Чувствуете? Моряком! Эти строки взяты из второго по счету произведения знаменитого цикла Сергея Михалкова, посвященного советскому великану-супермену Степану Степанову — «Дядя Стёпа — милиционер» (1954). В первом же, стартовом эпизоде, носившем лаконичное название «Дядя Стёпа» (1935), морская тема в насыщенной жизни главного героя раскрыта вполне однозначно.
Когда Степану пришло время отправиться на срочную службу в армию, возникли объективные сложности. Куда же девать эдакого верзилу? В танк не влезет, из окопа торчит, и всё такое прочее. И было принято единственно верное решение — флот!
Цитируем самого дядю Стёпу:
На диване посижу,
После чая заходите —
Сто историй расскажу!
Про войну и про бомбёжку,
Про большой линкор «Марат»,
Как я ранен был немножко,
Защищая Ленинград.
Всё очевидно, так ведь? Хотя и немножко таинственно. От кого это, скажите на милость, матрос Степанов защищал Ленинград до 1935 года, и даже был при этом ранен? Не о Кронштадтском же мятеже речь, ей-богу. Экипаж линкора «Марат», который, правда, вплоть до 31 марта 1921 года назывался «Петропавловском», в восстании поучаствовал. Потом морякам пришлось разбегаться по финляндиям, а кто не успел — попал под раздачу. Но наш Степан-то не таков, он правильный парень. В общем, версия не лишена оригинальности, но нелепа. И не было тогда ещё никакого Ленинграда, был Петроград.
На самом-то деле ленинградские подробности в судьбу дяди Стёпы были внесены Михалковым в более поздних изданиях. Образ, кстати, сразу получил определённую завершенность. Не просто какой-то там дембель-морячок отправился работать в милицию, а герой-фронтовик, защитник Ленинграда.
Кстати, любопытно глянуть изначальный фрагмент, который позже стал ленинградским, и с ранением даже.
Дядя Стёпа обернулся. И ответил:
«Я вернулся!
Заходите! Сто историй
расскажу вам про акул
и про то, как в Чёрном море
я двенадцать раз тонул».
Тоже, скажем, непростая служба, не сахарная у нашего персонажа вырисовывалась, полная опасностей. Но, конечно, это вам не защита Ленинграда. Тут все несколько проще, пусть и с акулами. География службы, обратите внимание, существенно изменилась. А вот «Марат» был задуман изначально и сохранился во всех вариациях. Нарочно подчеркнём: в любой из предложенных трактовок дядя Стёпа — неважно какой, но точно моряк.
Но не всё так однозначно. Есть у всенародно любимого Степана биографический зигзаг, яркий и совсем-совсем таинственный. В 1940 году Сергей Михалков порадовал читателей своим произведением «Дядя Стёпа в Красной армии».
Вообразите, там наш герой оказался не на линкоре «Марат», а как раз наоборот, в НКВД. В смысле, в пограничных войсках, которые являлись важной составной частью упомянутого комиссариата, а позже — не менее популярного комитета.
Служба пограничнику Степану Степанову выпала реально боевая. Не рыбы-акулы сновали рядом, но акулы империализма, а уж тем клыков не занимать. Итак…
Тёмной ночью, в поздний час
Объявил майор приказ.
В темноте на правом фланге
Раздаётся Стёпин бас:
Нашим братьям, землякам,
Чтоб навечно дать свободу
Батракам и беднякам.
Я возьму сегодня в бой
Пограничный столб с собой,
И он в землю будет врыт,
Где мне родина велит».
Какова мощь, безоглядная верность присяге, решительность и инициатива! Все же прихватить в атаку пограничный столб — мысль интересная и не всякому посильная. А уж понимание того, что, где родина прикажет, там и будет ее граница, — вовсе выше всяких похвал.
И только не подумайте, что это некое абстрактное перемещение границы СССР, в виду имелась совершенно конкретная операция.
Занят Львов, и взято Гродно,
За спиной бойцов Столбцы.
Мощной силою народной
В бой бросаются бойцы.
Дядя Стёпа принимал участие в важной исторической миссии — присоединении Западных Украины и Белоруссии к соответствующим союзным республикам! Как выясняется из стихотворения, рядовой Степанов действовал в основном на западноукраинском театре оздоровительно-воспитательных мероприятий. Где не только пограничным столбом размахивал, но и гонял польских панов, которые такого отношения к себе, разумеется, заслужили всей своей предыдущей эксплуататорской деятельностью.
Дядя Стёпа, как игрушку,
Отпихнул ногою пушку:
«Прóшу пане, сдать наган,
Прóшу в плен, вельможный пан».
Но пограничник Степанов, как сказано в отчётном стихотворении, бывший слесарь и монтёр, не просто отчаянной смелости воин, но и личность политически подкованная, подходящая ко всякому вопросу с классовых позиций.
Говорит Степан: «Солдаты,
Украинцы-земляки,
Белорусские ребята,
Польских панов батраки,
Мы пришли не с вами драться, —
Мы несём конец панам,
Выходите к нам брататься,
Подходите, братцы, к нам!»
Войска противника разагитированы дядей Стёпой вдребезги, бросают оружие и отправляются по домам.
Мимо них идут солдаты
Без начальства, без штыка,
Без винтовки, без гранаты —
Их дорога далека:
Чтобы жить с родною вместе,
Чтобы хлеб не сеять панский
А рабочий и селянский,
Печи класть, коней ковать,
Жить, ни с кем не воевать.
Украинцы и евреи,
И поляки — батраки…
В принципе, миссия выполнена. Историческая справедливость восстановлена, порабощённые народы освобождены и отправлены счастливо заниматься сельским хозяйством и ремёслами. Но контра всякая затаилась! И нет покоя мятежной, чающей равенства и братства пролетарской душе дяди Стёпы.
Старый граф, магнат, помещик
В чемодан бросает вещи —
На рассвете он бежит,
Путь в Румынию лежит.
Автор не поясняет, почему граф польский, но бежать собрался в Румынию. Ну, мало ли, эти паны такие непредсказуемые… Зато широкими и сочными мазками обрисована концовка этого сомнительного проекта.
Арестован польский пан,
Говорит ему Степан:
«Вы в Румынию спешили,
Только нам не по пути.
Мы, бойцы, сейчас решили
Вас поближе отвезти».
И в этой фразе мы уже узнаём далеко не морячка, балтийского или черноморского матроса — не суть важно, а железного воина НКВД.
Чтобы вам не показалось, что поход на Западную Украину — это типа прогулки по бульвару, сообщим, что коварный враг всё же смог ранить дядю Стёпу.
Прибежали два бойца,
А на Стёпе нет лица:
«Поскорей сапог снимайте,
Рана свежая горит,
Поспокойней поднимайте!»
«Я упал куда попало —
Не хватило больше сил,
Я живого генерала
При паденье придавил.
Как бы этот генерал
В суматохе не удрал».
Куда там удирать? От дяди Стёпы не уйдёшь, даже если он на одной ноге! И, надо заметить, ценные качества бойца, его ратный подвиг оценило и командование. Находясь на излечении во Львове, Степанов получил добрую весть…
Прочитал Степан бумагу
И приятно удивлён —
Он узнал, что за отвагу
Он медалью награжден.
И забыв, что ноет рана,
Что вставать запрещено,
Поднялся боец с дивана,
Отворил во двор окно.
И вошёл в палату ветер,
Солнце львовское вошло,
Заиграло на паркете
И на стенах расцвело.
И сказал Степан: «Ребята,
Хорошо на свете жить!
Хорошо у нас, ребята,
В Красной армии служить!»
И жить хорошо, никто не спорит, и служить в Красной армии тоже. Однако как же пояснить, что после освободительного похода на Западную Украину пограничник Степан Степанов переквалифицировался в моряки? Загадочное явление!
Нет, случалось, что военные произведения детских поэтов переживали любопытные метаморфозы. Скажем, корифей жанра Корней Чуковский во время Великой Отечественной войны жахнул из ташкентской эвакуации внезапным продолжением знаменитого противостояния Айболита и Бармалея.
К слову, «Бармалей» был написан в 1925 году, «Айболит» — в 1929-м. А в 1942 году появился весьма экстравагантный сиквел «Одолеем Бармалея!».
Образы Чуковского и так, будем откровенны, всегда отличались оригинальностью на грани безумия. Юные читатели нашего времени, скажем, впервые, без подготовки столкнувшиеся с творчеством Корнея Ивановича, как правило, ничего умнее не придумывают, как поинтересоваться: «И что же он курил?» Тут ещё и война свой отпечаток наложила…
В общем, это вышло сражение доброй и, если честно, травоядной Айболитии (понятно, с кем во главе) и кровожадной, хищной Свирепии (тут верховодил Бармалей).
Война! Война!
Со всех сторон
Дом Айболита окружён!
В саду — моржи, а на дороге —
Гиены, тигры, носороги!
«Ну, доктор, выходи-ка в бой!
Теперь сразимся мы с тобой!»
И поставили злодеи
Девятнадцать батарей,
У двадцатой батареи —
Сам разбойник Бармалей.
Примерно так развивались события на сказочных фронтах и в голове Чуковского. А вот фрагмент воззвания Айболита к народу:
Вы, кузнечики,
Разведчики,
Побегите по полям
К тем зелёным тополям
И спросите поскорей
У сорок и снегирей,
Где пехота
Бегемота —
У реки
Иль у болота,
Чтобы наши журавли
Разбомбить её могли.
Дальнобойные зенитки.
Чтобы наглый диверсант
К нам не высадил десант!
Ты, лягушка-пулемётчик,
Схоронися за кусточек,
Чтоб на вражескую часть
Неожиданно напасть
Вы, орлицы-партизанки,
Сбейте вражеские танки
И пустите под откос
Бармалеев паровоз!
Согласитесь, что текст своеобразен, небесспорен… Говорят, когда эти стихи хотели включить в сборник детской поэзии, их оттуда вычеркнул лично товарищ Сталин. И его можно понять. Это что же выходит: «К борьбе за дело Айболита—Сталина — будьте готовы»? Да и фюрер Бармалей — это же умора.
Творческий порыв Корнея Чуковского не нашел поддержки на самом высоком уровне, и его батальная сказка ушла в дальние шкафы, невзирая на крепкие образы лягушки-пулемётчика и орлиц-партизанок. «Одолеем Бармалея!» — не самая известная вещь классика детского стихосложения.
Но это ладно — Айболит, Бармалей, кузнечики-разведчики — баловство одно, просто пришедшееся на суровый период отечественной истории. Как быть с дядей Стёпой? Так сказать, who are you, uncle Stёpa?
Последняя возможность внести в биографию обаятельного и невероятно популярного советского великана у Сергея Михалкова была, скорее всего, в последней части дяди-Стёпиного пятикнижия. В 1981 году в газете «Правда» и журнале «Мурзилка» вышло произведение «Дядя Стёпа — ветеран».
В принципе, на пенсии заслуженный боец мог бы и рассказать о белых пятнах своей судьбы. Но, надо думать, гриф секретности ещё снят не был. Да и в планы Михалкова растолковывать подробности «социального заказа» (а это был, конечно, он) не входило.
На старости лет дядя Стёпа опекал подрастающее поколение, пил вино с французскими коммунистами в Париже, ставил точку в своих похождениях, став дедом, — его сын Егор Степанов, олимпийский чемпион и космонавт, сообщил о рождении внучки ветерана милиции, бывшего моряка (или пограничника, кто его теперь знает?).
Башню Эйфеля в Париже
Дядя Стёпа посетил.
«Вы, конечно, чуть пониже!» —
Переводчик пошутил.
В старой ратуше туристов
Принимал почтенный мэр,
И, подняв бокал искристый,
За французских коммунистов
Выпил наш пенсионер.
Сидя рядом с партизаном,
О Москве поговорил,
Двум рабочим-ветеранам
По матрёшке подарил.
Здорово, верно? Прекрасная осень жизни честного воина. Что касается западноукраинского похода дяди Стёпы, так оставим его закамуфлированным тайной. Или сами можем домыслить, как же это всё получилось… Кто нам может запретить? В конце концов, Степан Степанов только литературный персонаж. Хотя и заживший собственной жизнью рядом с несколькими поколениями наших людей.
