Прилет в аэропорт
«Андрюха оказался на той стороне, в ВСУ (Вооруженных силах Украины. — Ред.), в артиллерии. Я ему звоню: "Что ж ты делаешь, сволочь? Ты ж по своим стреляешь!" А он мне: "Мы и так взрыватели скручиваем, летят одни болванки…"»
Собеседники в Донецке просят чаще всего не называть имена, а на просьбу подтвердить достоверность такой истории пожимают плечами: всякое бывало. И вероятного, и невероятного. И родственников, говорят, в плен брали, чтобы корректировали огонь гаубиц, и сослуживцы оказывались по разные стороны фронта, и члены одной семьи. Когда несколько лет подряд слово «прилет» означает не прибытие рейса в аэропорт (Донецкий аэропорт, кстати, был разрушен в самом начале войны и стал символом ожесточенных боев), а свист снаряда, то драматические истории воспринимаются уже не так остро. Если вообще воспринимаются остро.
Житель улицы Фета в Донецке настолько привык к канонаде, что при звуке выстрелов утром, 17 ноября, пошел на улицу смотреть, где и кто стреляет. Вышел на крыльцо прямо в халате. Теперь смотрит на воронку в соседнем дворе. «Сарай спас, принял на себя осколки. Собаку только посекло. Насмерть. Это они (кивает на запад) пытались две САУ (самоходные артиллерийские установки. — Ред) выбить. Это я потом уже следы гусениц нашел на склоне, понял, куда они целились», — рассказывает он спокойно, без возбуждения. От войны убежать пытался — уехал на Украину в 2014-м, затем вернулся.
«Делать там нечего. А здесь… Здесь бывает работа время от времени», — объясняет он причины своего возвращения — без особой охоты и желания распространяться.
Семь лет жизни в таком режиме приучили относиться к новостям без ажиотажа — посмотрим, как все пойдет. Указ президента России Владимира Путина о госзакупках в самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республиках (ДНР и ЛНР) у нескольких спрошенных жителей Донецка вызывает осторожное любопытство. Кто-то гадает, сможет ли через семь лет войны промышленность Донбасса поставлять что-то конкурентноспособное, кто-то предполагает, что в регионе появится что-то вроде налоговой гавани — сюда уйдут какие-то российские бизнесмены.
«Указ хороший для Донбасса, Россия продолжает постепенную, не всегда быструю, но неуклонную нормализацию жизни в ДНР, — отмечает социолог Денис Селезнев. — Потому что именно шаги со стороны Москвы определяют многое. И те, кто строят государство, ориентируются именно на это. Поэтому в республике и идет постепенный процесс упорядочивания всех процессов. Это не сравнить с тем, что было в 2014-м, тогда были натуральные панки от политики — только не с гребнями, а в папахах, пилотках, с портретами Сталина, шашками и нагайками. Народное творчество такое шло, когда в каждом сельсовете принимали только свои автономные решения».
Особое мнение
Предыдущий указ российского президента, который поменял жизнь мятежного региона, — о гражданстве России в упрощенном порядке для жителей «отдельных районов Донецкой и Луганской областей Украины». «Это дало возможность многим молодым уехать — тех, кого не удерживала здесь квартира, привычное место, боязнь неизвестности. Сдерживает только необходимость получать регистрацию именно на территории России. И еще — жители Донбасса в исследованиях показывают четкую региональную идентификацию: они действительно гордятся своим местом рождения. Это идет со времен СССР, когда здесь был один из самых важных для экономики Советского Союза центров — шахтеры, гвардия труда, особое снабжение, все такое. А корни этого еще глубже — в дореволюционном еще Донбассе, который был включен в мировую торговлю и был значимым промышленным районом не только для России, но и для Европы», — дополняет Селезнев.
Будет ли регион представлять такой же огромный экономический интерес для России сейчас — социолог не берется прогнозировать. Но уверен, что перспективы Донбасса представить вполне возможно — для этого не надо гадать. «Часто говорят, мол, экономика ДНР — сплошная загадка, и потом "эксперт", такое заявляющий, полтора часа вещает об этой "загадке". Типа, ничего не понятно, давайте поговорим об этом. Но в Донецке есть Институт экономических исследований, который публикует отчеты со статистическими данными, по ним вполне можно судить о том, насколько сохранился потенциал индустрии», — отмечает Селезнев.
К слову, согласно данным Института, до 60 процентов продукции самопровозглашенной республики уходит на экспорт. Куда? До 2017-го экономические связи с Украиной не были разорваны, но в том году прошла национализация предприятий и активисты с украинской стороны блокировали составы с углем, идущие с Донбасса. «До того времени некоторые предприятия и зарплаты получали в гривнах, и там перед визитами кого-то со стороны спохватывались, что надо жовто-блакитный флаг замазать — мы же воюем как-никак», — вспоминает житель Донецка.
Уголь бассейна и потом попадал на украинские предприятия, но уже как российская продукция. Хотя недавно глава ЛНР Леонид Пасечник обнародовал подробности переговоров с официальным Киевом — последний хотел возобновления поставок топлива. На Украине это отрицали.
Выпадение Донбасса из экономической жизни бывшей Украинской ССР и перспективы встраивания в хозяйственную жизнь России, где угольная промышленность не играет такой роли, как на Украине, пока не поколебали самоощущения дончан. Жители шахтерского края уверены в том, что востребованы в любой ситуации, констатирует Селезнев.
«Для самоидентификации Донбасса важна и такая ценность "я работаю, я пашу", это отличает местных жителей от выходцев из других регионов. Это сохранилось. А если говорить об отличиях возрастов, то молодежь, в отличие от поколения, которое выступало за "экономическую самостоятельность Украины", а потом удивлялось тому, что СССР начал распадаться, показывает больший прагматизм и меньшую идеологизированность. Молодежь меньше устала от войны, потому что война в их картине мира не занимает много места, они ею просто не интересуются», — описывает настроения молодых донбассцев Селезнев.
И в этом смысле не столь важно, насколько необходима будет в России продукция какого-то конкретного предприятия. Поколение, выросшее и подросшее за семь лет боевых действий, показывает готовность адаптироваться и работать в разных условиях. И равнодушие к войне может быть знаком большего жизнелюбия. На Украину ездят все чаще пенсионеры — получать свои выплаты.
