, чтобы выполнить заключённые соглашения, «объединить усилия советского и польского народов в совместной борьбе против гитлеровских разбойников и оккупантов… Польское правительство пошло по другому пути. Польское правительство не захотело ввести свои дивизии — и не только дивизии первого формирования, но и последующих формирований, — на советско-германский фронт, отказалось использовать против немцев на этом фронте польские войска рука об руку с советскими дивизиями, и тем самым уклонилось от выполнения принятых на себя обязательств».
А вот Владислав Андерс был рад тому, что подписанная 4 декабря 1941-го советско-польская декларация не была выполнена. В книге воспоминаний «Без последней главы» генерал с удовлетворением отмечал, имея в виду последовавший в апреле 1943 года разрыв между СССР и польским правительством из-за Катынского вопроса:
«Дальнейший ход событий ясно показал, что выход из России был возможен только в 1942 году, а уже через несколько месяцев старания наши не принесли бы никаких результатов и польские солдаты вернулись бы в лагеря».
То есть 52 тысячи военнослужащих 1-й Польской армии в составе РККА, впоследствии 1-й Армии Войска Польского, созданной в СССР в 1943-1944 годах, генерал Андерс «польскими солдатами» высокомерно не считал.
